***
— Мы не успеем, — кричали из последних сил сквозь оглушающий шум. — Нам нужно убираться самим! Где-то в отдалении разносились взрывы, пугая своей частотой. В небе ревели моторы военных самолетов. Вопли и маты солдат были повсюду. Пулеметные очереди казались привычным фоном. — Не говори чепухи, — стиснув челюсти, Вика сгребала в большую аптечку оставшиеся запасы медикаментов. — Начинай выводить раненных. Их нужно усадить в грузовик. Торопливыми шагами, переходящими на бег, Виктория металась от одного шкафа к другому. Она судорожно доставала вещи и скидывала их в одну кучу. — А что делать с этим? — молодая медсестра дрожащей рукой указала на парня без ног, которого била крупная лихорадка. — Он не перенесет дороги. — Предлагаешь оставить его? — бросила она, не поднимая глаз и внимательно отсчитывая таблетки. — Я донесу его сама. Только не стой. Они на подходе. Наши не смогут долго их сдерживать. Виктория отдала уверенный приказ девушке, которая тотчас засуетилась. Стоны раненных становились все громче. Кто-то пытался уйти собственными силами, кто-то помогал себе импровизированными костылями — всеобщая суматоха на грани паники заставляла всех шевелиться быстрее. Подбежав к солдату, она быстро оценила ситуацию. Кажется, его жизнь висела на самой грани. Не давая себе времени на размышления, Вика подхватила парня за руки. — Я вытащу тебя, черт побери, — потянув на себя каменное тело, девушка взвалила его на спину. Он был невыносимо тяжелым. Неподъемный вес больно давил на плечи, заставляя ноги дрожать. Она зажмурила глаза, собирая все силы воедино. До грузовика было рукой подать, но как же тяжело ей давался каждый шаг. Вика практически не дышала. Боялась, что если сделает вдох, то просто не выдержит нагрузки и упадет вместе с обездвиженным мужчиной. Солдат за спиной мычал от боли, которая становилась всё острее от каждого неаккуратного движения девушки. — Что ты творишь? — раздался над ухом чей-то крик. С губ сорвался первый вздох, выдающий заметное облегчение от неожиданной помощи. Она видела, как молодой парень принял на себя вес раненого, подхватывая и теперь волоча его на себе. — Мне нужно забрать остатки лекарств. Грузи в машину. Я скоро, — разогнувшись, Виктория рванула в сторону палатки. Бежала со всех сил, подгоняемая инстинктами выживания. Рокот взрывов и артиллерийских очередей становились всё громче. Все время оборачиваясь назад, она цеплялась взглядом за машину, которая ждала только ее. Цель казалась такой близкой. Сейчас было непозволительной роскошью бросить здесь жалкие остатки антибиотиков. Шапочка слетела с головы, но до нее не было дела. Еще пару метров оставалось до бывшей военной палатки, когда оглушающей мощности взрыв откинул Вику на пару метров. Ударившись головой о камень, она потеряла сознание.***
— Это она? — Я не знаю, Ос. Не уверен. — Нам нужно завершить задание. Ты же не хочешь, что бы все было как в прошлый раз? — Она должна узнать меня. Ее энергия так похожа на предыдущие. — По мне слишком чистая и непорочная… Звенящий звук отзывался в сознании. Голоса, раздающиеся где-то в отдалении, казались болезненно громкими, вызывая острую боль. Глаза застилала мутная пелена, которая не давала сосредоточиться на чем-то конкретном. Все плыло и крутилось. Тело не слушалось. Звон в ушах усиливался. Все, что смогла сделать Виктория — прижать руки к вискам, чтобы вновь провалиться в мучительное беспамятство.***
