Nobody else

Мы с Пьеро молча завтракали в кафе при отеле, каждый погруженный в свои мысли. Вот вроде бы и не ссорились, но черная кошка явно махнула хвостом и перебежала нам дорогу. Мне не хотелось говорить что-либо мужчине, и он, в свою очередь, раскрывал рот только для того, чтобы отправить туда очередную порцию омлета с овощами. Я, подперев голову рукой, лениво тыкала вилкой в салат, пытаясь справиться с неизвестно откуда навалившейся на меня хандрой. Певец же активно работал столовыми приборами, копаясь в телефоне и отправляя сообщения в чатах. Смартфон постоянно издавал трели, и в конце концов его хозяин щелкнул переключателем, переводя аппарат в беззвучный режим. Я взглянула на часы, висящие над стойкой бара. Пора выдвигаться. Поздно ночью меня ждет самолет, Россия и трескучие морозы. О теплой Италии придется забыть до следующего года. И о Пьеро тоже. Брюнет приложил карту к терминалу, который услужливо принес официант, и, не отрываясь от смартфона, бросил: -Поехали. Я тихонько встала из-за стола, накидывая сверху пальто. На душе скребли кошки, и мне вовсе не хотелось заканчивать наше путешествие гробовым молчанием, тянущимся с предыдущего вечера. Но первой завести разговор я не могла – почему-то язык присох к небу. Все так же молча мы дошли до машины, где я села на пассажирское сиденье, а Пьеро бросил сумки в багажник, однако не торопился занять место водителя. Я глянула в зеркало заднего вида, пытаясь взглядом нашарить фигуру сицилийца, но не смогла: его не оказалось в поле зрения. Шумно выдохнув, я принялась смиренно ждать Пьеро, копаясь в телефоне и зависая в соцсетях. Прошло минут десять, прежде чем дверь слева от меня открылась, и мужчина, запуская в салон прохладный воздух, устроился рядом. Краем глаза я успела заметить, что поджал губы и вообще находился не в настроении. Мотор заурчал, и мы двинулись в сторону Милана. По радио играла песня Тициано Ферро, и я вспомнила момент, с которым у меня ассоциировалась эта композиция. Жаркое, беззаботное студенческое лето. Яркое солнце уже клонится к закату, а я в легком платье и с распущенными волосами до пояса сижу на деревянной лавочке, болтая ногами. Ветер гоняет по набережной редкие желтые листья, а концентрированный запах цветущего шиповника сбивает с ног. В наушниках бархатистый мужской голос поет о любви на неведомом мне языке, а я провожаю этот летний день и верю, что встречу того самого… -Агата, нам нужно поговорить, -стальной голос сицилийца вывел меня из коридора воспоминаний. Я непонимающе уставилась на водителя. Чую, что его тон не сулит ничего хорошего. Может, он принял решение расстаться? -Я принял очень важное решение. На этих слова я заерзала. Так, что за черт тут происходит? -Помнишь, я говорил, что моя работа не должна стать помехой нашим отношениям? Так вот, хорошо подумай: она создаст нам много препятствий на пути, после которых ты захочешь бросить все и вычеркнуть день нашего знакомства из своей жизни. -Почему ты так уверен, что я брошу все? -я прищурилась. -И почему это вообще должно случиться? -Ситуация с Бруно была очень показательной, -не отрывая взгляда от дороги, произнес Пьеро. -Бруно? Причем тут он? -я недоуменно перевела взгляд на лобовое стекло. Навстречу нам двигались машины, сливаясь в одну линию. -Если бы я был простым Пьеро Бароне из Наро, а не певцом и знаменитостью, то нашего расставания по вине этого оленя не случилось бы, -мужчина включил поворотник и повернул направо. -Потому что не случилось бы этого дурацкого контракта и, возможно, нашей встречи, но это другой вопрос. Важно то, что моя популярность и вытекающие из нее обязательства мешают мне строить полноценные отношения. -Ты так говоришь, будто отговариваешь меня быть твоей девушкой, -хихикнула я, глупо уставившись на коробку передач. –«Подумай, Агата, на что ты подписываешься, я – вселенское зло, которое принесет тебе боль и разочарование». Так? -Нет, -хмыкнул Пьеро, услышав последнюю фразу. -Я не хочу тебе причинить эти самые боль и разочарование, поэтому пытаюсь донести, что отношения с публичной личностью – это адский труд. Тебе нужно иметь вагон терпения и два вагона понимания, чтобы разрулить ситуацию. Я, к сожалению, не всегда могу на это повлиять, как ты уже заметила. Подумай над этим. Я постаралась прогнать всплывший образ шикарной блондинки, но ее улыбка во все тридцать три маячила перед глазами. Как представлю, что Пьеро ее обнимал… Мурашки по коже. Следующие полчаса мы ехали молча. Я смотрела на проплывающие мимо пейзажи, и меня постепенно накрывала вселенская тоска. В мыслях роилось