Разные ситуации с Т/И

                  Искусство требует жертв, и с каждым днем их становится все больше.                                                                   Дейдара. 6 лет назад.       Прозрачные тучи над голыми склонами сплывались в кучи стаек под рябью голубых небес. Они взирали на скучные холмы и дивились, как так можно—целый день стоять такими хмурыми.       Деревья же—немногочисленные жители этих скалистых краев молчаливо замечали каждое движение, которое было сделано в этом пустом месте.       Вдруг раздался удар. Будто что-то врезалось со всей силы в камень.       — Что за жалкая атака? — прерывистые вздохи ребенка. Ноги не слушаются. Пряди мерзко липнут к потному лицу.       — Перестань убегать как чертов трус.       — хмурив густые брови, произнес маленький старик с треугольной бородкой. Его зелено-желтая мантия слегка приподнималось—казалось он парит. Надпись: Цучикагэ       — Черт, хм, — жалкий всхлип, и под суровый взгляд полулысого старика, приподнимается его ученик—Дейдара.        Ноги трясутся как не в себе; а голова раскалывается. Прерывистое дыхание. Он не может набрать достаточно воздуха—постоянно хочется зайтись в непрекращающемся кашле. Как же бол...       — Перестань вести себя как жалкий слабак, — звучит так спокойно, но в голосе звучит то, что светловолосый мальчишка боится сильнее всего на свете, где-то на глубине подсознания—разочарованность в нем.       — Я...сейчас, — голос будто не его—тихий; робкий; слабый; такой—боязливый?       Дейдара подрагивающими руками достает кунай—свой, последний.       Цучикагэ же чопорно глядит на столь жалкое зрелище—в такие моменты казалось, что он зря тратит на мальчишку время.       Когда глава деревни брал этого своенравного паршивца, он надеялся, что жесткие тренировки помогут пробудить Кеккей Генкай. Но сейчас...он потихоньку начинал входить в глубокий омут разочарование. Зря только остановил взгляд на нем.       И Ооноки глубоко было плевать—что ребенок талантлив, что он старается, что вечно остается на полигоне, просто, чтобы учитель похвалил.        Без уникальной способности старик не видел ничего в Дейдаре, что было нужно ему. Что отличало его от всех.       Хруст деревянных веток. Слабое тело, немного шатаясь, бежит. Глупая попытка... Удар. По голове? Последнее что он услышал...перед тем как голубые глаза сомкнулись:       — Ты позоришь родителей. Надменный взгляд—словно он никто. Словно все то что он делал до этого пустой звук.       Лучше бы не слышал.       Тогда мальчишка не заметил, что перед тем как веки полностью закрылись, что-то липкое из-за темного угла проникло в его душу—то что заставит его в будущем ненавидеть этот взгляд—надменный...да, точно, брезгливый, будто он самое полное ничтожество в этом мире... Этот взгляд       Обмякшее тело ребенка падает на холодную землю. На жесткую твердь, которая тут же рвет последние лохмотья.       Светлые—такие грязные пряди, сейчас падают на лицо. Оно все в синяках, а голубые глаза не желают открываться.       Он бессознания.       Тогда Дейдара никак не мог услышать, как его учитель последний раз, кинув разочарованный взгляд, развернулся и спокойно стал отдаляться от грязного тела прочь. Снова оставляя.       

