Арису Сакаянаги х Аянокоджи Киётака

… Давненько мы не виделись, да? С тех пор, как расцвело дитя нашей воли, движимое эмоцией, которую я едва ли испытывал раньше. И так, действительно было какое-то время… С тех пор, как я дебютировал в качестве мужа… А теперь еще и как отец. . . . . . . . . . . . . . . . . . . — Фуфу, в конце концов, все просто. Аянокоджи-кун. Она отталкивает моего короля своим слоном. — Ты не можешь по-настоящему насладиться поражением, выиграв бесчисленное количество раз. Но ты все еще ничего не чувствуешь? Я тупо смотрю на свои фигуры. Если бы я попытался… Что бы произошло? — Ну, ты ведь обещал, не так ли? Если я выиграю, ты будешь встречаться с милой девушкой перед тобой? Ах… Я ведь говорил это, да? Вот почему я решил проиграть сегодня, верно? — Так скажи мне, Аянокоджи-кун. Почему ты решил проиграть? Скажи мне, Сакаянаги Арису. Могу ли я довериться тебе? Что ты можешь окрасить мой рассвет в красный цвет, Неизвестный мне цвет? … В чем смысл? Яркий мир… прекрасный мир… какая от этого разница? Это все еще жестокий мир. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . — Фуфу, но ты же не проиграл, не так ли? Ты права. Я не проиграл тот шахматный матч. Я никогда не проигрывал ей. И все же я здесь, все еще с ней. Это, безусловно, определяет, кто я такой. Я хочу проиграть, не желая страдать от последствий. И все же я не могу этого сделать. Тем не менее, с неудачей в победе, Я принял на себя наказание в виде проигрыша. — Так что будь благодарен, Киётака. — Интересно, за что? — Фуфу, За то, что оправдала твое доверие. . . . . . . . . . . . . . — Мягкая… мягкая щечка! … — Хехехехе! — Что это за шум? — Фуфу, Кто знает? Может быть, мы слишком непривычны к этому уютному чувству, чтобы по-настоящему понять его. Плод доверия, которое ты внушил мне. — Что это за шум? — Почему бы нам не пойти и не посмотреть самим… Хм? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Я впустую потратил свою молодость, в этом, конечно, нет никаких сомнений. Я поступил в старшую школу, стремясь восстановить блаженные отношения со своим сердцем. Незнакомый с эмоциями, я искал их. Последующее страдание от невзгод… Я нашел фигуру, излучающую безмятежность. Временами она может быть физически требовательной, возможно, даже сексуально требовательной. Но ее интимная натура возбуждала мое постоянно растущее любопытство. Которое превратилось в интерес… Которое расцвело в любовь. Которое затем расцвело… . . . . . . . . . . . . . . . . . — …в ребенка. — Мягкий папарика! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . — Мы дома, мама, — объявляет Арису, когда я медленно опускаю свою дочь на пол. Этаж дома, который мы с Арису делим вместе с ее родителями. — Айка… Иди поприветствуй свою бабушку. Она отвечает с улыбкой, прежде чем броситься в гостиную. Фигура, полная энергии… к сожалению, я не могу этого объяснить. И я предполагаю, что то же самое относится и к ней… моей… — Ах, Киётака. Помоги своей милой жене убрать продукты, хорошо? — Мм. Я киваю. Хотя сегодняшний день может показаться ярким и радостным, это всего лишь обычный летний день. Обычный день в жизни, которую мне удалось создать в эпилоге неудавшейся юности. Аянокоджи Арису… Девушка… Которая теперь была взята… — Фуфу, чего ты на меня так уставился? …вашим покорным слугой. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Мы переехали в новый дом через месяц после нашей свадьбы, родители Арису переехали к нам. Конечно, я планирую прожить свою жизнь незаметно и настолько нормально, насколько это вообще возможно для человека. Но, возможно, нормальность — это то, что действительно ненормально. В конце концов, в этом мире нет нормальных людей. Это то, чему я научился благодаря тому, что теперь я могу назвать «опытом». … Несмотря на такое просветление, я предпочел бы вести свою жизнь как можно более нормально, что означало бы найти работу, на которой платят не слишком много, но и не слишком меньше. В конце концов, я не могу избаловать своего ребенка обилием денег и идеальным набором родителей. — Оно испортится через месяц… Нарезая помидоры, говорит Арису, сидя за обеденным столом. — Ты действительно придирчива, когда дело доходит до сроков годности, да? — Фуфу, я просто хочу, чтобы ты жил. — Употребляя ли что-то просроченное, — я отрезаю последний ломтик помидора, — это не обязательно означает, что я умру, — я заканчиваю предложение, кладя помидор в миску с салатом. — Как ты это называешь… я хочу быть «чрезмерно заботливой женой и матерью». О, срок годности истекает через 3 месяца… — Мама! Ребенок выбегает из другой комнаты, раскинув руки, и попадает в объятия Арису. — Боже мой, ты сегодня такая энергичная. Значит, ты все-таки унаследовала что-то от Папарики? Я вздыхаю: — Не порти ее представление обо мне. — Папарика! Я оборачиваюсь на зов моего… имени. — Хочешь попробовать приправить салат, Айко? Ее глаза мерцают в предвкушении: — Мм! Она высвобождается из рук Арису и теперь бежит в мою сторону. Я привык управлять энергичным ребенком и быть отцом в целом. Это может быть больно, но если вы можете дать своей дочери какое-нибудь занятие… Я полагаю, это может быть эффективно. — П-Папарика… Хм? … Я вздыхаю. — Папарика… С-Салат вкусный… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . — Итадакимасу. С добавлением отца Арису мы наслаждаемся нашей трапезой. — А теперь открой свой рот, Айко. Скажи «ааа». — Ааааа… Айко широко открывает рот, когда Арису кормит ее с ложечки. — Боже мой, такая милая… не правда ли? Отец? — Мм-мм, — кивает он, — совсем как ее родители. — Хе-хе, как мило… Теперь открой рот снова пошире, Айко. — Арису, она достаточно взрослая, чтобы есть самостоятельно… — Почему, Киётака. Ты ведешь себя так, как будто тебя не кормили ложкой до старшей школы. — Верно… — Мама, соус! — Да, да, моя дорогая. Похоже, родительское волнение Арису все еще не угасло с годами. Ну, и моетоже, в какой-то степени… — Киётака, — отец Арису окликает меня: — Так случилось, что в одной из преподавательских кафедр нашей старшей школы есть вакансия… В Белой Комнате, да? — Ты хочешь, чтобы я подала на это заявление? — В конечном счете, конечно, это зависит от вас, ха-ха… мы могли бы использовать мозги таких, как вы. — Это так? Он ухмыляется: — Может быть, ты даже сможешь получить повышение до «директора» после того, как я уйду на пенсию. … — Кажется, это хлопотно. — Я так и думал, что ты это скажешь. — Думаю, я подумаю о том, чтобы подать заявление. — А-а-а — А вот и Айко-самолет! Арису никогда не перестает вести себя как ребенок, да? Несмотря на ее внешнюю зрелость… — Тебе тоже нужно поесть, Арису… — Я уже учу ее шахматам, Киётака. Что, если я воспитаю ее, чтобы она запятнала твой чистый послужной список, фуфу. А? — Хорошо… Наверное, я не могу дождаться этого дня. — Ее IQ намного превосходит средний, тебе не кажется? Ну, в основном из-за моего влияния. — Верно. — И влиянию матери. — Верно… — Не столько тебя или отца. — Как сурово… — Может быть, она унаследует мою хитрость и твою физическую форму. Может быть, она сможет стать совершенной? Может быть… — Не устанавливай слишком высокие стандарты, Арису… пока она счастлива, это все, что должно иметь значение, не так ли? — Фуфу, ты не дал мне закончить, Киётака. Я