Bendy: The Illusion of Living

      Сказать, что с тех пор я гоняюсь за этим чувством из двенадцатилетия в Луна-парке на Кони-Айленде, было бы преуменьшением. Сказать, что я не знал, что гоняюсь за этим чувством, ну, это что-то другое. Понимание наших собственных побуждений и целей, что ж, для многих это может быть делом всей жизни. Удивительно, что, хоть мы и живём и растём в этих телах, мы можем быть чужими самим себе таким образом. У меня всегда было такое преимущество, что я быстро учусь, даже самому себе. Но опять же, в духе честности, мне потребовалось много лет, чтобы понять, за чем я гнался.       Конечно, как и во всех других моих осознаниях, истинное понимание пришло ко мне мгновенно и с большой ясностью. Я вижу вещи так, как большинство их не видит. Я понимаю вещи намного быстрее. Это не значит, что я лучше кого-либо, потому что другие не похожи на меня в этом смысле, но, скорее, это ещё одна причина, по которой я был послан на эту землю, как посланник, как Меркурий, скажем, сюда, чтобы помочь тем, кто не может помочь себе сам.       Это была статья в газете. Мои руки, прошедшие через множество страниц, уже были испачканы знакомым слоем чёрных чернил. Я ужинал в одиночестве в «У Сарди», как делал иногда, когда представлялась такая возможность, когда все социальные обязательства были выполнены и мне предоставлялся странный мирный момент. Ну что ж, это довольно хороший способ выразить это, мирные моменты у меня случаются так редко, что они действительно чрезвычайно странные. Почти все статьи были о войне, новой неприятной реальности. Да, война важна, конечно, но жизнь продолжается, и есть так много интересных вещей, о которых можно писать, о которых можно говорить. Не знаю, как вы, но я действительно скучаю по званым обедам, где разговор мог бы переходить от одной темы к другой. Вместо этого везде только война то, война это. О, я знаю, что это звучит бессердечно, и, как вы все знаете, я никоим образом не бессердечен. Сам Бенди теперь является представителем военных облигаций, и я поддерживаю войска. Во многих отношениях я делаю это больше, чем большинство, учитывая, что технологии, которые я помогал разрабатывать в лаборатории во время Великой войны, по сей день используются за рубежом нашими бойцами прямо в этот момент. Но всё же. За что мы боремся, если не за жизнь, в которой есть множество людей? И все будто могут говорить только на эту тему. После стольких разговоров о войне, несомненно, обсуждение революционного полнометражного анимационного фильма «Бэмби» — это ведь в какой-то степени новизна и очарование? Ну, по крайней мере, для меня это так. (Знаете ли вы, что они привели в студию настоящих животных для изучения? Как чудесно! Хотя, полагаю, мы бы не смогли так же успешно привести Бенди или Бориса в студию, ха! Представьте себе, какой хаос они бы учинили!)       Я уже насытился военными статьями и был готов выбросить всю газету вместе со вчерашним мусором, когда мне на глаза попалась небольшая статья о снижении посещаемости парков развлечений. Содержание на самом деле меня не интересовало; это имело смысл, учитывая, что наши парни за границей и домохозяйки экономили деньги, но это заставило меня вспомнить то время в Луна-парке, когда я не думал о нём годами. Создание империи имеет способ захватить большую часть пространства в голове. Но внезапно я снова оказался в сознании своего двенадцатилетнего «я», и это произошло снова, в тот момент полного понимания. Мне было недостаточно нескольких лет работы в самой успешной анимационной студии в мире. Потому что то, что я определил как успех, не было тем, что делали большинство. Но я не знал, что было следующим. Пока наконец не узнал. Потом.       Парк развлечений. Земля. Полностью захватывающее место, где иллюзия и реальность танцуют вместе для создания чего-то ещё. Чего-то совершенно нового. Речь не просто о весёлых прогулках или вкусных угощениях, хотя, конечно, у нас их было бы предостаточно, речь шла об ощущениях. О совершенно новом взгляде на жизнь.       