***

      Темные тучи заволокли небо—скоро должен пойти дождь. Солнце еле-еле могло выглядывало из под них, тускло падая лучами на землю.       — Черт, — кости были будто сломаны. Голова кружилась, и слегка подташнивало, видно, головой хорошо приложился. С первой попытки не удалось встать, пришлось ухватиться за какой-то выступ. Зубы сжались, — Еще и дождь       Преодолевая себя, Дейдара поплелся домой.       Капли дождя еще сильнее стали падать с неба на землю—они прозрачными струйками воды стекали по крышам домов и звонко соприкасались с землей.       Видно, день был сегодня против ценителя искусства. Пришлось надеть грязный капюшон, хотя бы чтоб как-то обезопасить голову.       Тело болело. Дождь становился сильнее. Пришлось побежать через не могу.       ≪Противный день≫ — пронеслось в голове.       Капли стали попадать в глаза—приходилось прищуриваться.       Погода, словно отображала его настроение—такое же паршивое.       Слова, сказанные учителям задели его, и как-бы он не хотел об этом не думать—все же потихоньку мысли возвращались к тому—что же он неправильно сделал. Почему снова не получилось пробудить Кеккей Генкай?       Вот скоро он дойдет до своей квартиры и приведет все свои мысли в кучу, но...       Услышал тогда плач.       Его долбанное любопытство.       Когда плелся туда откуда доносились всхлипы, миллион раз успел отчитать себя. И зачем он это делает? Ну плачет кто-то, а ему то что.       Темные многоэтажки, именно там спрятался человек, издающий эти жалкие звуки.       Девчачья головка лежала на коленках, которые были согнуты.        ≪ Ревет девчонка≫ — заключил он про себя. Вот и все, удовлетворил свое любопытство.       — Что ты здесь делаешь? — и зачем ему это знать, но язык отказывался выполнять желание разума, и мальчишка задавал все больше и больше вопросов.       — Ты что грома боишься?       — Как тебя зовут? — Что ты делаешь на улице в такую погоду? — и остальной бред.       Наверное, ужасное внутренне состояние после тренировки дало о себе знать—просто хотелось с кем-то поговорить. Даже с незнакомой плаксой.       — А вот и нет, искусство-это лепка из глины, — произнес он после ее рассказа о рисунках.       Сидящая рядом девочка недовольно надулась как еж. А потом с остервенением в глазах стала доказывать что картины—это истинное искусство.       — Ты не права, — завязался длинный спор, в котором никто не хотел уступать. Тогда было плевать на холод стен и дождь.       — Какой же ты упрямый, — произнесла спорщица, когда они остались, несмотря на доказательства от друг друга, каждый при своем мнении.       После ее слов Дейдара вновь хотел что-то сказать про то, что это она не хочет признавать истинного. Повернул голову.       Т/И тогда легко улыбалась. Голубые глаза прищурились.       Внутри что-то тепло разлилось—блондин тогда впервые промолчал.       — Приходи через восемь дней, вечером в парк. Я там тебе и докажу что искусство— это лепка из глины, хм       — последнее что он сказал перед тем, как приподнялся и спокойно пошел домой.       — Увидимся, — раздался веселый голос, и сероволосая помахала новому знакомому рукой.       