— Ты жива? — молодая брюнетка аккуратно гладила Вику по руке, помогая вернуться к реальности. — Сейчас должно быть легче. Прохладный компресс приятно остужал горячий лоб. Девушка с трудом приоткрыла тяжелые веки, но тут же зажмурилась от раздражающе яркого света. Пошарканные стены, потолок, одинокая лампа. Голова не двигалась. Она попыталась пошевелиться, но все тело словно онемело. Рот приоткрылся в жалкой попытке произнести единственное слово: — Пить, — вырвался хриплый стон. — Нет, даже не проси меня, Мими, я не буду в этом участвовать. Он точно угробит свою жизнь из-за этой смертной. Мы его подруги, а не враги. Дверь громко хлопнула. — Вот, сладкая, держи, — прохладное стекло тронуло потрескавшееся губы. Клацая зубами, Виктория почувствовала, как безвкусная жидкость проникает в рот. Трясущимися руками она обхватила запястья незнакомой девушки, чтобы та ненароком не отпустила стакан. Непозволительно жадно она глотала прохладную воду. Качнувшись, Вика позволила голове вновь упасть на твердую подушку. От неловких резких движений ребра скрутил приступ боли, и тихое мычание вырвалось из груди. — Где я? — Главное, что ты в безопасности, ангелок, — незнакомка широко улыбнулась, с неподдельным интересом разглядывая ее. — Я не слышу левым ухом. У меня контузия, — прошептала Виктория, кончиками пальцев проводя по мочке. Все вокруг кружилось даже в лежачем положении. Она попробовала привстать, но попытка оказалось безуспешной. Истерзанное тело кричало о помощи. Стоило только вновь взглянуть на девушку, как сознание накрыл неконтролируемый ужас. Форма. Ее офицерская форма была вражеской. Вика с замиранием сердца разглядывала серую ткань жакета, уделяя особое внимание пуговицам и нашивкам. Отличительная эмблема СС в виде двух германских рун «зиг» торжественно сияла на рукаве брюнетки, которая так широко улыбалась ей в ответ. — Удивительно, что ты выжила после такого взрыва. Граната разорвалась в полуметре от тебя, — она трещала без умолку, а Вика, кажется, не могла вспомнить как правильно дышать. — Он нашел тебя совершенно случайно под завалами вашего лагеря и принес сюда. Я сначала так распереживалась, а потом все поняла. Он узнал тебя. Виктория невнимательно слушала поток неясных слов, уже мысленно продумывая свой побег. Она хлопала глазами, не понимая, о чем сейчас говорит эта странная девушка. — Где мой взвод? — запинаясь, Вика попыталась как можно четче проговаривать слова. — Кажется, они сидят в сарае. Их ожидает пересылка в Германию, а следом распределение в лагеря, — буднично кивнула та, рассматривая красный лак на ногтях. — Но тебя это не должно волновать. — Ч-что? — вжавшись сильнее в кровать, Виктория чувствовала подступающий приступ паники. Молодая девушка в форме никак не отреагировала на вопрос. Лишь отошла к столу, который располагался в центре комнаты, чтобы поправить разбросанные карты и бумаги. Красивая, высокая, с черными смоляными волосами и горящими глазами она представлялась Вике настоящей дьяволицей. — Мими. Можешь звать меня так, — девушка бросила слова через плечо, не отрываясь от изучения чертежей. — Ты так боишься, что вся комната пропахла твоим страхом. — Ты знаешь русский? — странный вопрос вырвался сам собой. — И не только его, сладкая, — Мими странно рассмеялась, словно все это ее забавляло. Виктория была в ступоре и на грани отчаянья. Впервые в жизни она боялась так сильно. Она ничего не понимала и ничего не могла с этим поделать. Ее волновала собственная жизнь, и что с ней будет дальше. В затуманенном, нетрезвом сознании крутилось столько вопросов: «Кто эти люди?», «Почему она здесь?», «Что ее ожидает?». И самый главный — «Кто этот «он»?» — Хватит, — она обхватила голову, прерывая поток мыслей. Виктория дрожала. Умудрившись перевернуться на бок, свернулась в комок. Бледное лицо исказилось