Одуванчиковое лето

      Одуванчиковое поле было прекрасно всегда. Когда небо разрывалось дождём, Хёрим садилась на толстую ветвь дерева, вросшую в землю, и наблюдала за каплями, изредка падающими с листьями ей на нос. Дедушка не одобрял её поступок, каждый раз гневаясь из-за этого и напоминая, что под деревьями в грозу сидеть нельзя — но разве это останавливало вечно придумывающую что-то девчонку?       Первый раз, приведя сюда Чонвона, девушка с волнением сканировала его реакцию, трепля пальцами свою футболку. Это место для неё было очень важным, можно было даже посчитать его личным уголком Хёрим, куда она убегала то поплакать, то порадоваться, да и вообще, много красочных событий произошло именно здесь, а в частности первое пришедшее сообщение от Чонвона, когда он решился написать ей в личку блога.       И сказав ему об этом, она уселась на ту самую ветку, хотя, наверное, это всё же был корень. Ян восторженно опустился рядом, выражая просьбу разделить это местечко с ней, ведь, по сути, его можно было считать личным уголком на двоих. Трудно было ему отказать, особенно, когда он показывал свои милые ямочки, да и возражать изначально Бён не собиралась. Не хотела. Отсюда и пошла их традиция выбираться либо по вечерам, либо по выходным в поле.       Сейчас они сидели под деревом, размышляя над своей жизнью и будущем. Парень уже в красках расписал студенческие будни, в которых они обязательно были вместе, ходили по библиотекам и вечеринкам, сидели вместе за одной партой и заходили друг к другу в комнаты по утрам, начиная их день с приятного. Хёрим не могла ему возражать и в мыслях ещё дорисовала картину, где они держатся за руки под самой партой.       Бён принесла с собой гитару. Ещё в средней школе она научилась играть, узнав, что мальчику, который ей нравится, симпатизируют девочки, умеющие управляться с этим инструментом. С одноклассником у неё ничего не вышло, но игра на гитаре ей приносила много удовольствия, поэтому долго совершенствовалась и даже начала писать свои песни. Какое-то время Хёрим горела идеей выложить их на просторы интернета, а затем так же стремительно угасла, понимая, что ей в этом плане ещё расти и расти.       — Знаешь, — начала она, — мне кажется, что лучше не стоит так далеко загадывать… по поводу нашего будущего.       — Всё ещё сомневаешься в своих силах? — прислонившись спиной к дереву, произнёс друг, слегка касаясь плеча Бён своей щекой.       — Что-то тяжело верится в счастливый финал этой истории, — обессиленно выдохнув, она дёрнула ногами и прикрыла глаза.       — Брось ты это. Ты невероятно умная и я более чем уверен, что ты есть в списках поступивших. Ты так долго и упорно готовилась к этому, разве может быть что-то иначе?       Хёрим представила свой стол в комнате. Он стоял у окна, позволяя девушке часто встречать закат, который играл яркими красками на полях её тетрадей. Она всегда мечтала, что её стол будет завален красивыми наборами косметики или книжками, но по мере взросления там только росли горы учебников, в которых Бён прятала свой нос. Иногда школьница засиживалась до самого утра, и тогда рассвет обнимал её нежными лучами светло-розового света. Когда же он играл насыщенными красками едва ли не красного неба, Хёрим загадывала желание на день.       Однажды она загадала своё поступление. Веру подкрепляло то, что её желание встретить невероятно замечательного друга исполнилось в лице Чонвона. Кинув на него взгляд, девушка подметила, как подросла его чёлка, которую он часто зачёсывал в бок. Хёрим захотела взять его за руку и позволить себе прижаться сильнее, чтобы ощутить тепло не только душевно, но и физически. Ей категорически не хватало жара, исходящего от его щеки.       — Если ты так в меня веришь, мне не остаётся ничего другого, — она хмыкнула. Где-то засвистела птица, исполняя свою летнюю трель.       — Мне нравится здесь, — Ян счастливо улыбнулся, одаривая улыбкой и подругу, на которую тот обратил внимание, — здесь очень тихо и надёжно. Если бы я выбирал место, где мне хотелось бы отдохнуть, то я точно бы пришёл на это поле.       Он порывисто вздохнул, усаживаясь удобнее. Хёрим сорвала одуванчик, отчего-то думая, что устала сидеть на одном месте, сложа руки. Обычно её голову не посещали подобные мысли, но сегодняшний день воспринимался иначе с самого утра.       — Иногда я закрываю глаза перед сном и думаю. Мне не верится, что я нахожусь здесь и что моя мечта встретиться с тобой и вот так держать тебя за руку осуществилась, — поделился откровением парень и схватил Бён за кончики пальцев, аккуратно и медленно вкладывая её ладонь в свою. Погладив кожу, он продолжил, — сидеть с тобой в этом поле — огромное счастье. Поэтому бывают моменты, когда я пугаюсь, что это всё один длинный сон.       — Я думаю о том же, — поддержав друга, девушка сжала пальцы в ответ, переплетая их, — только сейчас я понимаю, что время нельзя тратить впустую и нужно пользоваться каждой минутой.       Парень кивнул, выражая своё согласие. Одной рукой он продолжал удерживать её, а второй провёл по цветам, росшим подле. Чонвон задумчиво подхватил одуванчик, рассматривая его со всех сторон. Хёрим обратила своё внимание на растение, прежде чем подумала, что это было замечательной идеей — пригласить своего интернет-друга провести с ней лето у её бабушки в деревне.       — Не хочу, чтобы наше одуванчиковое лето заканчивалось, — сказал Ян.       Да. Хёрим тоже не хотела.       — Знаешь, — нерешительно начала она, — предлагаю написать совместную песню. Она будет нас связывать с этим летом и друг с другом.       Девушка покосилась на гитару и, прерывая их уединённость, отпустила ладонь. Заторможено посмотрев на то, как теряются её пальцы из его хватки, Чонвон схватил руками воздух, сжимая руку в кулак. Бён отвернулась от него, раскрывая чехол гитары, и уселась поудобнее, чтобы не мешать другу музыкальным инструментом.       Она провела пальцами по струнам, с радостью прислушиваясь к своему учащённому сердцебиению. Хёрим уже и не помнит, когда последний раз брала в руки гитару, так что давно забытое ощущение инструмента в руках породило в ней множество приятных чувств. Мелодия, которую наиграла девушка, была незатейливой, обычной мелодией для разогрева, таящей в себе нотки лета. Её наигрыш понравился Чонвону, и он предложил написать песню под него. Но когда встал вопрос о теме музыкальной композиции, они оба замолчали.       — Думаю мы можем написать о, — начала Бён, решив предложить тему дружбы.       — Любви.       Её прервал Ян, усаживаясь поудобнее и открывая заметки на телефоне. В его голову тут же пришло несколько идей, которыми он хотел поделиться с подругой.       — Почему о ней? — не поняла девушка.       — Разве это не актуально всегда? — он приподнял бровь, мягко улыбаясь ей, — у меня есть одна идея.       Он достал из сумки Хёрим старенький полароид, который ей подарил на пятнадцатилетие дедушка. Они уже сделали несколько снимков, и один Чонвон даже забрал себе, подписав на обороте памятный день и имя девушки, которая ютилась в его объятьях, по-детски широко улыбаясь. Её карие глаза излучали внутренний свет, тягаясь в своей привлекательности наравне с розовыми щёчками.       — Полароидная любовь, — он провёл большим пальцем по устройству, — любовь, которая навсегда запечатлена в снимках. Думаю, герой должен верить, что любовь — это уже остромодно, но… он должен понимать, что есть девушка, которая…       Ян навёл аппарат на внимательно слушавшую его Хёрим, помещая её смущённое лицо в кадр и не оставляя за кадрам открытые загорелые плечи подруги.       — … которая будет вызывать в нём самое старомодное чувство в мире, по его мнению.       