someone with someone

      «Срочные новости, группа спасателей была направлена в Салемские пещеры, в которых застряла молодая пара. По нашим данным Терушима Юджи и Т/и Т/ф отправились вместе с друзьями в поход в пещеры, но что-то пошло не так. Скалы, не представляющие опасности, внезапно обрушились и завалили вход. За завалом остались только девушка и юноша, которые не пострадали. Их товарищи сообщили в службу спасения, сейчас на месте происшествия работают спасатели. Мы будем держать вас в курсе событий,» — прозвучало по всем каналам.        Что вызывает у человека такие новости? Конечно же радость, ведь в опасности не он, а кто-то другой, кто-то незнакомый, кто-то совсем чужой.       «Как хорошо, что это не я!» — думает каждый. И каждому можно простить этот здоровый эгоизм. Все мы люди, и все мы думаем только о себе. Мало кто пожелает оказаться на месте пострадавших, лишь бы спасти их. Так устроен любой человек. На первом месте всегда стоит своё удовольствие, своё счастье, благополучие. Нельзя винить мать, которая радуется, что под машину попал не её ребёнок, а соседский. Нельзя винить женщину, которая счастлива, что упавший с крыши кирпич приземлился на голову её коллеге. Нельзя винить продавщицу, которая готова целовать ноги грабителю, убившему не её, а другую работницу. Каждый по-своему радуется несчастью, случившемуся с другим.       Но радуются ли те, кто додумался расшатать камни у входа в пещеру. Камни, которые и упали, когда друзья выходили, и студент опёрся на один из них. Скорее всего они даже не обратят внимание на эту новость, ведь их не волнует, что там случилось с какими-то неудачниками, застрявшими в безопасных пещерах. Им абсолютно безразлична судьба этих людей. Может быть, они даже посмеются над этими дураками. И никому из них и в голову не придёт, что, решив взять один камень себе на память, они, возможно, подписали смертный приговор несчастным.       Зато себя будет винить и корить невиновный студент, друг замурованных, что так неудачно присел на валун. Вот, кто действительно не имеет и доли вины в произошедшем. Его душа чиста, на его плечах не лежит груз ответственности. Но он этого не узнает. Не узнает ровно так же, как не узнает того, всю оставшуюся жизнь будет приходить к двум каменным памятникам, покрытым искусственными букетами, каждый из которых состоит из чётного количества цветов. а с чёрно-белых фотографий на него будут смотреть радостные лица друзей, погибших такой невероятно нелепой смертью. Друзей, что могли бы прожить много лет вместе, но даже не закрепили свой союз узами брака. Лица парня и девушки, чьи дети могли бы стать известными учёными, изобрести лекарство от всех болезней, но они не смогли появиться на этом свете. Кроме того, чувство вины будет сжирать несчастного студента до конца его жизни, ведь никто не сможет убедить его, в отсутствии на нём вины. Это подсознательное. Он вобьёт себе в голову эту мысли, уверит себя в своей правоте и будет строить из себя жертву. Конечно, не следует предъявлять ему претензии по этому поводу, но его самолюбие стане слишком жирным клеймом на нём самом. Ведь он-то жив, он-то мучается, страдает, а его друзья, не успевшие выйти, уже давно не могут ничего чувствовать.       Да и вообще, сами они виноваты.       А на двух плитах будут лежать по осколку от проклятых камней из проклятой пещеры. Пещеры, вход в которую запретят спасатели, приехавшие спасать возлюбленных, попавших в западню.       А ведь люди, выполняющие такую ответственную, сложную работу, от которой, в прямом смысле, зависят жизни людей должны быть осторожны. И не должны оставлять кнопку, подключённую к динамиту, лежащей на траве, где на неё может наступить любой пробегающий зверёк. Эти люди обязаны тщательно проверять стажёров, дословно объяснять им все тонкости работы, все заморочки и серьёзность. Им не следует отвлекаться на мысли о том, что нужно бы записаться к врачу, ведь от боли в животе уже почти не помогают таблетки.        