Не то, чем кажется

— Петя, вставай! — Катерина зажгла в комнате свет, подошла к кровати сына и попыталась стянуть с него одеяло. — Опоздаем! Петя резко потянул одеяло на себя и укрылся с головой. — Никуда я не пойду! — раздался из «кокона» его недовольный голос. — Не хочу! — Петь, ну хватит! — Катерина присела на край постели, отогнула, хоть, надо признаться, с трудом уголок одеяла и погладила сына по голове. — Не надо капризничать, мы ведь с тобой все обсудили, я тебе объяснила, что так надо: теперь мы живём здесь, и ты ходишь в новую школу. — Я туда не пойду! — упрямо твердил Петя. — Петенька, послушай, мы с тобой договорились… Он резко сел на постели и отбросил одеяло в сторону: — Ты не договаривалась, мы просто собрались и приехали сюда. А я не хочу! Не хочу тут жить и в школу эту дурацкую не хочу. Я домой хочу. К деду, к Лёве с Ларой и в мою школу! А здесь мне не нравится. Отвернувшись от нее, Петя уткнулся лицом в подушку. — Петь, ну не время сейчас для слёз, потом поговорим. А сейчас — вставай! — Все равно я никуда не пойду! Отстань! — проговорил он, не поднимая головы и не меняя позы. Катерина встала: — Значит так, — чуть повысив голос, проговорила она, — я тебе даю пять минут: быстро вставай, умывайся и убирай кровать! А потом — в школу. Иначе я серьёзно накажу тебя, понял? — Ты, как он, теперь стала! Ничего слушать не хочешь! — донеслось ей в спину. Она прошла на кухню, села за стол и уронила голову на руки. Это какой-то ужас: её милого и всегда такого послушного сына за последние пару недель будто подменили. Да, конечно, она тоже отчасти в этом виновата, но… выхода-то другого нет.