Раздался щёлк.       Фотокарточка постепенно окрашивалась в цвета, явив на свет профиль своей хозяйки, утопающей в поле одуванчиков и держащей в руках свою любимую классическую гитару. Ян потряс фотографией, а затем убрал её в свой рюкзак, пока шокированная Бён молча наблюдала за его действиями. Отчего-то ему хотелось сохранить это фото себе, спрятать где-нибудь в ежедневнике, чтобы рассматривать зимой на особо скучных парах и вспоминать их тёплое лето.       — Даже не покажешь? — протянула она, даже не пытаясь отобрать своё фото.       — И не надейся, Кексик.       Хёрим поражённо уставилась на гитару, думая над поведением своего друга. Она чувствовала, как жар скачет по всему телу, сбивая ей температуру, и еле удержалась от того, чтобы похлопать себя по щекам. Девушка покачала головой, начиная наигрывать песню, пока Чонвон вслух рассуждал о тексте.       — Почему я так цепляюсь за любовь? — напела строчку Бён, делая размашистые пометки в блокноте, — Это ведь такое очевидное чувство. Я думал… что знаю всё, но знание оказалось… ловушкой?       Прикусив губу, она подняла глаза на Яна, что напевал эти строчки вслух, считывая с бумаги. Он оторвался от исписанного листа и ласково улыбнулся, удивляясь тому, что, оказывается, летом у Хёрим появляется немного веснушек у носа.       — Я сам не знаю почему, когда ты произносишь моё имя… в груди до боли стучит моё сердце.       Прошептал парень, слегка касаясь пальцами виска подруги, отчего она едва вздрогнула, прижавшись. Прилипший от почти неосязаемого пота рыжий волосок закрутился между его пальцами, пока Чонвону казалось, что он приболел. Его сердце, отчего-то подражая словам, бешено билось в груди, руки потели, и глаза Хёрим казались темнее любого горького шоколада. Он даже не знал, о песне ли говорил только что.       — Отличная строчка, — девушка смочила губы, привлекая внимание друга к ним, а затем покраснела и пожала смущённо плечами. Она будто единственная ощущала эту неловкость.       — «Здесь нет необычных фильтров, но мне нравится эта атмосфера»… запиши куда-нибудь, — встал с земли парень, косясь на гитару.       Они провели ещё пару часов на природе, прежде чем написали всю песню целиком. Бён иногда срывалась на нотах, стыдливо пряча глаза, и Чонвону ничего не оставалось делать, кроме как мягко поглаживать подругу по тёплой коленке, поддерживая. На припевах раз через раз Ян присоединялся, но тут же замолкал, заворожённый женским пением.       Когда солнце начало опускаться за горизонт, все пирожки, прихваченные в дорогу, были съедены, ребята решили вернуться домой. Бабуля Нарэ сегодня была не одна, принимала в гостях одну из подруг, поэтому друзья не беспокоились за её здоровье и не страшились, что в трудный момент она может остаться одна.       — Иногда я думаю, что могла бы пойти в айдолы и стать певицей, — поддевая Чонвона плечом, произнесла Хёрим по пути к дому.       — Тогда мне бы пришлось много работать, чтобы стать твоим менеджером и проводить с тобой много времени, — не оставшись в долгу, парнишка слегка ущипнул её за щёку, взывая тем сам недовольство собеседницы.       — Ты бы был самым лучшим! Я знаю.       — Что мы будем делать с песней?       — Мы можем записать её, когда вернёмся в город, — девушка пожала плечами.       — Я имею в виду, — остановившись, парень почесал шею, — она будет только нашей или…       — Только нашей.       Бён, не дав и договорить ему, занесла вверх палец, словно собиралась пригрозить. Ян расплылся в улыбке, согласно кивая, а затем схватил её под локоть, прижимаясь к её боку и забирая чехол с гитарой, так удобно повисший теперь на его плече.       — Всё идёт не так, как я хотел бы. Здесь нет привычных фильтров, — начал он, вспоминая недавно придуманный ими текст.       — Но мне так нравится этот вайб, — полушёпотом закончила строчку песни Хёрим, надеясь услышать смех друга, что только стал серьёзнее, не сводя с неё взгляда.       — Но неожиданно я понял, что рядом с тобой мне не нужны никакие фильтры, Кексик.       — Только оригинал? — по-детски наивно задала вопрос девушка.       — Только он и это лето.       Не разрывая рук, парень отвернулся и двинулся вперёд. Идя с ним так, будто они собирались скоро танцевать какой-нибудь вальс, Бён рассматривала облака, кучами плавающих по небу. Она вспомнила, как в прошлом году они с бабушкой собирали ягоду, которая вкусным блаженством таяла на языке. К вечеру полил дождь, и их промокшую одежду пришлось сразу закидывать в стирку, так как, возвращаясь домой, они измазались в дорожной грязи.       Интересно, если бы сейчас пошёл дождь, то они остановились бы его где-то переждать или Чонвон побежал бы до дома, подгоняя и Хёрим? Что если бы он притянул её к себе ближе, будто они находились в романтичном фильме, что девушка любила смотреть ночами, а затем коснулся бы не только волос и виска, но и её губ? Ведь сердца он уже сумел коснуться.       Нет, нельзя о таком думать.       Около дома ребята столкнулись с соседкой — семидесятилетней госпожой Сухи, которая торговала душистыми травами в специальном магазинчике. Её карие глаза удивлённо распахнулись, прячась в тени шляпы, надетой на темноволосую голову. Дождик приветственно лаял на фоне, не обращая никакого внимания на хозяйку дома, пытавшуюся успокоить бедолагу.       — Хёрим-а, ты что-ли? — восторженно отозвалась соседка, опуская взгляд на переплетённые руки молодых, что тут же отскочили друг от друга.       — Я, конечно. Добрый вечер, тётушка Сухи.       Совсем не ожидав увидеть её, Хёрим испуганно пригладила волосы и помахала рукой. Сухи любила посудачить и даже в свои семьдесят бодро навещала своих подруг и клиентов, передавая свежие сплетни. Наверняка новость о том, что девушка вернулась не одна, а с парнем, скоро разлетится по всей деревне, а там не оберёшься слухов и симпатичных девчонок, решивших поглазеть на Чонвона.       — Такая высокая стала, чем вас там в городе только кормят? Пади, одну химию уплетаешь, — старушка цокнула, переводя взгляд на друга, — а что это у нас за молодой человек?       — Да, жених мой, — воскликнула бабуля Нарэ, закатывая глаза, — вот под старость лет с ума от одиночества сошла и попросила внучку привести мне парнишку! Замуж в марте выхожу.       — Здравствуйте, — поклонился Чонвон, мило улыбаясь и едва ли не разрываясь от смеха и неловкости, — Ян Чонвон, рад знакомству, госпожа Сухи.       Соседка приветственно склонила голову, переводя непонимающий взгляд на всех троих. Младшая Бён видела, как у неё уже активно выстраивалась новая сплетня, но она никак не вязалась с тем, что сказала бабуля и вызывала нехилый диссонанс.       — Так что, ты приглашена, — всплеснув руками, Нарэ вышла из-за калитки, намекая, что и гостье пора идти.       — Ты серьёзно, что ли?       Сухи ошарашенно округлила глаза, хватаясь за сердце.       — А ты думала, что шучу? Нужно идти в ногу со временем. Старая ты, однако, бабка, Сухи-я, — хозяйка дома покачала головой, — нужно идти в ногу с трендецами.       — Трендами, бабуль.       — Ага, ими самыми, — хмыкнула Нарэ, махнув рукой, — господи, да рот то закрой! Шучу я, конечно, вроде семьдесят лет, а развести тебя, как ребёнку сказать, что феи существуют.       Женщина хохотнула, подмигивая Чонвону. Сегодня она была в лёгкой футболке и джинсовом комбинезоне. Волосы её были скрыты соломенной панамкой, а в руке она держала перчатки. Глядя на образ любимой бабули, Хёрим могла с уверенностью заявить — госпожа Бён копалась в саду, а значит, пришедшая Сухи явно отвлекла её от любимого дела, и бабушка ещё долго будет бурчать на неё за это.       — Вот ты старая слива! Я-то ж поверила а, — нахмурилась соседка, дёргая пальцами по платью.       