Между молотом и наковальней

На завтрак был запечённый кабан, подстреленный Дрогом несколько часов назад. Как положено, первым кабана отведал вождь Шуб. Это был пожилой орк с поседевшей бородой и гнилыми клыками. Он долго прожевывал мясо, прежде чем кадык дернулся на его тощей шее. Вождь удовлетворенно кивнул. Все тут же принялись за кабана. Мясо действительно вышло нежным и сочным. Ураг оторвал от буханки горбушку, чтобы макать в густую подливу с запеченными овощами. По мере насыщения желудков за столом начались разговоры. Нуруб, которая была в прекрасном расположении духа, рассказала об успехах на охоте: — Сегодня мы с Дрогом спустились ниже по реке и обнаружили оленьи следы. Много следов. Похоже, это целое стадо. — Грхм, — заинтересовался вождь, обгладывая кабанью ногу. — Спорю на свои клыки, у них там водопой, — прогудел Дрог. — Вот увидишь, отец, завтра вернусь с оленьей башкой под мышкой! Вождь Шуб облизал пальцы и задумался. — В городе быстро найдутся покупатели. Ровель из «Голодного льва» уже просил меня о поставках свежего мяса, а шкурами заинтересуются в «Слепом следопыте». Это хорошие новости для нашего племени. Вижу, Дрог, из тебя вышел славный охотник. Дрог счел похвалу отличным поводом, чтобы отрезать себе ещё один кусок мяса. — У Дрога чутье, — кивнула Нуруб. — И зрение как у орла. Да и как иначе, когда его отец может подстрелить зайца на таком расстоянии, что за тушкой придется снаряжать поход в соседнюю провинцию? Шуб рассмеялся. Нуруб же покосилась на Наршул, сидящую рядом, и добавила вполголоса: — Вождь наш — большой охотник, особенно по ночам. Конечно, если дичь того стоит. Наршул ответила Нуруб злобным взглядом, а затем обратилась к вождю: — Когда же ты отправишь повозки с товаром? — Шкуры надо сперва обработать, а вот мясо лучше продать в тот же день. Стало быть, завтра, если Дрог и Нуруб не подведут. — Прекрасно, — Наршул гордо выпрямилась. — Я изготовила добрую броню и выковала несколько клинков, достойных самых славных воинов. В городе за них хорошо заплатят. — И ты не подводишь меня, Наршул, — вождь явно был доволен. Ураг понял, что сейчас самое время рассказать племени о том, что его тревожило. Рано или поздно ему пришлось бы объясниться. Он прокашлялся и произнес: — У меня тоже есть хорошая новость. Сегодня я закончу работать над мечом, на который ушли последние три месяца. Это будет лучший из клинков, который я когда-либо ковал. Ураг старался говорить не спеша, подражая отцу. Он знал, что в соседних племенах Шуба считали слабым воином из-за недостатка в нем той самой боевой ярости, которой так славятся орки. Но Урагу в отце это нравилось больше всего. Неспешность и деловой подход — вот что делало Шуба настоящим хозяином. Ураг хотел быть таким же хозяином, как он. Мать внушала ему, что для этого нужно стать вождем, но Ураг не был уверен. Он уже был хозяином — у себя в кузне, и сейчас был рад по-хозяйски рассказать о проделанной работе. Выслушав Урага, вождь недовольно нахмурился. Урагу рассказывали, как в прошлый раз Шуб обратился к другим членам племени: «Пусть кует для… грхм, коллекции… если ему так хочется. Всё равно это ненадолго: наиграется и займется делом. Зато какие клинки! Говорю вам, парень ещё послужит племени своим мастерством». Но теперь, кажется, он засомневался в Ураге. — И что же, этот меч будет висеть на стене, подобно другим твоим клинкам? — ядовито поинтересовалась Нуруб. — Конечно, — набычился Ураг. — Я провел исследование и подобрал такое соотношение железа и орихалка, что сплав получился особенно прочным. У меня уже есть заготовка, осталось придать ей правильную форму и добиться идеального баланса. Этот клинок не на продажу, неужели не ясно?! На последних словах Ураг не удержался и ударил кулаком по столу. Он не любил объяснять очевидные вещи. Нуруб неожиданно рассмеялась. — Да, да, повесь свою железяку на самое видное место в доме! Чтобы стоило нам посмотреть на неё, как животы наполнятся пищей, кошельки — золотом, а другие племена преисполнятся уважением к нашему вождю. — Я кузнец, а не маг какой-нибудь, — нахмурился Ураг. — И чары на оружие не накладываю. — Ты не кузнец, а дурак! Что толку в твоем оружии, если оно пылится в углу? Ни золота, ни крови! — Помолчи, Нуруб! — возмутилась Наршул. — Ураг хотел сказать, что ковал этот меч не для продажи, а для себя. Он сам будет его носить, и очень скоро ты увидишь, как мой сын умеет проливать кровь. Ураг удивленно посмотрел на мать. О чем это она? Он вовсе не собирался… и тут кусок застрял у него в горле. Наршул же сердито замолчала, потому что поняла, что сказала лишнее. Нуруб переводила взгляд то на Урага, то на Наршул, явно что-то заподозрив. За столом резко установилась тишина. Даже Дрог удивленно поднял голову, оторвавшись от своего куска мяса. — Выковать себе меч, чтобы сокрушать им врагов — достойно орка, — внезапно вышел из задумчивости Шуб. — Но, если он будет лежать в сундуке, словно разонравившаяся игрушка, я найду ему лучшего хозяина. У тебя и так много оружия, которое лежит без дела. Пора с этим завязывать. Отхлебнув эля, Шуб вытер рукой бороду и улыбнулся: — Даже интересно, что за чудо-меч ты куёшь? Как закончишь, принеси мне, я посмотрю. Вождь не знал, о чём просил.