***

      Дейдара спешил на тренировку с Цучикагэ. Сегодня у него точно все получится, и он докажет старику, что тот не зря тратит на него свое время.       Камни окружали место для тренировок—в основном, кроме них больше ничего и не было тут.       Когда блондин прибежал на тренировочный полигон, сразу же увидел высокого парня с карими, собранными в хвост волосами и необычной тату на пол-лица. Тот разговаривал с Ооноки о чем-то.       — Дейдара, познакомься—это Иоши, сегодня он поможет тебе пробудить Кеккей Генкай.       — спокойно пояснил Цучикагэ.       — Привет, Дейдара-кун, — доброжелательная улыбка. — А ты очень похож на отца.       В голубых глазах мелькнула гордость от такой похвалы. Он похож на папу.       — Ладно, — голос Иоши тут-же поменялся. Стал более что ли суровым       — Преступим!       Стая птиц взлетело в небо.       Голубые глаза закрывались. Только не это, он не должен падать—не сейчас, не снова.       — Сосредоточь чакру в руках       — Ничего не выйдет. Я уже пытался, — стоящий неподалеку Ооноки отстранено отозвался на попытке пробудить редкий Кеккей Генкай—взрыва. Все-таки мальчишка не сможет—просто не пригоден для столь мощной способности. Зря только позвал Иоши.       — Я больше не могу, Иоши-сан, — голова раскалывалась.       Мальчик не мог не то что пошевелится, да даже соображать. Язык еле шевелился, произнося слова.       — Ты должен постараться, Дейдара-кун.       Мужчина поворачивается к Цучикагэ.       — Есть способ, но он довольно опасный для...       — Все равно, делай что нужно, — Ооноки даже не взглянул на Дейдару.       Лишь бы сработало, остальное неважно. Камню нужен столь мощный Кеккей Генкай.       Кивок.       <<Лишь только эмоции могут пробудить. Но есть риск, что сам ребенок пострадает от этого>>       — Дейдара-кун, ты готов? — невинный взгляд голубых глаз был полон надежд, что наконец у него получится.       — Да, я готов, хм       Больно. Кровь попала в глаз—позвоночник, будто раздроблен на миллион частей, а в ушах стоит звон.       — Вставай, активируй Кеккей Генкай, немедленно! — брезгливый взгляд. Может кажется?       — Да, — чакра поступает к рукам, но ничего.       — И это все, — перед ним появляется Иоши.       Удар в живот—он не сдерживается.       Кровь стекает по губам—кажется он кашляет. Дейдара не в себе. Он может думать только о боли, которая застилает его разум и тело.       — Вставай, — властный голос, и он выполняет.       — Я не остановлюсь, Дейдара-кун, пока ты не активируешь способность.       Мальчик этому верит.       Чакра поступает в руки.       Удар.       Поднимайся.       Чакра.       Кровь.       Вставай.       — Позор. И зачем я время трачу—жалкий мальчишка!       Блондин не встает—он может думать только об одном—Больно, Больно, Больно.       — С меня хватит, — мужчина достает кунай и медленно направляется к скрючившемуся мальчишки.       Иоши—опасный шиноби; он не знает меры. Ооноки бездействует, хладнокровно наблюдает за этим зрелищем.       — Ничтожество, — аура становится гуще—все чувствуют эту жажду убийств.       <<Перебаршиваешь>>—Ооноки не нужен труп ребенка—даже для его жестких мер это чересчур.       — Я не ничтожество, не смей меня недооценивать, — раздается истеричный голос.       И бросив взгляд на Дейдару, Цучикагэ понял—Иоши точно не источник этой ауры.       Потом пыль сковало тренировочный полигон—она долго не хотела уходить, заволакивая все—весь обзор на поле.       Когда же открылся вид—Ооноки увидел Дейдару.       — Я не ничтожество, я не, не...       — Ты молодец, — тяжелая рука падает на светлую голову, легонько трепля.       — Поздравляю, теперь ты, ха, практически один из самых потенциальных детей в камне, Дейдара-кун. Тогда точно никто не подозревал что пробуждение Кеккей Генкая не принесет камню пользы—даже наоборот. Никто не догадывался что когда светловолосый мальчишка повзрослеет он назовет взрывы своим искусством— все же жители глядя на его одинокий силуэт в панике будут шептать лишь одно— психопат. А он искренне улыбнется ведь стал не ничтожеством а таким человеком чью силу наконец уважают. Ведь страх лучше презрение не правда ли?       

***

      сегодняшнее время       Солнце недавно взошло—сегодня казалось, будто оно напевало песню, глядя вниз и нежась в пушистых облаках.       Деревня камня сегодня кипела жизнью—не особо удивительно, ведь скоро должен был быть праздник. Все собирались знатно отдохнуть от всего—а особенно шиноби, которые довольно-таки устали на миссиях. Им хотелось просто расслабиться, возможно, выпить и отвлечься от и так накаленной ситуацией с другими деревнями, в частности с Песком.       — Да что за наказание такое! — раздался вскрик. Рука раздраженно возилась с прядью волос—становилось еще хуже.       В зеркало уставилась девушка—ее серые волосы сейчас были как у овечки. Мерзкие- мерзкие—одним словом, молодую особу знатно разозлило, что часовая возня не принесла никакого результата. Волосы взбунтовались против хозяйки и не желали нормально расчесываться.       — О, только вас не хватало, — устало вздохнула Т/И. Синяки под глазами говорили о ее безмерной усталости. Вот так и бывает, когда берешь задания пачками. Протяжный зевок—глаза заслезились.       <<Так, да что с моим организмом такое>> — гневная мысль возникла, оглядывая свой потрепанный вид.       Если бы она сейчас вышла так в люди, то даст миллион ре, кто-нибудь точно скажет—эту девушку точно жизнь потрепала.       А ведь и потрепала. Стать шиноби без поддержки тяжело. Особенно для детдомовца—но все-таки у нее это получилось, перед этим конечно пришлось перетерпеть пренебрежение и намеки на то, что ей в этом ремесле точно не место.       Раздался хлопок. Т/И ударила двумя ладонями по лицу.       — Так, приди в себя, он не должен видеть тебя такой, идиотка, — отчитала себя девушка. Куноичи решила все же не пялиться в зеркало, а разобраться как-то с волосами—а то кое-кто, точно, не постесняется над ней посмеяться.       <<Вот и опять>>— мысли вновь привели к этому придурку. В последнее время она подмечает те детали, которые вовсе не хочет замечать.       Например как смазливое ранее лицо стало более похоже на мужественнее, или как стали сверкать голубые глаза в очередном порыве эмоциональности, или как эта наглая ухмылка перестала...раздражать.       Встряхнула головой—бредовые мысли. Он просто друг, да и он не подходящий вариант.       Точно не подходящий. Да он привлекателен, но он, как-никак, помешанный—лучше в плане чувств держаться от него как можно подальше.       — Ох, Дейдара, и что ты в голову лезешь? — устало произнесла она и хладнокровно преступила к дебильным волосам.              