в молчаливой истерике. Было эгоистично думать сейчас только о себе, находясь в относительной безопасности, но она думала. На смену альтруизму пришла жадность до собственной жизни. И она готова была бороться за нее. Обнаженные нервы не выдерживали. Лучше быстрая смерть, чем долгие месяцы мучений в концлагерях без надежды на возвращение. Эта война словно насмехалась над ней. Побег — смерть, рабство — смерть, окопы — смерть, а она хотела жить, сильнее чем когда-либо. — Очнулась? — тяжелые шаги прервали нагнетающую тишину. От грозного баритона девушка дрогнула, но не повернулась, лишь сжавшись сильнее. Не смела, потому что было до безумия страшно и тревожно. — Она напугана, Люц. Будь с ней поаккуратней. Я вкачала в нее непозволительно много собственной энергии. Мими ушла. Вики слышала это по отдаляющимся звукам каблуков. Худая брюнетка не внушала к себе особого доверия, но, тем не менее, за те пару часов, которые они провели вместе, девушка не тронула ее и пальцем. Только изучающее разглядывала как диковинную зверюшку, но не прикасалась, не била и не издевалась. — Посмотри на меня, — послышалось скорее требование, а не просьба. — Не могу, — Вика сцепила трясущиеся пальцы в замок, чтобы хоть как-то усмирить дрожь. — Просто повернись и взгляни на меня. Я не причиню тебе вреда, — он чеканил каждую букву без единого акцента. Это немного успокоило. В голове возникла шальная мысль, что, возможно, она попала в лагерь союзников. Ведь почему эти люди так идеально знали ее родной язык? На секунду притихнув, Виктория все же решила обернуться. Медленно, чувствуя каждое сломанное ребро и каждый порез на изувеченном взрывом теле, она разворачивалась к человеку, который стоял подле кровати. Она решилась поднять глаза лишь на секунду, но и этого было достаточно, что бы адреналин разогнал застывшую кровь. Сердце бешено колотилось. Не контролируя своих движений, Виктория вжалась в угол, обхватывая руками собственные ноги. «Мне не показалось», — повторяла про себя единственную мысль, как заезженную пластику. Ей не показалось. Она видела его кровавые глаза. Зажмурившись, Вика отрицательно закрутила головой. Перед ней предстало истинное воплощение зла: черная офицерская форма СС, вышколенная осанка. Незнакомец стоял, сложив руки за спиной, прожигая в ней дыру алым взглядом. И все было бы не так страшно, если бы она не узнала его. Именно он был порождением ее внутренних демонов, именно его Вика видела в своих ночных кошмарах. Странные видения, к которым невозможно было привыкнуть, пугали с самого детства. Огонь, запах горелой кожи и волос, крик отчаянья и вспышки неясных образов. Они посещали ее не часто, но каждый раз были такими живыми и натуральными, что, казалось, после пробуждения на языке оставался тошнотворный привкус гари. И именно его лицо она видела в своих снах. — Что ты видишь, Вита? — произнёс он, странно коверкая имя. По телу прошлась судорога. Раскачиваясь, девушка уткнулась лбом в колени, уже не обращая внимания на ноющие ребра. Его присутствие казалось нереальным. Пугающие образы вновь ожили в памяти, заставляя сильнее прижиматься к стене. — Вика, — она заикалась. — Меня зовут Вика, и я ничего не вижу. — Врешь, — выдохнул он единственное слово прежде, чем отступить и покинуть душную комнату.***