Скорая. Кого только нет возле этой несчастной пещеры. Журналисты, бездушные люди, которые готовы разорвать любого, чтобы первому получить желанную новость. Да даже за одно слово они готовы разодрать друг другу глотки. Конечно, эти люди выполняют свою работы, трудятся, чтобы получить возможность купить хлеб, но их настойчивость и незнание рамок порой переходит все границы. Например, как сейчас. Вспышки фотоаппаратов только сбивают спасателей, а возгласы и возражения не дают им сосредоточиться. По этой причине полицейские и отводят их к баллонам с кислородом. Кислород. Вот только как он поможет паре, что сейчас задыхается под грудой камней?       Учащённое дыхание в пещере разносится эхом. Каждый вздох кажется слишком громким, поэтому переговариваются молодые люди шёпотом. Девушка лежит на коленях у юноши и смотрит, не моргая, в потолок. Где-то на улице раздаются голоса спасателей и стук инструментов. Возможно, их даже спасут. Возможно. По крайней мере, их в этом уверяют. Говорят что-то про динамит и освобождение.       Почему-то девушка не чувствует облегчения. С каждой минутой воздуха становится всё меньше, воздух всё нагревается, а ощущение неизбежной гибели всё усиливается. Кажется, Терушима думает об этом же. В его глазах нет ни капли надежды на вызволение. Можно сказать, что они настоящие дураки, раз не верят в спасателей, но что-то не даёт спокойно дожидаться спасения. — Знаешь, мне кажется, что наши обои не подходили под нашу мебель, — шепчет девушка. — Да? Давай тогда переклеим их, когда нас вытащат. — Прям так сразу поедем в магазин за новыми? — Да, сразу. А ещё я хочу новую кровать. И новые колонки. Будем с тобой мешать соседям спать по ночам. Я вообще думаю, что не смогу спать, если нас освободят. Сон занимает слишком много времени, а жизнь слишком коротка. Давай спать будем по три-четыре часа, как этот твой. Ну, у Джека Лондона. — Мартин Иден? — Да, именно он. Как тебе идея? — Я согласна не спать, но только давай по другой причине. — И по какой же? — Дети. Давай заведём детей. Мне без разницы, можно даже усыновить. Можно даже нескольких. Но я хотела бы ребёнка от тебя. Дочку. Я буду ей выбирать платья и играть с нею в куклы. А ты кого больше бы хотел? Сына? Если сына, то давай его на волейбол запишем. — Мне совсем не важен, кто у нас родится. Это будет наш с тобой ребёнок, а значит, я уже его люблю. — Ты такой смешной, я даже не беременна, а ты уже его любишь! Как такое может быть? — Может. Я полюбил вас ещё тогда, когда первый раз свет белый увидел. Нет, когда первый раз пошевелился. Мама говорила, что я очень сильно пинался. Мне интересно, а наш малыш тоже будет драчуном? — Надеюсь, что нет. Ещё одного сорвиголову я не выдержу. — Эй, мне обидно. — Да я же шучу. Я так сильно люблю тебя, что готова родить хоть дюжину твоих маленьких копий. — Я тоже готов. Ну, не родить, конечно, но готов. Давай сразу в больниц запишемся, как нас спасут? — Да, давай. — Хей, Т/и, смотри-ка, кажется, нас скоро освободят. Вон, видишь? Свет начинает проникать. Может, вставать будем? — Нет, давай ещё немного полежим. Мне даже не холодно уже на камнях. Пусть они нас сами выносят. Я не хочу тебя отпускать, не хочу терять. — Я тоже. Помни, что я всегда буду с тобой. До самой смерти. — И я.       Последние слова девушки утонули в звуке взрыва, безвозвратно забравшего жизни трех людей, находящихся под завалом.

***

      «А сейчас о несчастном случае в Салемских пещерах. Нам только что поступила информация, что вход в них удалось расчистить, но, по неразглашаемой причине, произошёл взрыв, и Терушиму Юджи вместе с Т/и Т/ф и ещё несколькими спасателями вновь засыпало валунами. Их тела ещё не были обнаружены, но, к сожалению, завал был слишком сильным, и в этот раз шансов на благополучный исход событий нет. Это нам сообщил капитан отправленной спасательной команды. Очень жаль служащих, что расстались с жизнью, выполняя свой служебный долг. Их родственникам будет оказана материальная поддержка. Также будет рассмотрен вопрос о вручении погибшим награды за храбрость. Выражаем свои соболезнования близким погибших.»