***

Катерина твёрдо знала: Григория она не сможет простить никогда. А он, вместо того, чтобы раскаяться в своем свинском поступке, ведь он же попросту предал ее, растоптал всё хорошее, что у них было, начал ещё и угрожать ей. И если до того момента можно еще было бы предположить, что она сможет дать ему шанс, то после последней ссоры она поняла: всё кончено. Подобного она уж точно не потерпит! Мало того, что изменял ей, так ещё и решил шантажировать и угрожать забрать Петеньку. От Анны Львовны поддержки она также не дождалась, та, разумеется, стала защищать сына, и Катерине сделалось… нет, не противно, но просто жаль её. Она любит Гришу, несмотря ни на что, как и всякая мать, будет в любом случае защищать его. Хотя, между прочим, сама в своё время пережила подобное предательство! Что бы там ни было у них с Петром Ивановичем, но они были мужем и женой, у них была семья, их многое связывало: хотя бы довольно приличное количество лет, прожитых вместе, и сын. Но Пётр Иванович решил, что всем этим можно пренебречь ради своего личного комфорта и ради своих чувств. Вот и Григорий, видимо, решил, что ему всё дозволено, а кроме того, ведь в свое время он точно так же возобновил связь с Катериной, будучи женатым на Наталье Дорошенко. Хотя, конечно, она сама тут виновата не меньше, потеряла голову от любви, бросилась в эту страсть, точно в омут, ну вот — настала пора пожинать плоды. Если он изменял первой своей жене, почему вторая должна стать исключением? Катерина ушла из дома, привела кое-как в порядок квартиру, где жила прежде и всерьёз думала, что отныне у неё начнётся новая, совсем другая жизнь. Однако, когда Катерина приехала на другой день домой, ее ожидало поистине шокирующее известие: Григорий в полиции. Его задержали за избиение и изнасилование какой-то женщины. Катя застыла, точно окаменевшая, когда услышала эту новость от Петра Ивановича. — Но… но… — она не знала, что и сказать, — как… он не мог этого сделать! — Мог или не мог, но у полиции все основания его подозревать, — хмуро взглянул на нее Пётр Иванович. — Какие? — Ну, во-первых, — он кашлянул, — это та самая женщина, с которой он… встречался. Так мне, во всяком случае, сказал следователь. Катерина еле слышно вздохнула. — Она сняла побои, — продолжал тем временем Пётр Иванович, — у нее, говорят, на лице живого места нет, нос сломан… А в квартире ее полным-полно его отпечатков и, как он выразился, биологического материала. — Но ведь он же действительно бывал у неё, — сказала Лариса, покосившись при этом на Катю, — естественно, там будут отпечатки. — Да, но всё это говорит не в его пользу! — вздохнул Пётр Иванович. — Гриша не мог… не мог такого сделать! — воскликнула Катя. — Да, он может вспылить, накричать, но чтобы избить и сломать нос — я не верю в это. — Насколько я знаю, он на тебя, было дело, тоже руку поднимал. Катерина вновь вздохнула: как-то раз, в пылу ссоры Гриша, приревновав ее к Назару, замахнулся, но она резко выставила вперед руку, оттолкнула его и крикнула, что не хватало только ему опуститься до того, чтобы ударить женщину. Гриша отступил на шаг, моргнул, и тут же вся обида и злость мигом слетели с него. Он извинился и заверил Катерину, что больше такого не повторится. — Глупости, Пётр Иванович, — махнула она рукой, — это было недоразумение. Чтобы он настолько себя не помнил… Избить да еще и изнасиловать… Нет, я не могу поверить! Это слишком даже для него. — Нужно сделать всё возможное, чтобы выяснить правду, — сказала Лариса, положив при этом руку на плечо Петра Ивановича. — Да, — кивнул он, — этим нам и следует заняться. Катерина тем же вечером позвонила Андрею Андреевичу и попросила его о помощи. Он, к ее вящему удивлению, тут же отказался браться за это дело. — Я… боюсь, что не смогу его защищать, прости уж меня, Катя. — Да почему? — воскликнула она. — Хотя бы потому, что я в некотором роде, но состою с ним в родстве. Так что… это попросту невозможно! Но я обещаю, что помогу, чем смогу, — сказал он. — Да чёрт с ним! — поморщился Пётр Иванович, когда Катерина рассказала ему обо всем. — И без него обойдёмся! Он несколько раз звонил следователю, долго разговаривал с ним, потом сказал, что надо бы обратиться в одну из лучших адвокатских