Только сейчас Хёрим заметила, что в другой руке та держала душистый жасмин, что высеивала бабуля Нарэ. То, что Сухи приходила по делу, не могло ни обрадовать, это было куда лучшее, чем простое выведывание новостей, которые можно потом было разнести по округе.       Но, несмотря на это, госпожа Сухи всё же нравилась Бён. В детстве она часто угощала её конфетами и рассказывала различные сказки. Её дочка Монсук нередко играла с Хёрим, придумывая различные истории и бегая с ней по двору. Монсук не могла иметь детей, так как в детстве серьёзно переболела, но она всё равно всё своё время посвящала маленьким чадам знакомых. Девушка даже слышала, что та уехала в город и стала инспектором по делам несовершеннолетних.       А ещё соседка кормила её вкусным мёдом и оставалась с маленькой Бён, когда дедушка и бабушка были вынуждены без неё отправиться куда-нибудь в центр. Это случалось не часто, в основном, когда она болела или стояла сильная жара, которую в детстве Хёрим не переносила.       — Да, это Хёрим у нас замуж выходит, — не скрывая ехидства, пропела Нарэ, косясь на внучку и её друга.       — Представляете, она даже учёбу бросила из-за меня! Говорит, что будет содержанкой. А я как мужчина должен её обеспечивать, — поддержав бабушку, начал Ян, сокрушённо глядя на Сухи.       Рукой он приобнял подругу за плечи, оставаясь при этом донельзя довольным — хотелось вмазать ему по лицу, но девушка сдержалась.       — Хёрим, совсем не ожидала, — удивлённо протянула соседка.       — Да врут они всё!       — Она просто стесняется этого и не хочет, чтобы все знали, — опроверг её слова Чонвон.       — Мать была в шоке и выгнала её из дома, пришлось приютить молодых у себя, — гнала свою линию Нарэ, всё незаметно оттесняя надоевшую подружку от своего двора.       — Да ты что!       — Да вы издеваетесь?!       — Мы уже и ребёнка планируем, — хитро ухмыльнулся друг, прикасаясь щекой к её щеке, — жду не дождусь!       — Я им говорю, сначала мне правнука, одной внучки хватило.       — Ой, да как же так! — воскликнула Сухи.       — Ну, прекращайте, — топнула ногой девушка, и Ян тут же начал её дразнить, называя маленьким ребёнком и напевать «ути-пути».       — Ладно, всё это реально шутки, — сжалилась всё-таки Нарэ, очевидно получившая удовольствие от доверчивости соседки, — друг это нашей семьи, они вместе с Хёрим поступают вместе учиться в этом году.       — А-а-а, — расстроенно протянула Сухи, с грустью отмечая, что никакой сенсации не будет, — опять ты меня провела, хитрая бабка! — взъелась женщина.       — А как иначе то, дорогая?! Не забудь дома фей покормить, — добродушно хохотнула госпожа Бён, но всё же рассталась с подругой на хорошей ноте.       Та попрощалась с ними, напоследок расспрашивая о планах на будущее, а потом вскользь упоминая Ким Сону — друга детства Хёрим. Сейчас он работал в ресторане родителей, и девушка сделала пометку обязательно навестить его снова.       Как только соседка исчезла, госпожа Бён перевела усталый взгляд на детей, приглашая посидеть на веранде за чашечкой чая. Она сетовала на Сухи и на то, что Нарэ пришлось отвлечься от любимого дела, пока Дождик бегал за своим хвостом, веселя тем самым не только Чонвона, но и кур, внимательно наблюдавших за ним со своей жёрдочки у забора.       Хёрим поднялась по ступенькам, громко рассказывая о предстоящем удовольствии, заключавшемся в холодной воде, омывающей её вспотевшее лицо, и свежей одежде, как Ян прошёл мимо неё, невесомо касаясь спины и улыбаясь от уха до уха.       — Не забудь про чай, жёнушка. Буду ждать тебя с нетерпением!       — Да иди ты со своими шутками, дурак, — сжала губы Бён, слушая любимых смех, будто по нотам расписанной в песне её сердца.       Она хотела кинуть ему ещё несколько дурных слов, но он уже ушёл.