Я тут же попросил у официанта ручку и начал набрасывать свои мысли на салфетке. Как вы знаете, я преуспел даже в тех единственных художественных занятиях, которые мы с Эбби посещали много лет назад. И, конечно, в студии бывают моменты, когда объяснения просто не годятся, и тогда ты просто должен показать своей команде, что у тебя в голове. О, если бы только это было возможно за пределами метафоры. Несовершенный перевод моих совершенных мыслей. Это искусство объяснения, которое так недооценивается. Хотя я уверен, что вы согласитесь, дойдя теперь до второй половины моей книги, что я также преуспел и в этом.       Как бы то ни было, и, несмотря на мои художественные навыки, набросок чем-то беспорядочным, мне более чем комфортно это признать. Вряд ли можно назвать это высоким искусством во плоти, но в моём воображении оно представлялось чем-то ещё более исключительным. Высшей формой искусства, которую я только мог себе представить. План состоял в том, чтобы сделать парк доступным и простым, идеальным квадратом, разделённым пополам посередине. Для этого нам понадобится участок земли, достаточно большой, чтобы вместить моё видение. Я не был заинтересован в том, чтобы приспособить землю под парк, как это делали многие парки до того, как это становилось вынужденным решением, скажем, вдоль береговой линии или в ранее существовавшем зале и так далее. В четырёх углах я написал четыре названия: Светлый Мир, Тёмный Мир, Большой Мир, Маленький Мир. Я быстро набросал концепты аттракционов, но к тому времени мой разум мчался быстрее, чем могла угнаться маленькая салфетка для напитков. Я допил свой старомодный коктейль одним глотком (то, что я сильно не люблю делать, качественный напиток предназначен для того, чтобы его смаковали и тщательно пробовали, но иногда ситуации диктуют необдуманные, нестандартные действия) и вылетел из ресторана обратно в студию.       В здании было тихо, горело лишь несколько ламп, и звуки, доносившийся из глубины стен, в основном были похожи на лязг наших старых труб. Где-то, я представлял, могла работать съёмочная группа, или даже, возможно, Коэн на счетах (он любил приходить поздно и задерживаться допоздна, и пока человек выполняет свою работу, какое мне дело до его немного необычного графика?). Уолли был здесь. Я прошёл мимо него в коридоре.       — Всегда в работе, да, мистер Дрю? — сказал он с улыбкой.       Он был хорошим человеком, надёжным мастером на все руки. Никогда не жаловался, просто делал то, о чём его просили. Тоже настоящий самоучитель. Я никогда не знал, когда столкнусь с этим парнем, в какое время дня, где он может быть в студии. Но он внезапно появлялся, чинил проектор, возился с бойлером, прочищал трубы. Да, он также мог заниматься сантехникой в крайних случаях, и я очень уважал его.       — Всегда, — ответил я.       Он коснулся кончика своей кепки в своего рода дружеском приветствии, и мы прошли друг мимо друга в наши соответствующие тёмные коридоры.       Я не пошёл в свой офис. Я направился прямиком в архивы. Мне вспомнилась статья, которую я вырезал много лет назад. Я сохранил её ради ностальгии. Забавно, что тогда эта идея не пришла мне в голову. Я задаюсь вопросом, не бывает ли иногда ностальгия слишком сильной эмоцией, не такой полезной, как другие чувства. Если она затуманивает разум больше, чем может быть печаль или даже ярость. Ностальгия для меня — это туман, влажный туман, который поглощает мысли и полностью останавливает тело. Это похоже на сон наяву, и можно заблудиться там, в коридорах своего прошлого, просто перебирая мгновение снова и снова, как монету в руке. Опять же, именно поэтому я стараюсь избегать прошлого, насколько это возможно.       Прошлое опасно.       Так я и вытащил старую статью о Всемирной выставке 1939 года во Флашинг-Мидоус, Куинс. Там в основном говорилось о шоу, но там было интервью с человеком по имени Бертрум Пьидмонт. Человеком, который был ответственен за несколько нововведений на самом Кони-Айленде. Который изобрёл знаменитый Виппер-Уилл-О (я никогда на нём не ездил, он появился в конце двадцатых годов, спустя много лет после моего детства). Теперь вы видите, верно? Вы видите, как туман захватил меня тогда и не позволил мне ясно видеть. Повёл меня по пути воспоминаний, но не вернул к пониманию. Завёл в тупик. В отличие от той ночи. Тогда я был моложе; я должен приписать это к ошибкам молодости. Моё внимание и сосредоточение тоже во время выхода статьи всё ещё были сфокусированы на моих анимациях, я всё ещё был глубоко погружён в то, что я тогда считал своей идеальной Иллюзией Жизни. Связи ещё не были установлены.       Но теперь я их установил.