контор и нанять толкового специалиста. Через пару часов к ним приехала Анна Львовна. Она плакала, говорила, что никогда и ни за что не поверит, что ее сын совершил такое ужасное преступление. — Петя! — она упала перед Петром Ивановичем на колени, взяла его за руку. — Я умоляю тебя, помоги! Спаси его! Он же наш ребёнок, Петя, я не переживу, если с ним что-то случится! — Боже мой, Аня, встань сейчас же, — Петр Иванович помог ей встать, и Катя усадила ее на диван. — Не расстраивайтесь так, — проговорила она, обнимая Анну Львовну, — может… может быть, все ещё обойдётся. Лариса же быстро сходила к себе за успокоительными каплями и протянула Анне стакан: — Вот, выпейте, — тихо проговорила она. Анна Львовна покорно кивнула, выпила лекарство, и вновь расплакалась… Пётр Иванович собрался, вызвал шофера и сказал, что едет в участок, возможно, ему дадут увидеться с сыном, а потом он уладит вопрос с адвокатом. Лариса тем временем съездила и забрала детей из школы. Разумеется, им ничего не сказали, кроме того, что Пете придётся сегодня вновь переночевать у дедушки, чему он чрезвычайно обрадовался. Анна Львовна же с Катериной отправились в дом Григория и Катерины, дабы не смущать и не расстраивать детей. Лариса, накормив детей обедом, а после вверив их заботам учительницы французского и няни, пришла к ним. Они до вечера не могли успокоиться, обсуждали случившееся, и без конца повторяли, что этот кошмар должен закончиться. Пётр Иванович вернулся поздно вечером. Он рассказал, что следователь (это оказался тот же самый человек, что некогда вел дело о покушении на Ларису) обнадёжил его тем, что по имеющимся у них данным, потерпевшая наотрез отказалась делать экспертизу, а это уже говорит не в её пользу. Получается, раз нет прямых доказательств совершенного акта насилия, шансы подозреваемого отделаться лёгким испугом довольно-таки велики. Кроме того, Петру Ивановичу неожиданно позвонил… Николай Дорошенко. Оказывается, он после своей отставки открыл частное адвокатское агентство и теперь готов защищать Григория, если дело дойдёт все же до суда. В самое ближайшее время он обещал встретиться с Гришей. Эта новость худо-бедно успокоила Анну Львовну, после чего она позвонила мужу и попросила приехать и забрать её. А вот Петру Ивановичу ночью сделалось очень плохо: у него резко подскочило давление до 190/100, и Лариса, перепугавшись, тут же вызвала скорую. Врач сделал Петру Ивановичу укол, дал таблетку и велел меньше волноваться: — Старайтесь избегать стрессов! — Это, знаете ли, — усмехнулся Пётр Иванович, — трудновато… Лариса же, после того, как врач уехал, сказала, что, если надо, она все хлопоты возьмет на себя, а Петру Ивановичу и впрямь нужно некоторое время хорошенько отдохнуть. — Да ну, ничего со мной не случится! — отмахнулся он. — Вот закончится этот ужас, тогда и отдыхать можно будет. Николай Дорошенко, встретившись и поговорив с Григорием, изучил все детали дела, вновь предпринял попытку договориться с госпожой Роздевич. Она отказывалась выходить на связь, но все-таки в один прекрасный день полицейским удалось застать ее дома и привезти на допрос. Николай Александрович сразу же предложил ей еще раз пройти судебно-медицинскую экспертизу, дабы отбросить все сомнения. Она принялась кричать, что у нее серьёзные связи, и за самоуправство ему придется ответить. Николай Александрович же в ответ предложил ей встретиться с ним, как он выразился, в неформальной обстановке. На следующий же день госпожа Родзевич забрала заявление, сказав, что обвинила Григория сгоряча, не подумав. Любовник решил бросить ее, вернуться к семье, а она не хотела его опускать, ведь Григорий Червинский человек с деньгами, а она весьма стеснена в средствах. Правда, она не отказалась от того, что они с Григорием Петровичем повздорили и «позволили себе помахать кулаками», но она вовсе на него не в обиде. Окончилось тем, что Григория отпустили, взяв, правда, пока подписку о невыезде, но дело все же было переквалифицировано, и теперь ему грозили обвинения лишь в причинении вреда здоровью средней тяжести, и вообще, как уверял их Николай, в итоге все должно разрешиться либо заключением мирового соглашения и выплатой потерпевшей компенсации, либо, в крайнем случае, условным