***

      — И как это понимать? — стены кабинета пронзил хриплый крик.       Ооноки был впервые так взбешен—мало того что этот недоумок переборщил на важном задании, так еще ослушался приказа, причем дважды.       Дейдара был безразличен, ни одна морщинка не появилась на лице.       — Так я выполнил приказ, какие проблемы старик? — голубые глаза смотрели, словно через учителя, пронизывая Ооноки на сквозь.       Цучикагэ сделал мысленный вздох. Он надеялся что, хотя бы, если запихнуть его нерадивого ученика в корпус подрывников—он успокоится. Но не тут то было—даже Гари, который имеет большее влияние на Дейдару не может держать его в узде.       Постоянные перепалки с товарищами по команде, вечные нарушение и вездесущие взрывы—вот что представлял из себя блондин для всех в Камне.       <<Проблемный мальчишка>>       А ценитель искусства лишний раз будто подтверждал свой образ злостного нарушителя правил.       — Я сделал это, чтобы продемонстрировать свое искусство этому мусору, — в очередной раз про...       — Меня достали разговоры про твое идиотское искусство!       В голубых глазах сверкнул опасный огонек—ладонь превратилась в кулак.       — Еще раз подобное...       — Хорошо, — жилка выступила у старика       — Если ты орать закончил, Цучикагэ-сама, — протянул последнее слово с нескрываемой насмешкой. — Тогда я пойду.       — Я еще не закончил, Дейдара!       — А я закончил, хм, — раздался тяжелый хлопок двери.       Блондин шел быстро. Он был очень взбешен—тупой старикашка со своими консервативными взглядами.       Лучше бы на пенсию наконец ушел—маразматик чертов.       <<Идиотское искусство>> — Дейдара оскалился, обнажая клыки.       Это единственное, что помогало не подорвать резиденцию к чертовой матери.       Идиотское тут лишь эта деревенька, которая ограничивает его безграничный потенциал.       Он как-то прямо сказал, что стоит поменять систему Всего. Но его любимый учитель нетактично посоветовал держать мнение при себе—так он и сделал, ему теперь начхать, хоть камень на камне от этого поселение не останется.       Воздух в легких заставил прийти в себя. Холодные потоки поступали внутрь тела—охлаждали разгоряченные мысли. Судорожный вздох.       — Тогда вечером       В светлой голове всплыло воспоминание вчерашнего обещания.       — Да, хорошо, тогда до вечера, хм       Собранные в два хвостика волосы и легкая улыбка мелькнули перед глазами. Это заставило его успокоится—наконец. В глазах появилось некое нетерпение—мысль о прогулке почему-то приносила долгожданное облегчения.       

