Здравствуйте, я ваш дядя

***

      —Ada, Тауриэль сбежала! — доложил Леголас спустя полчаса. — Она ушла в лес при оружии и до сих пор не вернулась.       —Это печально, — сказал Трандуил, снова вглядываясь в вино в своём кубке. — Не думал, что потеряю одного из своих лучших воинов из-за глупой привязанности его к гному. К сожалению, она не оправдала моего доверия и надежд, возложенных на неё. Шесть сотен лет назад я взял её под своё крыло во дворец. Она обучалась у лучших мастеров и никогда не знала ни в чём нужды. И всё ради чего? Чтобы она сбежала за первым попавшимся гномом, считая, что это её единственная любовь на всю жизнь! — он с силой поставил кубок на стол, отчего капли вина расплескались по его поверхности. — Влюблённые женщины творят воистину безумные поступки. Они готовы ставить на кон всё, что только у них есть, ради призрачной мечты о счастье. Глупость, безрассудство, да и только. И самое забавное в этой ситуации, что злодейка-судьба порой благоволит им, давая всё то, к чему они так самоотверженно стремятся, вдохновляя сотни других юных дев на такое же безумие, какое одолело их самих.       —Ты так рассуждаешь, будто мужчинам чужда любовь, ради которой они готовы отдать всё, — несколько оскорбился Леголас.       —Мужчины, как правило, более рассудительны и хладнокровны. Они редко подвергаются таким внезапным эмоциональным порывам. По крайней мере, я не припомню, чтобы мне вдруг захотелось всё бросить и, сломя голову, нестись на другой конец Средиземья, только ради того, чтобы принести Эллериан цветок, о котором она прочитала в книге. Нет, разумеется, я готов был ради неё совершать различные героические поступки, но это всегда происходило в рамках разумного и дозволенного.       —Тауриэль побежала не за цветком, а чтобы спасти ему жизнь. Ты же слышал, орк его ранил. Разве это не разумно: спасать того, кого любишь? Разве ты не примчался бы на помощь маме по первому её зову?       —Любовь Тауриэль к гному лишь иллюзия, временное влечение. Да и слишком громкое это слово для названия тех чувств, что она испытывает к нему. Это не любовь, а лишь увлечение, своеобразная игра. Ты бегаешь за ней, а она за гномом. Когда-нибудь погоня кончится, а розовые очки разобьются о серую реальность.       —То же самое мне сказал дядя про мои чувства к ней. Вы думаете, что это всё несерьёзно. Что эта такая игра разума! Так вот вы оба ошибаетесь! Думаете, что из-за юного возраста мы не способны по-настоящему любить! Вы забыли, как сами любили в молодости! Ты уже не помнишь, как влюбился в маму, как был готов на всё ради неё! И тогда тебе не казалось это безумством! Была бы мама сейчас здесь, она бы тебе показала, на что ты способен ради неё!       Трандуил помолчал, прикрыл глаза ладонью, пытаясь собраться с силами и побороть навернувшиеся на глаза слёзы, и тихо вздохнул.       —Прости меня, Леголас. Наверно, я действительно забыл, что значит по-настоящему любить, — сказал Трандуил негромко. — Поступай, как велит тебе сердце. Если хочешь любить — люби. Только не жертвуй своей жизнью понапрасну, я тебя умоляю. Я не переживу, если ты погибнешь.       —Разреши мне разыскать её, — попросил Леголас.       —Чтобы ты догонял вместе с ней тринадцать гномов, а заодно и пятьдесят орков? Ну уж нет. Я вышлю за ней одного-двух воинов. Они быстро вернут её обратно, а ты лучше лишний раз не выходи из дворца без должной причины. Мне спокойнее, когда ты рядом.       —Ты недалеко ушёл от тёти Нарциссы, так же запрещаешь мне без должной причины делать то, что мне хочется, — с раздражением и обидой заявил Леголас.       —По-моему я не разрешал тебе критиковать мои решения и позицию в целом. Я согласен, чтобы ты покидал дворец для защиты наших земель от нечисти, для каких-то дипломатических миссий и прочих важных событий, но никак не ради глупой эльфийки. Люби её, я не запрещаю, но умирать ради неё не смей, — сказал Трандуил, грозно взглянув на сына. — Я всё сказал, что хотел, можешь быть свободен.       —Как скажешь, — процедил сквозь зубы Леголас.       —Что ещё надо добавить?       —Как скажешь, отец.       —Так-то лучше.