сроком. Катерина была рада, что все разрешилось, в конце концов, справедливость должна восторжествовать. Она даже готова была простить Григория. Когда он вернулся домой, она вместе со всеми встретила его, обняла и расплакалась. Он погладил ее по голове и тихо проговорил, что всё уже позади. Но не прошло и двух недель, как между ними вновь пробежала чёрная кошка. Пётр Иванович как раз улетел в Милан на деловые переговоры, Лариса с Лёвушкой отправились вместе с ним. До конца каникул оставалось чуть меньше недели, но Лариса с Петром Ивановичем договорились со школой, чтобы Лёвушку освободили от занятий, решив, что он успеет все нагнать, когда вернётся. После завершения переговоров они решили задержаться в Италии и побыть там вместе, своей семьёй. Пётр Иванович хотел и Петеньку с собой взять, но Катерина решила, что сыну лучше будет остаться дома, с родителями. Лёва пообещал привезти ему самый лучший на свете подарок, а Лариса, в свою очередь, заверила Катю, что ей они тоже купят что-нибудь на память. Анна Львовна звонила Грише чуть не каждый день, пару раз приезжала в гости вместе с Милочкой, и они с Петей весело проводили время. Один раз Григорий пригласил ее на ужин в ресторан, а по возвращении Катерина поняла, что пожалуй, ни к чему им дальше дуться друг на друга. И вдруг всё опять полетело в тартарары. Катерина, разумеется, снова вышла на работу. Поначалу Григорий даже не сердился на нее, казалось, он понял, что для нее это важно. Он сам отвозил ее и забирал обратно, нередко они с ней потом отправлялись куда-нибудь развлечься. Но в один далеко не самый прекрасный день Гриша не смог заехать за ней. Он был вынужден задержаться в офисе, так как там готовили отчёт для налоговой инспекции, и потому требовалось его присутствие. Катерина же напротив освободилась пораньше и собралась ехать за Петенькой. Назар, который тоже закончил работу, зашел к ней, справился о том, как она себя чувствует, потом они еще немного побеседовали о разных пустяках, а в конце Назар сказал, что ему пора домой. — Вот только Ульяну заберу с танцев, — улыбнулся он ей. — Давайте я вас подвезу, — улыбнулась ему Катерина. — Если вам не трудно… — Ну конечно же, нет! Все вместе они съездили за Петей, а потом Катерина предложила свозить детей в кафе-мороженое, отчего они, разумеется, пришли в восторг. Вечером Петя вдохновенно поведал об этом отцу, и Григорий вновь вышел из себя. — Опять?! — напустился он на Катерину. — Ты, кажется, не можешь жить без этого своего завхоза! — Гриша, — устало прикрыла глаза Катя, — хватит! Я устала от твоей ревности! — А я устал от того, что ты делаешь меня идиотом! И рогоносцем! Со злости она стукнула по столу кулаком: — Мне это надоело, Гриша, снова ты за старое! У тебя совсем, что ли, совести нет? Ты уже забыл, что сделал?! Так как же ты можешь обвинять меня не пойми в чем? — Я просто ошибся, да, и я не раз уже просил прощения. А ты, кажется, вообще не считаешь себя виноватой, встречаешься с мужиком, а я должен это терпеть? — Это я уже не могу больше терпеть твои выходки! Я-то думала, у нас всё налаживается, я почти тебя простила! — Ах, почти, — ехидно усмехнулся он, — вот оно что! Ну, конечно, тебя, как вижу, потянуло на поиски… свежих впечатлений, где уж тебе до родного мужа и его проблем! Катерина решительно направилась к двери (они разговаривали в общей гостиной). — Мне надоел этот глупый спор! — Мне тоже, — Григорий догнал ее уже у самого порога и схватил за руку, — и я тебя предупреждаю: еще раз увижу рядом с завхозом или услышу от тебя о нём… — Ты меня вообще больше не услышишь и не увидишь! — в сердцах крикнула Катерина. Она отдёрнула руку и бросилась наверх. Григорий же не побежал за ней, он отправился к себе и заперся в спальне в компании с бутылкой виски. Катерине же это было на руку: она собрала вещи, взяла Петю и ушла из дома. На звонки Григория она не отвечала, позвонила лишь Анне Львовне и настоятельно попросила ее передать сыну, что окончательно ушла от него. — И больше я не желаю его знать! Григорий звонил ей поначалу, но она сбрасывала вызовы, и наконец сменила номер, напоследок пригрозив мужу, что если он надумает преследовать ее, то она позвонит в полицию, а ему проблемы вовсе не нужны.