***

      Вот и спрятался день, и солнце за ним скрылось, убегая от сияющей в небе луны.       Вечер был шумным. То и дело в звездном небе раздавались мерцающие краски фейерверков и мелодии различных инструментов—звуки вытекали из них, плавно окуная проходящих—в мир бродячих музыкантов и ночных улочек Камня.       — Вот же, мерзкий Райкагэ, Облако всегда ворует техники, а сейчас лицемерно притворяется, что их руки чисты, — отзывался один подвыпивший шиноби об недавнем инциденте на границе с Конохой.       — Давай, хотя бы, сейчас не будем про это, дружище, — поддерживающе хлопнул по плечу его товарищ.       Вдруг кто-то случайно толкнул их, что пьяный, в стельку, шиноби чуть не упал.       — Тебе глаза на кой нужны?       — Простиииите, — серый длинный хвост немного развивался.       <<Черт>> — Т/И вновь опоздала. На этот раз на полчаса.       Ну, не виновата она, не могла долго разобраться, что больше ей подходит. Еще чуть-чуть.       — Опять опаздываешь, — вдалеке виднелся силуэт.       Это был ее идиот друг, который, как обычно, прислонившись к стене, ехидно улыбался.       Сетчатая рубашка и вездесущее сине-серое кимоно в котором ему по его словам было очень комфортно работать—он, точно, не из тех кто париться что надеть.       Свет ночной лампы еле освещал—скорее лучи ее привлекали ночных мотыльков, что, словно в припадке, бились о нее.       Тени были продолговатыми, казалось, они играли на поедание—кто съест больше всего пространства. Мигание лампы.       Голубые глаза становятся шире, когда могут полностью рассмотреть женский силуэт.       Хрупкий стан в нежно-бежевом кимоно подчеркивал изгибы тонкой фигуры, а длинные пепельные волосы легко падали на тонкие плечи. Т/И выглядела непривычно...женственно.       — Привет, и девушка должна опаздывать, — щеки надулись по-детски. Эти слова заставили его прийти в себя.       — Даже для прихорашиваний это долговато, — саркастично прокомментировал он.       Т/И хотела было что-то сказать, но парень повернулся к ней спиной.       — Пойдем. И кстати, неплохо выглядишь, хм, — он что...сейчас это был комплимент что ли?       Лампа немного погасла, и вновь раздался удар мотылька о нее—две фигуры растворились в ночном переулке.       

***

      Раздавались звуки неторопливых шагов—а таинственная луна кидала яркие лучи, освещая лица двух разговаривающих людей.       — Ну, ты даешь, прямо-таки и ответил Цучикагэ-саме, — шокированная Т/И непонимающе начала оглядывать друга—точно он не смертник, случайно.       — Ха, какого ты о нем хорошего мнение. Что он мне сделает? — Дейдару забавляла реакция девушки. Для нее этот ворчливый старик был тем кого нужно уважать и почитать—особенно если ты не знаком с ним личном и воспитывался на байках о величии Цучикагэ.       — Но он же может тебя перестать обучать или, или, — запнулась она, чем и была одарована снисходительным взглядом.       — Скорее это будет поощрением, не буду его вечно недовольную рожу видеть, хм,       — рассмеялся любитель взрывов.       — Кстати, ты не передумал уничтожать свои статуэтки, — повисла тишина.       Т/И не хотелось, чтобы то что делал Дейдара с искренностью в детстве сейчас уничтожалась так просто.       — Это будет мой переход к истинному искусству, надо освободить место от хлама.       — Это не хлам! — раздался крик, — сероволосая взбесилась.       Дейдара посмотрел на нее непонимающе, да так, что та стыдливо опустила взгляд, словно сказала что-то не то.       — Это не хлам, — тише повторила она       — Это мое искусство, и оно прекрасно       В голове раздался голос светловолосого мальчишки.       Подняла глаза.       — Не относись так, будто это мусор, это тоже часть тебя!       Это прозвучало немного таинственно.       Но Дейдара знал причину такой реакции про избавление от хлама. Он попросту повзрослел...       — Уже нет, у меня новое искусство, и оно в миллион раз величественнее того, чем я занимался будучи малявкой.       — Взрывы? Для тебя они красивы? Ты действительно думаешь, что взрывать людей это искусство. Когда они на кусочки разлетаются, — ее друг стал помешанным на ужасном, и ее это пугало.       Да, действительно, шиноби—это люди, которые уничтожают врагов, но Дейдара искренне стал наслаждаться убийствами—он однажды открыто признался, что ему доставляет удовольствие видеть какие последствия приносит искусство, видеть свою власть, глядя сверху вниз на недостойных, познанию истинного—червей.       Т/И не хотела подходить к нему сразу после его возвращение с задания—от него вечно пахло пеплом уничтоженных врагов. От этого запаха тошнило.       — Это не искусство, — разозлилась она, проходя мимо него, но...       Ее руку очень крепко сжали. Даже больно.       — Больше никогда не смей такого говорить, — в голубых глазах пылал ледяной гнев. Казалось, что от него исходила опасность—для нее?       — Хм, опять плачешь. Ладно и какому придурку жить надоело? Эх, какая же ты плакса Т/И.       Куноичи иногда не узнавала в нем друга, который заступался за нее и своеобразно поднимал настроение в самые плохие дни жизни.       — Все будет нормально, не ной только, а то на нервы действует       — Дей, отпусти, мне больно       Блондин сразу убрал руку, будто его ошпарили.       — Прости, давай больше не будем этой теме касаться       Он прошел мимо, не посмотрев на девушку.       Зря только испортила их редкую встречу...       