вздыхаю: — Что ты собиралась сказать, Арису? — Фуфу, может быть, она сможет стать девушкой, о которой все будут мечтать… — Айко, теперь ты можешь сама себя накормить. Маме сейчас нужно поесть… — Хорошо! — Фуфу, Киётака, разве ты не слышал «Маму» всего секунду назад? — Осмелюсь ли я попросить тебя повторить то, что ты сказала? — Возможно, тебе следует спросить себя, стоит ли тебе осмеливаться не повторяться. … — Просто ешь, Арису… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Ночь — Здесь холодно… Я накрыл ее одеялом. — Говорят, если ты будешь думать о людях, которых любишь, это согреет тебя. — Ах! Правда?! — Конечно. Я стою рядом с ее кроватью. — Спокойной ночи, Айко. — Папарика, буду ли я такой, как ты и мама…? Я расширяю глаза: — Как мы? — Типа крутой и, хм, умной! — … — Я улыбаюсь, — Ты будешь лучше нас, я уверен. Просто живи более счастливой жизнью, и ты намного превзойдешь нас. — Будь хорошим человеком, Айко. Никогда не смотрите свысока на других, никогда не используйте их для себя. Веди себя хорошо, ладно? — Хорошо! … — Если ты просто будешь хорошим человеком… я уверен, что буду гордиться тобой. И я… И твоя мать. Сейчас и навсегда… — Я люблю тебя, Айко. — Папарика… Я очень люблю тебя, Папарика! … Она симпатичная, да? … Действительно, совсем как ее мать. . . . . . . . . . . . Я закрываю за собой дверь в ее комнату, и, к моему удивлению, передо мной стоит мама Арису. — Она спит? — Ее последней мыслью будет кто-то из нас, и это скоро заставило ее уснуть. — Это правда? Ха-ха… Я беру ее за руку: — Тебе тоже пора спать, мама. Мать Арису слепа, но видит других наизнанку. Я очень уважаю ее характер. — Еще кое-что… Киётака… Хм? — Что такое?.. Она обнимает меня: — Спасибо тебе… … В тот момент я задумался. С чего бы ей благодарить меня? Это я должен быть тем, кто… благодарит их. — Желаю тебе прожить долгую жизнь… сын мой… … прожить жизнь счастливо… Именно ее слезы заставили меня понять… Как я был важен для их жизни. И то… что… Меня любят не только за мой интеллект, но и за что-то другое. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Никогда не поздно любить, никогда не поздно попробовать. Будущее не может содержать никаких обещаний, но несет в себе много мечтаний. Таким образом, человек должен прокладывать свой собственный путь, не цепляясь за мелкие мечты. Усердно работать вместо того, чтобы постоянно чего-то желать. И усердно трудиться для кого-то большего, чем для себя. Вы живете для других так же, как они живут для вас. Так что стремитесь видеть их улыбку, как вы стремитесь улыбаться им. — Киётака, ты в порядке? Она сидит на нашей кровати, возможно, ожидая меня. — Арису… — Скажи, ты помнишь? В старшей школе я пробиралась в твою комнату и служила тебе подушкой? — она похлопывает себя по коленям: — Иди сюда, Киётака-сама. Я вздыхаю. Нет смысла отвергать ее тактичное предложение, хотя, вероятно, это для ее собственного удовольствия. И, как было велено, я лег на кровать, положив голову ей на колени. — Ну-ну, — она гладит меня по голове, — моя мама снова сделала что-то странное? Мне жаль, но временами она может быть эмоциональной. — Все в порядке. — Но я должен сказать, что в последнее время ты стал гораздо более эмоциональным, не так ли? Полагаю, что да. — Ты можешь рассказать мне все об этом. Фуфу, в конце концов… теперь мы муж и жена. Мы лучшая пара во всех вселенных… … Может быть, она преувеличивает, но кто знает? Даже у нее есть детские иллюзии. — … Тем не менее… у тебя есть зрелая сторона, которую ты время от времени проявляешь. Ты выбираешь быть тем человеком, с которым я могу быть честен. — Арису… Может быть, это тривиально в великом масштабе вселенных… это так много значит… то, что ты делаешь. Видеть тебя такой, какая ты есть, делает меня тем, кто я есть. И вот, видя, кто я есть, я обнаруживаю, что люблю того, кем я стал. Ты заставила меня измениться… и я, конечно, не возражал против этого. Измениться… Это привилегия быть просто человеком. И теперь… после того, как я лелеял мир с тобой в нем… . . . . . . . . . . . . . . . . . . Наконец-то я могу лелеять себя. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . * ХАХ… ХАХ… ХАХ…* Леди тяжело дышит, когда наклоняется, восстанавливая дыхание. Каким бы ранним ни было утро, прохладный ветерок и умиротворяющая лазурь, казалось бы, самое подходящее время для пробежки в парке. Люди хотят прожить долгую жизнь, поэтому улучшают свое здоровье с помощью тренировок. Они боятся будущего, поэтому готовятся к нему в настоящем. Но… Вряд ли их волнует, кем они станут, поэтому они не будут утруждать себя изменением. *Ха… ха…* … Она смотрит на ближайшую скамейку. На которой сидел старик, возможно, считая звезды, которые когда-то были на этом небе. Они оба смотрят друг другу в глаза и склоняют головы. . . . . . . . . . . . . . . . . — Вам не холодно? — спрашивает она, садясь рядом с ним. … — Нет… я в порядке… … — Вы кажетесь одиноким… вы ни с кем не пришли, сэр? … — С моей правнучкой. … — С ней все в порядке? … — Да… … — Понятно… сколько ей лет? … — Я не помню… … — Все в порядке. … Он медленно поворачивает голову. — Моя дочь умерла через 2 часа, в этот день, много лет назад. … — Ваша дочь? Понятно… вы, должно быть, действительно любили ее, верно? Я имею в виду… вы помните, когда она умерла в такое точное время. … — Я любил ее…? Да… возможно, это было той эмоцией. … — Как ты думаешь, ты руководил этим? Полноценной жизнью? … — Я встретился с кем-то… с кем-то драгоценным… после поисков… на время… Мы сделали кого-то драгоценным… после совместной жизни… на время… Мы создали семью… и жили счастливо… на какое-то время. … Он улыбается. … — Моя жена, моя дочь, мои внуки, их дети… Будь то прошлое, настоящее или будущее… Я нашел и испытал это… на некоторое время… Чувство… что я, наконец, могу понять… Он медленно поворачивает голову к даме. — Ты тоже сражаешься, не так ли? … — Как ты догадался? … — Я многое узнал о людях… расскажи мне… Ты не возражаешь? … — Я порвала кое с кем… Он сказал, что я просто не соответствую… его стандартам… Это то, что они все говорят… на суждения влияют стандарты, и те же самые стандарты сбивают меня с толку… Если я смогу просто побегать небольшую часть дня… я молюсь, чтобы я могла двигаться дальше… бежать и найди кого-нибудь… дорогого для меня. … — Ваше окружение диктует ваше настроение… но не забывай… — он поворачивает голову. — Не ищи в море кого-то, кто тебе дорог. Вместо этого… Обыщите неглубокую лужу. … . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . — Твой мир темен. Мой изначально был полон ослепляющих белых огней, которые, по-своему, были тьмой. Отвергнутый нормальностью, я страдал. Где я оказался? Я все время… кого-то искал. 80 лет назад я встретил ее. Кого-то, кто смотрел в лужу, а не на весь океан. Мы встретились, и она научила меня. И заставила меня понять, что мои поиски закончились. — Со мной этого не случится… Кто-то вошел в твою жизнь, верно? Но как насчет меня? Где свет в моем тусклом и темном мире…? … — … — Тусклом мире… Темном мире… Какое это имеет значение?

Ведь в конце концов…

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

— Это все еще прекрасный мир.

— Не так ли?

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

Конец