Бежать. Бежать со всех ног и не оглядываться. Подальше в лес, как можно глубже. Скрыться в ночи. Потеряться для всех. Девушка сильнее укуталась в шаль, которую стащила из той злосчастной комнаты. Ветер был сильным. Вика не знала, где находилась, но мизерный шанс на побег — это лучше, чем плен и ожидание неминуемой смерти. Кем бы ни были эти люди и как бы к ней не относились, она не могла им доверять. Самые что ни на есть настоящие убийцы и тираны, которые считали, что они вправе распоряжаться чужими жизнями. Виктория знала, что половина ее отряда сейчас мучилась в том тесном сарае, мимо которого удалось проскользнуть. Перед глазами до сих пор стояла хлипкая дверь с ржавым замком, который можно было просто сорвать. В голове крутились их тихие разговоры и всхлипы подруги, которые не желали исчезать. Не понимала, когда она начала думать о той медсестре в таком ключе. Совесть когтистым зверем скребла душу. Ей было стыдно за свое бездействие, за то, что так не решилась отдернуть ту хлипкую защелку, отделявшую соратников от свободы. В тот самый момент Вика оцепенела, замялась лишь на секунду, ставя свою жизнь превыше их, в одночасье подписывая им смертный приговор. «Одной будет легче спастись», — эта жестокая мысль давала ей смутное успокоение. Кровавые мозоли ужасно саднили в кирзовых сапогах, наспех надетых на босую ногу. Дороги было практически не разобрать. Руки окоченели от мороза — опрометчиво броситься убегать в середине осени в одной ночной сорочке. Переломы и ушибы давали знать о себе все острее с каждым новым шагом, но остановиться — значило умереть. Любой посторонний звук настораживал и заставлял боязливо озираться по сторонам. Интуиция кричала о том, что погоня неизбежна, но Виктория упрямо двигалась вперед. Ее целью было добраться до ближайшей деревни, в которой наверняка можно было попросить временное убежище. Жизнь — стала настоящей драгоценностью, а чувство самосохранения толкало вперед. Мелкий дождь неприятно моросил, царапая лицо. Насквозь промокшая и изможденная Вика продолжала пробираться через густой бурелом, все чаще запинаясь и падая. Вокруг застыла могильная тишина — ни гласа, ни воздыханья, только сбитое дыхание и собственные всхлипы. Озябшими руками она попыталась растереть холодную кожу, чтобы хоть как-то согреться. — Стой! Он возник из ниоткуда, в черном длинном кожаном плаще, воплощающим саму смерть. Кровавые глаза пылали в ночной тьме злостью и раздражением. Он тянул к ней свои ладони, пытался прикоснуться, но Виктория в ужасе отпрянула назад. Его фигура посреди непроходимого и мрачного леса вселяла неподдельный первобытный страх, наводила на самые безнадежные мысли, которые не сулили ничего хорошего. — Хватит бежать. Я не причиню тебе вреда. Я хочу помочь! — терпеливо и медленно проговаривал он каждое слово. Вика боялась пошевелиться, словно малейшее движение могло лишить жизни. Отчаянье обуяло ее, и единственное, что она смогла сделать, это сползти на влажную землю, покрытую мхом, выставляя напоказ синие трясущиеся колени. Стоило уткнуться лицом в ладони, как с губ сорвался истеричный смех. — Это какая-то неудачная шутка, — выдавила она из себя, начиная задыхаться. — Это нереально. Так не бывает. — Ты не представляешь как я испугался, когда не нашел тебя в комнате, — он снял с себя плащ и аккуратно укутал в него худые плечи. — Почему ты убежала? Вика продолжала трястись. Ее голубые глаза безумно сияли, а в волосах переплеталась пара новых серебристых прядей. — Потому что мне страшно, — ее голос поменялся, стал сухим и тихим. — Возможно, я схожу с ума, но ты был там. Смотрел на меня в моем сне. Видел, как я, прикованная к чертовому столбу, горю на костре и ничего не делал, но это всего лишь игра воображения. Мне стоит опасаться по другой причине. Она на секунду замерла. — Вы, — Вики ткнула пальцем на военную лычку, — истинное зло, которому нет оправдания. Это все из-за вас. Я горю здесь из-за вас. Не будет больше покоя в