***

      Ночное небо было полно задок и раздумий. Многие именно в это время и предавались мыслям о завтрашнем дне.       — И где находится?       — Анбу хорошо запрятали, прости, но я не знаю. Не приплетай меня.       Даже сейчас блондин не мог расслабиться—завтра он поставит все на кон ради своего искусства. А стоит ли оно того?       <<Интересно, будет ли она по мне скучать?>>       — Дейдара, — кто-то трясет его за плечи.       — Ааа, — оторвавшись от гор, переводит непонимающей взгляд на сидящую рядом Т/И.       <<Опять задумался>> — в последнее время сомнения что-то частенько стали преследовать его, накатывать в самый неподходящий момент. Возможно, это из-за того что он может потерять.       — Дей, да что с тобой, — Т/И обеспокоенно посмотрела на друга.       Может не стоило ему высказывать все, что она думает о его искусстве.       — Прости, — девушка несколько раз моргнула. Он извиняется? Потом опустив взгляд, поняла о чем он. Рука.       — Да ничего.       Длинные пальцы потянулись к своей постоянной спутнице—сумки, с которой Дейдара, казалось, спал.       — Держи, — вручил ей какую-то мазь.       — Я переборщил На губах Т/И появилась улыбка. Ох, какой же он бывает странный.       Художница посмотрела на его лицо. Оно вновь стало отрешенным, будто Дейдара вновь очутился в своем мире, отрекаясь от реальности.       Где-то раздалось уханье совы.       — Апчи, — блондин посмотрел на подругу       — Пойдем, а то простудишься, хм       — Да, не, мне не холодно, — стала отнекиваться.       — Ха, да конечно       

***

      Скрип половиц, и уханье совы, которая сидела за окном, распевая песню—уху-уху—она топорщила снежные перья, прислушиваясь к каждому звуку. Загадочные глаза ее были направлены в окно.       <<Быстро же она заснула>>— по подушке были раскинуты серые волосы. Он привел ее домой, и она как ребенок сразу вырубилась на его диване.       Где-то раздался звук камина. В огне сгорали и трескались ветки.       Т/И спала беззаботно—видно, не думала, что один тип будет на нее пялится.       Внутри бушевала буря—Дейдара разрывался на части, глядя на это лицо.       Разум, словно разделился на две части—одна сторона кричала, чтобы он сию же секунду ее разбудил и сказал то, что хотела его душа—вторая же холодно цедила, что это будет неправильно.       Женская прядь волос упала на лицо. — Ты псих!       Верно. Он знал это всегда.       Но тогда почему эта глупая девчонка спит в присутствии его так безмятежно, если вся деревня в последнее время сотрясается от одного его имени.       Точно—она не знает всего. Не знает какой он настоящий.       Т/И и не нужно знать.       Нос девушки немного засопел.       Длинные пальцы коснулись падающей пряди волос и легко убрали за ухо.       Дейдара немного склонился над ней—и зачем он это сделал. Нужно отойти, но ценитель искусства застыл—стоял как вкопанный, у него не было оправданий такому наглому разглядыванию девушки. Вблизи лицо подруги казалось иным.       Почему-то блондин желал вовсе не отойти, а вслушиваться в эти частые вздохи, слушать и смотреть как кривится во сне Т/И.       — Какой же я идиот, — еле выговорил. Отчаянный смешок над собой непроизвольно вырвался.       Т/И вздохнула.       Легкий поцелуй в лоб она точно бы не смогла распознать.       Такие холодные губы. В голубых глазах впервые мелькнуло столько эмоций. Какая же глупая слабость.       <<Очередной миг, который не следует забывать, хм>>       Раздалось уханье совы, которая лишь наблюдала за одиноко колышущимися ветвями—своими печальными золотыми глазами.