предчувствие: что-то должно произойти, причем это что-то было явно не очень хорошим. До Милана оставалось минут сорок, когда мы заехали на заправку. Мужчина вышел на улицу, а я осталась в салоне автомобиля, переваривая слова сицилийца. Может, действительно все бросить и послать эту любовь к чертям собачьим? Каждый пойдет своей дорогой: я буду обучать детей языкам до скончания веков, а Пьеро будет петь на самых крупных театральных сценах, и каждый при этом будет счастлив? Дверь хлопнула, и я перевела взгляд на мужчину. Изображение плыло, а лицо обожгло что-то горячее. Я протянула руку и дотронулась до правой щеки. Мокрая. -Агата? Что случилось? —взволнованно спросил Пьеро. Сквозь слезы я увидела, как у мужчины залегла складка между бровями, а губы сжались. Я хотела сказать, что не смогу без этого вредного сицилийца, что вместе мы могли бы пройти все эти дурацкие испытания славой, расстоянием и разницей менталитетов, и что мы должны слушать и слышать друга, чтобы быть вместе до скончания любви… Но слова застряли у меня в горле, и все что я смогла произнести – это протяжный полувсхлип-полустон. Мужчина аккуратно поставил два стаканчика с кофе между нами и вытер тыльной стороной ладони мои слезы. -Милая моя, расскажи мне, что случилось? -мягким голосом спросил Пьеро, попутно доставая из куртки пачку сухих салфеток, чудом оказавшихся у него во внутреннем кармане, а затем аккуратно промокнул теплые ручейки слез. -Тебя кто-то успел расстроить? Я отрицательно мотнула головой, забирая салфетку из рук брюнета. -Я подумала о том, что мы должны расстаться, чтобы не мучить друг друга. Ты вроде все правильно говоришь, что если нам тяжело вдвоем, постоянно возникают какие-то ссоры и недомолвки, то лучше разойтись. Но я не могу представить себя без тебя, Пьеро, не могу, -я вновь всхлипнула и перешла на шепот, чтобы не разрыдаться окончательно. -Мы знакомы с тобой всего-ничего, а ты уже так глубоко пророс в меня, что кажется, будто я встретила тебя вечность назад… Я уронила голову в ладони, и плечи мои затряслись. Сердце бешено стучало, отдаваясь громким стуком в висках. Я не хочу верить, что это конец. Не хочу и не могу. Мотор авто заурчал, машина проехала несколько сотен метров и остановилась, а затем я почувствовала, как руки мужчины ласково начали гладить меня по волосам. Я медленно подняла голову и наткнулась на грустный взгляд карих глаз, сверкавший из-под стекол очков в темной оправе. -Агата, пожалуйста, успокойся. Не рви мне сердце своими слезами, -с этими словами Пьеро аккуратно вытер большими пальцами соленые дорожки, неровно расчертившие мои щеки. -Куда я тебя отпущу, скажи? Мне кажется, что я впервые в жизни ТАК люблю кого-то, что готов послать остальных к черту. Но вместе с этим я осознаю, насколько тебе будет трудно находиться со мной рядом. Ты неподготовлена ко всей этой дряни, которая сопровождает меня с момента возникновения группы. К сожалению, будут возникать ситуации, когда мне придется делать выбор не в твою пользу, увы. Фанаты, пресса, обязательства – они могут тебя очень сильно подкосить и подорвать твое доверие ко мне. Я не хочу, чтобы ты страдала из-за этого. Ты не из мира шоу-бизнеса и не знакома с жестокими правилами, которые существуют в нем. Я не готов тебя отпустить, но и не готов к твоему столкновению с моей работой. Я хочу, чтобы ты была счастлива, и я умру, если понадобится, чтобы вся грязь обошла тебя стороной. Но я понимаю, что даже это не спасет… Речь Пьеро становилась все быстрее, будто его боль прорвала плотину напускного спокойствия, и сейчас все эмоции, которые он держал в себе, хлынули потоком, снося все на своем пути. -Пьеро, -я закусила губу и крепко вцепилась в плечи мужчины. -Послушай, я готова пройти с тобой огонь, воду и медные трубы, но ты мне не позволяешь это сделать. Ты пытаешься меня уберечь от того, чего я не понимаю в полной мере, но ты не попытался мне помочь преодолеть трудности. Зачем эти эмоциональные качели? Ты то отталкиваешь меня, то душишь в своих объятиях. Я так не могу. Позволь мне крепко взять тебя за руку и просто шагать рядом. Мужчина посмотрел мне в глаза, будто заново меня изучая, а затем сильным движением прижал к своей груди, шумно выдыхая в мои волосы. По спине пробежали миллионы иголок. -Ты моя хрупкая, но очень мудрая и сильная женщина. Все больше убеждаюсь в том, что мне нужно многому у тебя научиться. У нас ведь с тобой для этого достаточно времени? Я закрыла глаза, легонько кивнув, и наконец-то за последние сутки улыбнулась. На все вопросы, терзавшие нас с Пьеро в последнее время, были даны ответы.