***

На старой квартире Катерина с Петей провели уже целых три недели. Она забрала из школы Петины документы, дабы отдать его в другую, ту, что была рядом с домом. Но тут вдруг Петя, который поначалу воспринимал их отъезд как некое забавное приключение, стал повторять, что соскучился по их дому, по деду, Лёвушке, Ларисе и по отцу. Катя повторяла, что жить они отныне станут здесь, потому что так надо. — Когда ты подрастёшь, то всё поймёшь, милый, — уверяла она его. — Я не хочу! — канючил Петя. — Я давно уже всё понял: мне тут не нравится! Я хочу домой! — Наш дом — здесь! — отрезала Катя. — Я деду позвоню, — шмыгнул носом Петя. — Он меня заберёт! — Не говори глупостей и не зли меня! — прикрикнула она на сына. Такие разговоры случались у них теперь ежедневно, и Катерина, честно говоря, готова была плакать от досады. Ей стало казаться, что она теряет сына. А сегодня Петя и вовсе отказался идти в школу, устроив ей форменную истерику. Кроме того, она вспомнила, что сегодня возвращаются Пётр Иванович с Ларисой, и наверняка он сразу же приедет к ней, как только узнает обо всем. И уж его-то ей не удастся припугнуть и отвадить от дома и от Пети, как Григория.

***

Мисс Лилиана Дорн мерила шагами небольшую комнату своего загородного дома. Она была зла, как сто чертей, потому что план ее, такой, казалось, выверенный и чёткий рассыпался, точно замок из песка, и теперь всё придётся начинать с начала. Впрочем, ей не привыкать…

***

Николя вызвал её тогда к себе и заявил, что она полностью изобличена. — Как ты могла, Натали?.. — разочарованно протянул он, не глядя на неё. — Как?! — Это моё дело, — она отвернулась к маленькому, единственному в его кабинете, запыленному окну. — И что ты намерен делать? Николя отвёз ее за город, в какую-то заброшенную хижину, где она провела несколько дней. Потом он приехал, привёз ей документы: новый паспорт на имя этой самой Лилианы, билет до Нью Йорка и кредитную карточку. — Это всё, что я могу для тебя сделать. Я перевёл на твоё имя (на то, что ты теперь будешь носить) довольно приличную сумму. Продал материны драгоценности, ты не знала, но кое-что она нам оставила всё же, на чёрный день. Ну и сам я тоже кое-что скопил за эти годы. Тебе хватит, чтобы снять приличную квартиру. Позже я приеду и помогу тебе устроиться. — Но я… не хочу ни в какую Америку! — возмутилась она. — А в тюрьму пожизненно ты хочешь?! — уже не помня себя, закричал он. — Ты убила этого Костенко, пыталась убить Ларису Червинскую, подготовила покушение на Петра… Как только ты до этого дошла, Натали?.. Впрочем, теперь уже не важно. Ты умерла. Натали обомлела, а Николя объяснил, что она «разбилась на машине». Николя сам столкнул машину с моста, оставив внутри вещи Натали. Драгоценности он забрал у нее загодя, а одежду взял из той квартиры, где убили Якова. На место происшествия он приехал сам, и он же взялся вести это дело. Эксперт был его хорошим другом, пришлось, конечно, заплатить, но он составил акт о том, что в машине были обнаружены женские останки. Григорию же сказали, мол, труп так обгорел, что опознать его не представляется возможным, и ему показали только драгоценности. В США Натали провела несколько лет, но ей очень быстро надоела тихая и спокойная жизнь. Решив, что раз уж Натали Дорошенко похоронили, то вряд ли ей будет грозить опасность. Главное, не попасться на глаза старым знакомым, но уж об этом она позаботится. Натали вернулась на родину, сняла этот дом, с работой же у нее не было трудностей. Николя очень помог ей еще тогда, когда только-только затеял всю эту авантюр. Ей удалось устроиться на удалённую работу. Она помогала составлять и оформлять различные юридические документы: дарственные, завещания, договоры об аренде и тому подобное. Денег это приносило не слишком-то много, но выбирать не приходилось. И всё же одной ей было скучно… Как-то раз она, чтобы немного развеяться, зашла в один придорожный бар, и буквально сразу к ней подсел тот человек. Он был несколько… грубоват и неотесан, но ее привлекла в нем сила и решительность. Почему бы нет, решила она спустя некоторое время, когда он пригласил ее к себе и недвусмысленно дал понять, что надеется на большее, нежели просто разговоры за бокалом вина. И вот когда всё случилось, Натали поняла, как ей повезло! Потому что нарочно не придумаешь, насколько неслучайной оказалась та встреча. Он сказал, что самая его заветная мечта — отомстить Петру Червинскому. — Я слишком много потерял по его милости! — А я хочу отомстить им всем! — улыбнулась Натали. — Поэтому положитесь на меня, дорогой Степан Гаврилович.