жизни, я сама стала монстром, бесчувственным и мерзким, продала душу за собственную свободу. Она больше не сдерживалась. Виктория больше не чувствовала себя сильной и неуязвимой. Девушка была окончательно сломлена. Что-то внутри перерезало тонкую нить, которая заставляла держаться и цепляться за собственную жизнь. Она захлебывалась в громкой истерике, пока сильные руки гладили по голове, пытаясь успокоить. Кричала так сильно, а он, молча сжимал ее в объятьях, и от этого становилось еще хуже. Боль, страх, паника, обида за человеческую несправедливость выплескивались из нее новыми слезами, которым, кажется, не было конца. — Мне надо проснуться. Я дома. Это нереально. Нужно просто открыть глаза, — изо рта вылетали обрывки несвязанных фраз. — Кошмар. Все пройдет, как и всегда. — Я помогу тебе, — мужчина крепко держал ее за голову. — Только приди в себя. Прошу. — Ты не существуешь! Они не существовали. Где я? Я хочу домой. Вика не слышала его слов. Ее душа разрывалась от всего пережитого, от ужасов, которые преследовали днем и кошмаров, которые не покидали ночью. Ей было жутко от всего, что происходило вокруг. Она не понимала, кто сейчас перед ней. Детские кошмары стали явью, обрели свой облик, заставляя сходить с ума. И в этот раз ей было не справиться. Вспышки воспоминаний крутились в голове: огонь и пепел, плачущая подруга, кровавые глаза, пристально наблюдающие за ней, хлипкий замок, побег. Картинки мелькали одна за другой, превращаясь в реальные видения. Виктория отчетливо видела собственные руки, запачканные по локоть в крови, видела горы трупов, среди которых она была единственной выжившей. Сознание более было не подвластно ей. Рассудок, который Вика так бережно старалась сохранить, испарялся — последние капли покидали голову. Это было не выносимо. Каждая смерть, которую видела девушка, была ее ответственностью. Она была их палачом. Эмоции переполняли, заставляя мучиться в слабых попытках остановить поток мыслей и образов. Сил выносить свою и чужую боль больше не было, поэтому Виктория разрешила себе раствориться в темноте, которая обещала лишь спокойствие. — Ты не справишься. Не в этот раз, — сжимая пальцами ее виски, зашептал знакомый голос. Стало так легко и спокойно. Вика видела себя словно со стороны. Ее длинные светлые волосы волнами развевались на ветру, платье колыхалось от теплых потоков ветра. Чистая, воздушная, она стояла на балконе и вдыхала ароматы бриза. Улыбалась так беззаботно и по-детски наивно. Незапятнанная и святая, словно душа светилась изнутри. Виктория без зазрения совести разглядывала себя другую — настоящую, а на губах чувствовался ярко выраженный привкус морской соли. Умиротворение и тишина окутывали каждую клеточку тела. Солнце приятно ласкало кожу. Все вокруг было наполнено смыслом и вдохновением. Цвета были яркими и насыщенными. В каждом мгновении чувствовалась жизнь, но стоило ей только протянуть руку, как образы мгновенно рассыпались, поглощая ее и возвращая во мрак, из которого не было выхода.Люцифер держал на руках бездыханное тело девушки, которая секунду назад билась в истерике. Он с силой вытирал ее заплаканные щеки, неаккуратно гладил сбившиеся в клочья волосы. Синие отпечатки от пальцев слабо просвечивались на мягкой коже шеи. Она была еще теплой и пахла чем-то цветочным. Не верил, что смог так просто оборвать ее жизнь, оправдывая свой поступок «спасением» той, кем дорожил больше всех в своем пустом бессмертии. Именно в ту секунду он поклялся, что никогда более не будет вмешиваться в дела смертных и, что бы ни случилось, не подпустит эту душу к себе, ибо он и есть настоящее зло.