someone with someone

      Как бы вы назвали девушку, которая угощает вас свежеиспечёнными пирогами и поливает ваши цветы, когда вы уезжаете? Милашка? Пришло бы вам в голову как-то оскорбить очаровательную соседку, высаживающую ромашки в клумбы под окнами?       А как бы вы назвали ту, что крутит своей пятой точкой перед вашим парнем при каждом удобном случае и даже не скрывает этого? Тупой сукой? Шлюхой? Т/и готова вырвать ей все волосы. И да, рано или поздно её не сдержит даже хвалённое воспитание.

***

      Т/и заметила взгляды, направленные на Осаму, спустя месяц после его переезда к ней. Элли-я-пришла-поприветствовать-нового-соседа-Карет слишком часто на него смотрела. Нет, она пожирала его. А что же Мия? Плевать он на неё хотел. Т/и была его девушкой. Он любил её всем сердцем и даже не думал об измене. Все знаки внимания со стороны блондинки он игнорировал, а, может быть, и вовсе не замечал. А вот Т/и всё прекрасно видела. Их разговор тогда получился очень странным, но Мия категорически отрицал, что соседка в него влюблена: — Т/и, да не может быть такого. Элли хорошая девушка, она просто пытается со мной найти общий язык. Вы же подруги. — Мне кажется, что этим языком она хочет залезть тебе в штаны. Ты же умный парень, а не замечаешь таких откровенных намёков. Да она практически прямым текстом говорит тебе, что хочет с тобой переспать. Вот только попробуй, и я оторву тебе твоё достоинство. Ты меня знаешь. — Будь уверена, я даже не посмотрю в её сторону.        Девушка верила Осаму. Никаких поводов для ревности он не подавал. Их отношения достигли такого уровня доверия, что можно было ходить по дому в нижнем белье друг друга, и никто посторонний никогда бы об этом не узнал. Самым раздражающим было ежедневное появление в их доме Карет.       «Я испекла печенье, но получилось слишком много. Вот решила вам занести. Амучка, попробуй.»       «Т/и, не поможешь мне выбрать бюстгальтер? Амучка, можешь тоже присоединиться, я не против. Всегда важно знать мнение со стороны»       «Дорогая соседушка, у меня тут плойка сломалась. Не одолжишь свою? Амучка, а может ты мою сможешь починить? Она новая совсем. Не очень хочется новую покупать.»       У Элли были прямые волосы. Она никогда их не завивала. Насколько нужно быть тупой, чтобы оторвать провод и сказать, что это собака его отгрызла? Тупая дура. А ещё это постоянное «Амучка». Как можно было додуматься до такого? Какие должны быть мозги, чтобы до такой степени исковеркать имя?       С каждым новым днём приставания становились всё более открытыми, а майки, короткие топики и юбки — откровенными. А яркий макияж, от которого в глазах рябило, вообще был отдельной темой. — Т/и, ты у меня такая замечательная. Вся эта штукатурка на лице Карет выглядит просто отвратительно. Никогда не красься также, — Осаму тогда первый затронул эту тему. Т/и не знает, как так получилось, но старший Мия отлично разбирался во всевозможных косметических средствах. Разукрашенные курицы ему точно не нравились. — Конечно не буду. Ты же сам прекрасно знаешь, что я терпеть не могу, когда лицо покрыто сотнями слоёв косметики, — в душе девушка радовалась, что Саму противна соседка и её макияж.       Кроме того, пара почти всегда лишалась возможности спокойно погулять вдвоём. Каждый раз, когда они проходили мимо дома Элли, их ждал вечер в самой приятной компании из всех, что только можно представить. — Соседи, подождите! Возьмите меня с собой. На улице так хорошо, совсем не хочется сидеть в четырёх стенах.        Просто изумительное чувство, когда вместо свидания ты вынуждена слушать надоедливое жужжание под ухо. Писклявый голос и смех так вообще были самым лучшими моментами в жизни Т/и. Даже рождение первого ребёнка не засядет в памяти так прочно, как омерзительное хихиканье блондинистой дуры. — Ой, Амучка, ты такой смешной. Прекрати, мне смеяться уже больно.       