***

— Ничего у тебя не получилось! Все псу под хвост! — раздался позади неё грубый и чуть хрипловатый голос Степана. — Кто ж знал, что эта твоя Ольга окажется такой идиоткой! — раздраженно мотнула головой Натали. — Сначала не озаботилась тем, чтобы как следует сфабриковать все доказательства, а потом и вовсе пошла на попятный. — Ольга своё получит, — Степан взглянул на неё исподлобья. — Я уже распорядился. Отдам её ребятам, пусть что хотят, то и делают. Она уж своё отработала, да и опасно светить её дальше. Чего доброго копать начнут да до нас доберутся. — Я бы предпочла, чтобы ты распорядился сделать это с женой Червинского-старшего! Сколько там у Захара ребят в подчинении? Человек десять наберётся? Вот пусть все они как следует отведут с ней душу. И подробнейшую, чёткую запись действа отправят потом Петру в подарок. Поверь, он сам богу душу отдаст, когда увидит «кино». — Да не лезь ты поперёд батьки в пекло, не позволяй себе слишком уж упиваться ненавистью, дела надо делать с холодной головой, сколько тебя учить! — оборвал ее Степан. — Вот что, Наталочка, то есть, моя милая мисс Лили, поигралась и будет. Теперь я главный! И отныне мы станем действовать только по моему плану!

***

Петя все же решил наконец встать с кровати и одеться. В самом-то деле, подумалось ему, это же такой удобный повод! Как же он раньше не додумался! Он быстро собрался, пошел на кухню и поцеловал маму в щёку. — Я больше не буду! — буркнул он. — Вот и славно, мой хороший! — улыбнулась она, накладывая ему на тарелку творог. Мама крепко держала его за руку всю дорогу, пока они шли до школы, но уже у самых ворот она отпустила его, поцеловала и велела вести себя хорошо. Петя кивнул и побежал через двор — прямо к дверям. Он обернулся, помахал матери, она стояла и смотрела, как он зайдет внутрь. Разумеется, Петя зашел… Вернее, он переступил порог и, оказавшись в узком проходе между дверями, прижался к стене, пропуская спешащих на занятия школьников. Выждав несколько минут, он осторожно выглянул на улицу. Мамы не было, она ушла. Довольный Петя также вышел за дверь, спустился со школьного крыльца и опрометью бросился бежать, пока его не заметил кто-нибудь из его нового класса. Впрочем, он ходит в эту школу всего несколько дней, есть надежда, что его не запомнили. Петя вышел за ворота, свернул в соседний двор, сел на лавочку и, отдышавшись, достал телефон и спрятанную в кармане рюкзака бумажку и деньги на обед, лежавшие там же. Сверившись еще раз со своими записями и несколько раз повторив про себя номер маршрутного автобуса, Петя убрал деньги в карман, встал, надел рюкзак и бодро зашагал к метро. Как идти туда он знал, спросил вчера у одноклассницы, выведал между делом, благо, она сама заговорила, что папа после уроков повезёт ее в гости к тёте, а для этого нужно будет ехать на метро. Народу у метро было очень много, так что он поначалу даже испугался и несколько растерялся, но ему вновь повезло. Автобус он заметил быстро: он стоял напротив входа в метро у ларька с шаурмой. У Пети радостно ёкнуло сердце, когда он увидел номер: именно тот, что ему нужен. Пригородный автобус шел как раз до посёлка, где он жил раньше, и где живёт дедушка. Значит, скоро Петя будет дома! Он улыбнулся и побежал прямо к автобусу.