Копье, арфа и солдатики

— Гил-Галад хороший вождь, — со значением проговорил предводитель друэдайн. — Борух-бури-Брах теперь покормит людей. Борух-бури-Брах приведет людей в дома. Ох, хорошие дома! Только крыши голые, не растет ничего. Но люди укроют их дерном, чтобы травы росли над головами. Эрейнион с искренним любопытством ловил каждое слово. С друэдайн он раньше не был знаком, только слушал о них на уроках. И вот вместе с беженцами из народа Халет пришло и это странное племя. Смуглокожие, коренастые, одетые в грубый лен и шкуры, они, тем не менее, не казались дикими и неотесанными. Скорее сроднившимися с лесом наподобие нандор. Большинство собравшихся молчало, темные глаза на обветренных лицах смотрели хмуро и сосредоточенно. Возможно, они тяжело переживали разлуку с родным Бретилем, а может, всегда выглядели так. Пока вождь говорил, друэдайн почти не двигались, застыли, словно изваяния. Эрейниону даже захотелось потормошить их — вдруг уснули. — Борух-бури-Брах пойдет с Гил-Галадом, — тем временем продолжал вождь. — Будет верно ему служить, злую судьбу отводить. — Вождю Борух-бури-Браху стоит обжиться на новых землях, — возразил Эрейнион, подражая его манере речи, чтобы выходило понятнее. — Пересчитай, достаточно ли припасов вы получили. А у меня есть и воины, и советники. Вождь нужнее здесь. На это друадан лишь покачал седой головой, а его морщинистое, словно древесная кора, лицо, растянулось в улыбке. — Борух-бури-Брах пойдет с Гил-Галадом, — повторил он. Вождь снял с пояса грубую скатку и протянул Эрейниону. Тот взял, поблагодарил, но не стал разворачивать. Обещания старика не слишком его впечатлили, а времени изучить диковинный народ совершенно не хватало. Лишь на следующий день Гил-Галад вспомнил о подарке — небольшой каменной статуэтке, изображающей старого друадана. Камень был обтесан грубо, неизвестный мастер наметил фигуру и лицо лишь в общих чертах, мало заботясь о красоте и изяществе. Но фигурка отчего-то казалась живой, и два темных провала глаз будто бы неотрывно следили за Эрейнионом. А еще каменный друадан казался очень похожим на вождя — хотя, казалось бы, мог сойти за любого другого из его народа. Гил-Галад, привыкший к совсем иному искусству, не посчитал такой подарок ценным, но и выкидывать его не хотел, а потому просто положил в поясную сумку и вскоре забыл о нем. Второй раз он вспомнил о маленьком каменном друадане через несколько лет. Тьма с севера ширилась, орки и чудовища становились смелее и наглее. И Гил-Галад все чаще отправлялся на вылазки, дабы уменьшить из поголовье и отпугнуть от южных земель. Многие считали, что он слишком юн для сражений — и Эрейнион снова и снова стремился доказать обратное. Он бросался на врагов отважно, порой безрассудно, чтобы показать свои силу и навыки. Так и в этот раз он на коне врубился в толпу орков, прорубая себе дорогу впереди своих воинов. Но ему не повезло. Среди гламхот притаилась тварь гораздо более сильная, хитрая и опасная. Темный майа. Внешне он походил на эльфа, но тьма сочилась из его глаз, а хищная улыбка напоминала оскал, а в когтистых руках он сжимал меч, на который даже смотреть было жутко. Именно это создание, улучив момент, стащило Эрейниона с коня и швырнуло на землю. Майа занес меч для удара и… Что случилось после, Гил-Галад так и не смог до конца объяснить. Вроде бы каменная фигурка просто выпала из сумки, подпрыгнула, покатилась, и майа ударил нечаянно именно по ней. Но Эрейнион готов был поклясться, что видел иное. Будто грубо вытесанный истукан вдруг ожил, выскочил прямо под удар и встал, раскинув руки. Меч расколол его в мелкую каменную крошку, но не причинил Гил-Галаду вреда. И тот успел подняться и подобрать с земли верный Аэглос. В тот день он сражался особенно яростно — будто бы мстил за друга, отдавшего за него жизнь. На следующий день Эрейнион навестил друэдайн, чтобы поблагодарить вождя за подарок, который и правда отвел злую судьбу. Но застал лишь печальное племя, возводившее первый на новых землях курган.