Осаму не рассказывал тогда ничего весёлого. Ответ на вопрос о их прошедшей игре не мог быть таким смешным. Терпение Т/и закончилось. — Слушай, Карет, если ты думаешь, что я не замечаю все твои попытки увести моего парня, то ты ошибаешься. На твоём месте я бы прекратила это бред, потому что два раза я повторять не буду. А сейчас закрой свою пасть, конченная дрянь, и по пути домой врежься в любую твёрдую поверхность, чтобы забыть путь к нам в дом. А если не забудешь, то в следующий раз я тебе помогу. Саму, пошли.       Они тогда ушли под крики в их спины. Ну, вообще, посвящены они были именно Т/и, которая хотела развернуться и выполнить обещание уже сейчас, но её остановила рука парня, сильнее сжавшая девичью ладонь, и его спокойный голос: — Милая, она не стоит этого. Забудь о ней. Пошли домой, пусть орёт.       Стоит ли говорить, что спокойный голос, не терпящий возражений, действовал на Т/и как успокоительное. Она от него таяла. Хоть девушка и винила себя много раз за это, но сделать ничего не могла. В этот раз тоже. За это-то она сейчас себя и убивает мысленно, пока смотрит на то, как Элли Карет вешается на Мия, поливающего цветы в их дворе. Она же предупреждала. Сейчас мини-юбка этой суки окажется в её поганом рту.       С грохотом захлопнутая дверь и тяжёлые шаги никак не препятствуют соблазнению чужого парня. А могла бы убежать. Наивная. — …её, только посмотри на меня, всё же есть. А у неё? — Ну-ка иди сюда, патаскуха. Я тебя предупреждала? Предупреждала. Сама напросилась.       Т/и налетает на неё ураганом. Хватает за волосы, наверняка вырвала приличный клок, забирает у Саму шланг с ледяной водой и направляет его прямо в разукрашенную физиономию, на которой завтра проявится синяк. Истошные крики жертвы греют душу. Те царапины, которые Элли оставляет на Т/и, не приносят девушки неудобства, она их вовсе не замечает. Главное — проучить соседку.       Т/и уверена, что смогла бы утопить Карет. Или задушила бы её этим самым шлангом, но Мия силой оттаскивает её в сторону. — Т/и, стой, прекрати. Что на тебя нашло? Хватит. — «Что на меня нашло»? А сколько по-твоему я должна ещё терпеть наглость этой проститутки? Разве я не говорила ей забыть дорогу сюда? Она меня не послушала! Вот и всё! Сама заслужила! Отпусти меня! — Да как ты смеешь со мной так обращаться? Ты точно сумасшедшая. Амучка, зачем тебе она? Я же лучше! — Ах ты сучка! Я тебя сейчас убью! — Т/и, немедленно прекрати это! Что вы тут устроили? Я сказал: «Хватит!» Успокойся немедленно! — Не надо меня затыкать!        Последующая пощёчина прекратила крики со стороны вырвающийся ц/в. За спинами ещё что-то орала соседка, но сейчас всё внимание парня было направлено на его девушку. — Т/и, прости меня, ты помнишь, как я отношусь к избиению девушек, но мне нужно было тебя как-то успокоить. Не плачь, пожалуйста. Ты знаешь, что я люблю лишь тебя, и никто другой мне не нужен. Кроме того, такие как она могут привлечь к себе лишь старых извращенцев или тех, кто опустился на самое дно. Я не отношусь ни к тем, ни к другим. Тебе не о чём беспокоиться. Ты самая лучшая, самая любимая, самая прекрасная на всём свете. Я никогда тебя не променяю на другую. Перестань плакать, пожалуйста.       Девушка не знала, почему из её глаз льются слёзы. Рыдания не прекратились, пока Мия не отнёс её в кровать. Спустя несколько чашек чая, всхлипы затихли, а Т/и уснула. Пока Осаму обрабатывал ей боевые ранения, она мило подёргивалась во сне и корчила свой аккуратный носик.

***

      Элли Карет переехала через несколько дней. Через неделю в её почтовом ящике лежало письмо с одной фразой: «Увижу тебя ещё раз, убью.»       А как дополнение к посланию, в этом же конверте она получила и прядь вырванных волос.