Широяма хочет - или как полюбить пиявку.

- Мисаки, открой, - стучась в дверь, девушка переходила на крик. – Хирюгава, ты не просидишь там вечно. - Надо будет, просижу, – Тора продолжала упорно портить мою дверь, то и дело начиная пинать ее ногой. - Мисаки, пожалуйста, открой, – Русая перешла на тихий голос. - Все будет хорошо. Тебе нужно просто отвлечься. Я тебе другую кошку куплю, не плач. - Это была не просто кошка, - сквозь слезы говорила я. – Она была моим другом. - Не стоит так убиваться из-за какой-то херни. - Танака... - прижимая колени к груди, крикнула я. - Что? Решила выйти. - Иди нахер. Хорошо. - я накинула на себя одеяло и продолжила плакать. Девушка отправилась на кухню, где сидел Судзуки. - Как она? – попивая чай, спросил блондин. - Она? Ну, на грани самоубийства, - вздох. – Может, ты с ней поговоришь? - Ты чего такая черствая, я бы тоже переживал, если бы мой попугай умер за пару дней до дня рождения. - Тю-тю, сопли подотри. Любимый, тебе уже двадцать, пора понять, что эти животные не бесконечны и, в любом случае, лет через пятнадцать умрут, - садясь на стул, произнесла высокая девушка. - Я бы посмотрел на тебя, умри твой пес, – Бросил парень, подумав о своих драгоценных птицах. - Заткнись! - зло крикнула. - Во-от, так что не наговаривай на Мисаки. Лежа в кровати, я слышала разборки ребят на кухне, хотя, особого дела до них мне нет. Проснулась какая-то апатия ко всему, постепенно я погрузилась в сон. Воспоминания, они так недолговечны, кажется, с каждым днем я вспоминаю все меньше и меньше, забываю имена, места и связи... И вновь я вижу сон и эту картину, которую я годами пытаюсь выбросить из памяти. Родители опять ссорятся. Срывают свою злость на меня, мама не выдерживает и дает мне пощечину. За что? Подступают слезы, и, хватаясь за место удара, я выбегаю в коридор и быстро втиснув ноги в кеды, выбегаю на улицу, холод, сырость и слякоть. Слезы вновь и вновь подступают, отчего я не вижу дороги, растерявшись, я в очередной раз падаю на землю. Слезы, слезы, дождь из слез. Снова вспоминаю эти строки. Добежав до соседней пристани, я начала бродить, я надеялась на то, что все мои проблемы развеяться, будут унесены этим сильным ветром. Если бы все было так просто. Поток моих мыслей прервало жалобное мяуканье. Причем настолько жалобное, что я даже удивилась. Опустив голову, я сразу наткнулась на серый, грязный, мокрый комочек, что пытался спрятаться под мусоркой от ветра. Бедный и никто не может помочь? В моей душе появилось чувство вины перед этим малышом, он один, мерзнет, а я думаю, а том, что меня просто ударили. Присев и расстегнув молнию моей толстовки, я потянулась за котенком, он настороженно посмотрел на мои пальцы, но позже понюхал и недоверчиво сделал маленькие шажки ко мне. Я поморщилась, малыш начал карабкаться вверх к горловине и царапать мою шею. Поняв, что теперь я не одна, я встала и медленным шагом пошла в сторону домов, наверно, именно тогда я была счастлива, по истине счастлива. Ничто не могло испортить этот миг, даже то, что мои ноги дрожали, руки заледенели – все это. Было важно одно, теперь, в этом безжалостном мире, я не одна, теперь есть тот, кому я нужна, моя любовь и забота. *** Очнувшись от своих сновидений, я вышла из комнаты и осмотрелась - никого. Как я и ожидала, им это надоело, и они ушли. Радоваться мне или плакать такому? Страх одиночества и питающая его порывистость подтолкнули меня на глупость, я схватила мобильный телефон и начала судорожно набирать номер Юу. Черт, ну почему именно сейчас. - Абонент недоступен или находится вне зоны обслуживания. Вы можете оставить ему сообщение после звукового сигнала. Разочарованно выдохнув, я поднялась с кровати и пошла в коридор, и снова по моим щекам текут слезы. От чего? Мисаки, что с тобой происходит? Но, наверное, в этот день мне дозволено страдать по мелочам. Опять этот бессмысленный и пустой разговор ни о чем с самой собой. И вновь все как в тот день - мне страшно и некуда идти. Я накинула толстовку и обула на ноги кеды. Пройдя мимо зеркала, я посмотрела в него, опухшие от слез глаза, сухие губы, которые, казалось, вот-вот потрескаются. Подойдя к комоду, я медленно взяла ключи и телефон, засунула их в карман и открыла дверь. Выйдя из квартиры, повернула ключ на один оборот и, подойдя к лифту, вызвала его. Не дождавшись, я сбежала вниз по лестнице и, выйдя из подъезда, направилась по давно забытой мною тропе, где я когда-то нашла мое любимое сокровище, которого теперь нет. Глаза снова были на мокром месте, мне чертовски плохо. Через некоторое время я оказалась перед каким-то полем бескрайним и пустым. Тяжело вздохнув и засунув руки в карманы, я пошла вперед. И снова в моей голове проснулись эти псевдо-философские мысли. Не заметив маленькую преграду на своем пути, запинаюсь и падаю в траву, своими голыми ногами сразу же я ощутила режущую боль. И вновь взрыв слез, то ли от боли порезов и колющейся сухой травы, то ли от одиночества, что выло в моей душе. Я плакала с двойной силой, от того сразу и не услышала, что мне звонят, флегматично достав телефон, я ответила на звонок, даже не посмотрев на дисплей. - Алло? – отгоняя от себя подступающие всхлипы, ответила я. - Мисаки? Где ты? Что с тобой произошло? Прости, я не ответил, так как был занят, - оправдываясь, протараторил парень. Усмехнувшись, я слабо кивнула, совсем забыв, что это телефонный разговор. - Юу, забери меня. Мне холодно. И я потерялась, - под конец фразы я практически простонала с мольбой и трогательным всхлипом в голосе, выронила трубку. *** Время казалось вечностью, Юу все еще искал, куда же я забрела, а тем временем я замерзала, было холодно, темно и все так же одиноко. Аой еще несколько раз звонил мне и переспрашивал, как выглядит это место. Спустя час он все-таки разобрался с моим местоположением и очень быстро доехал, почему он так обо мне беспокоится? - Мисаки, - воскликнул Широяма, подбегая ко мне. – Идиотка, приспичило тебе ходить по каким-то ебаным закоулкам? – Поднимая меня на руки, возмущался брюнет. – Она значит шляется неизвестно где, а я, блин, личный водитель? Что случилось-то? - Наори умерла... Только не надо, что это глупо. Зря трагедию развела. Это не просто кошка, она была моим другом, тем, кто просто был рядом. - Ты такой ребенок, Миса, - Произнес парень и чмокнул меня в лоб. Я больше не слушала, что он мне говорил, как ругался, про сумасшедшую, про то как выгляжу и репетицию перед концертом. Я уже ничего не слышала, слишком уж добил меня этот день. И, пожалуй, мне не хочется забывать это плачущее поле.