Мое персональное Чудовище

Нежный бархат огромного кресла приятно ласкает оголенную кожу. Я чувствую легкий запах твоего парфюма, но он настолько тонок, что иногда мне кажется, что на самом деле он просто въелся в мою кожу, и я буду его чувствовать независимо от того, есть он на самом деле или нет. Вся моя жизнь пропиталась тобой, подавляя, и я не помню тех времен, когда было иначе. Но сегодня все изменится. В комнате не горит свет, но мои глаза давно привыкли к полумраку – я вижу все так же четко, как и днем: мой взгляд скользит по роскошной обстановке комнаты, обставленной изящным антиквариатом. У тебя всегда было чувство стиля. Интересно, почему оно вдруг изменило тебе со мной. Грустная усмешка касается моих губ. Сначала, когда ты только взял меня под свое крыло, оградив от грязи темных улиц, я думала, что мне повезло. Вскоре выяснилось, что везение меня покинуло, как только я в первый раз окунулась в мягкую тьму твоих глаз. «Но это не страшно. Мне больше ничего не страшно…» - отстраненно думаю я, наслаждаясь матовым отблеском ствола пистолета, который появляется каждый раз, когда на него падает неверный свет луны. Я медленно разворачиваю пистолет к себе дулом, ныряя в его черноту, так же как в твои глаза. В моих ушах буквально звучит твоя насмешка: «И что, это все, на что ты оказалась способна?». Я даже фыркаю от осознания абсурдности этой идеи: моя месть превзойдет все ожидания – и твои, и мои. Когда-то я бы упала в обморок от одного вида оружия. Когда-то я была ничем не примечательной студенткой, не знаю, как тебе удалось меня разглядеть. Когда-то я верила, что добрый принц заберет меня из ужаса трущоб, в которых я жила, и искренне радовалась, что ты появился в моей жизни. Тогда я еще умела это делать – искренне радоваться. Сейчас эти слова вызывают лишь горькую усмешку, потому что вопреки всем сказкам мой принц превратился в чудовище, а не наоборот. Молчание, насмешки, грубость. Похоть, дикость, цинизм. Все это бьет гораздо сильнее удара по солнечному сплетению. Ты всегда был моим персональным чудовищем. Лучше бы ты оставил меня гнить в подворотне. Хлопает входная дверь, а я поудобнее устраиваюсь в кресле. Ты заходишь в спальню, не зажигая света, скидываешь рубашку и внезапно замечаешь меня: - Привет, красавица. - Привет, чудовище. Это стало уже привычным ритуалом. Ты подходишь ко мне с намерением поцеловать, но когда между нашими лицами остается не больше десятка сантиметров, ты резко останавливаешься, почувствовав холод металла на своей груди. - Это что-то новенькое, - усмехаешься ты, упираясь в подлокотники кресла, но не отодвигаясь ни на миллиметр от пистолета. - Я не понимаю, о чем ты, - в тон тебе усмехаюсь я, с удовольствием отмечая, что мои руки и мой голос не дрожат. Моя душа не дрожит. - Поговорим или к делу? Твой вопрос подвергает меня в размышления, и напряжение в руке несколько ослабевает. Ты мягко надавливаешь грудью на пистолет, сокращая расстояние между нами. - Чего ты хочешь? – шепчешь ты, согревая своим дыханием мои губы. - Ты больше надо мной не властен… Меня затопляет восхитительное чувство счастья, потому что я знаю, что это правда, и знаю, что ты также осознаешь это. Осознание того, что я смогла вырваться, оставить тебя с носом в твоей же игре, буквально окрыляет. Чувство свободы и исполненной мести пьянит, вскипая и щекоча грудную клетку. Мое дыхание сбивается, я жадно глотаю воздух, но ты нежно крадешь его, не иссушая, но лаская мою душу поцелуем. У твоего поцелуя сегодня какой-то новый вкус. Вкус твоего смирения. - Если бы я знала, что это поможет, я бы давно попыталась тебя пристрелить, - шепчу я, роняя пистолет на пол, - но он на предохранителе. - Если бы я знал, что это поможет, я бы давно отдал тебе его, - ты опускаешься на колени передо мной, целуя ключицу, - но он даже не заряжен. - Что? – вскрикиваю я, отнюдь не нежно хватая тебя за волосы и заставляя смотреть себе в глаза, - этого не может быть! - Это было не зря, - торопливо говоришь ты, предупреждая мой следующий вопрос, - процесс воспитания долог и тяжел, но посмотри к чему мы, наконец, пришли. Я невольно смотрю в висящее напротив зеркало и удивляюсь: неужели эта женщина с прямой спиной, решительно сжатыми губами и пылающими безумством глазами – это я, серая, неприметная мышь? Неужели этот мужчина, покорно стоящий на коленях перед креслом, - это ты, чудовище и главный мой ночной кошмар? Конечно, я не собиралась тебя убивать. «Но теперь мы оба знаем, что при необходимости я смогу это сделать», - думаю я, и эта мысль – последняя связная мысль за эту ночь…