Часть 1
7 июля 2021 г. в 08:49
— Что, Хигучи, тебя снова отвергли? Тебе не надоело? — этот голос Хигучи сейчас хотела услышать меньше всего.
Мурлыкающий, расслабленный, самодовольный. Прямо над самым ухом, слишком близко, так что она чувствует запах его одеколона. Чуя Накахара пахнет бергамотом и чем-то ещё, ещё сладким, фруктовым…
Хигучи, ты просто расстроена, а когда ты расстроена, тебе хочется есть.
Желательно в одиночестве, а не в компании насмешливых красавчиков.
— При всём уважении, господин Накахара, — она поворачивается и отступает на шаг, чтобы увеличить дистанцию и избавить себя от этого запаха. — Не понимаю, о чём это вы.
— Да неужели, — Чуя улыбается. — А мне говорили, что ты сообразительная.
Хигучи забывается и фыркает. Чуя сотрёт её в порошок, не сходя с места, но сейчас ей плевать. Она устала.
Чуя берёт её за подбородок, заставляя поднять голову, заглядывает в глаза.
— Ты безнадёжна.
— Ну и что? — шёпотом огрызается Хигучи. — Оставьте меня в покое, пожалуйста. Я просто делаю свою свою работу.
— Принимать работу настолько близко к сердцу вредно для здоровья.
Он всё ещё улыбается, но смотрит серьёзно. Словно его на самом деле заботит, что происходит с Хигучи.
Она отводит взгляд и ничего не отвечает.
— Поверь мне, милая, я знаю, о чём говорю. Твоя беда в том, что ты не рассматриваешь альтернативы.
Твёрдый палец упирается в подбородок снизу и надавливает, заставляя приоткрыть рот.
Хигучи перехватывает чужое запястье.
— Нет никаких альтернатив, господин Накахара, — голос её дрожит. — Мне нужно идти.
— Куда ты пойдёшь в таком состоянии, милая? Дай угадаю — забьёшься в уголок, обнимешь подушку и прорыдаешь полночи? Или ты предпочитаешь напиться?
Он наклоняется ниже, пряди волос щекочут её щёку.
Бергамот и апельсин, думает Хигучи, он пахнет апельсином. Акутагава не пахнет ничем, кроме крови жертв, он словно холодный бесплотный призрак, приходящий из тени. Сама Смерть.
Комок в горле мешает ей собраться и оттолкнуть Накахару. Она сжимает его запястье — удивительно тонкое, но такое тёплое там, где заканчивается перчатка.
— А у вас есть какие-то другие предложения?
— Возможно, — горячее дыхание ласкает кожу.
Чуя Накахара какой угодно, только не бесплотный. Огонь внутри него такой яркий, такой живой, такой…
Дура.
— Позволь мне позаботиться о тебе, Хигучи.
Вывернуть, выкрутить эту чужую цепкую руку, отбросить от себя, упереться в грудь и толкнуть — Хигучи абсолютно точно знает, что должна сделать, но медлит всего секунду.
Секунды достаточно.
Губы Чуи нежные и настойчивые одновременно.
От неожиданности Хигучи замирает на месте, словно испуганный зверёк. Она не отвечает на поцелуй, но и не отвергает его и не сопротивляется, когда Чуя обнимает её за талию и притягивает к себе.
Сердце Хигучи бешено колотится.
Язык Чуи медленно обводит её нижнюю губу от уголка к уголку, и она приоткрывает рот, позволяя ему больше.
Она чувствует себя слабой.
Она чувствует себя предательницей.
Она в отчаянии — от того, как это хорошо и как неправильно.
Дура.
Ей больше не хочется плакать.
Пальцы Чуи пробираются к её затылку, вытаскивают шпильку — волосы рассыпаются, и голова становится пустой и лёгкой.
Хигучи разрывает поцелуй — Чуя больше её не удерживает.
— Лучше?
— Нет! — огрызается она, прижимая ладони к горящим щекам.
Чуя смеётся и сдвигает шляпу на лоб, затеняя глаза.
— Зато теперь тебе есть о чём подумать. Хи-гу-чи.