Не сегодня

Распахнутый чемодан мешался под ногами. За три дня он скопил вокруг себя ворох одежды и превратился в неподъёмную проблему посреди входа в ванную. Но Мия не хотела его разбирать. Этот попутчик на колёсиках мысленно возвращал её в отпуск. Сохранённый внутри него запах солнечной Италии ступал по комнатам и навевал воспоминания об аллегорических фресках палаццо и о доминирующем над городом соборе Санта-Мария-дель-Фьоре. О людях, говорящих на красивом мелодичном языке. О душисто-цветущих садах и парках. О незамученной городскими механизмами и дышавшей полной грудью природе Флоренции. О рынках в окрестностях и о самом нежном на вкус кантуччи. О городе, который нагревался за день, чтобы ночи отдать своё тепло − такое по-домашнему уютное даже для туриста. После знакомства с Италией другие уголки планеты становятся простыми. Не было в них ничего естественного. Обычные места, обросшие обещаниями местных управленцев. «Мы создадим лучший в мире город. Избавим дороги от загруженности. Разовьём общественный транспорт, сделаем его экологически чистым. Мы пересадим всех на безопасные электрокары и велосипеды. Мы сделаем так, чтобы город работал для людей». Мы, мы, мы, бесконечное мы… Всё, что окружало жителей мегаполисов, вынуто из земли, обработано и сложено по практичному назначению. Италия же была поцелована Богом. Обласкана солнцем и культурной историей. В ней нет затерявшихся во времени и утративших свою значимость деталей. Каждая гармонично уживалась с другой. Мия вспомнила свой крошечный номер во Флоренции, с кроватью, комодом, единственной тумбочкой и холодильником. Из окна её временного пристанища открывался вид на однотонное полотно коттеджных крыш, где собирались птицы и постаревшая пыль. Дальше простиралось всегда ясное небо. Белые занавески надувались на окнах, как паруса. А к раме кто-то намертво прилепил наклейку, гласившую: «Делай от любви, а не для любви». Мысли прервал оживший от входящего телефон. Триша. Наверняка. Хочет напомнить, что Юки скучает. Мия вернулась три дня назад и никак не заберёт кошку. Пора уже закончить своё добровольное затворничество. Снаружи царствовал конец сентября − пора яркой осени. За лето солнце отцветало и к новому сезону наливалось спелым оранжевым цветом. Недолговечный, он тускнел в рассвете октября, что зашивал всё вокруг в проливные дожди, а к концу осени полностью утрачивал краски. Но пока у природы ещё есть время покрасоваться в ярко-рыжих одёжках. В этот короткий период, длящийся около трёх недель, всё замирало в неподражаемой оранжевости. В Италии тоже всё оранжевое, но иначе. Там персиковый оттенок солнца ласковый и сладкий. Здесь же оранжевый был тыквенным. Как приближающийся Хэллоуин. Бз-з-з-з. Мия мельком взглянула на мигающее на экране имя. Логическая цепочка «дойти до метро-приехать к Трише-забрать кошку» оборвалась, как если бы мозг просто замкнуло. «Зачем он звонит?» Она решила ответить в следующий раз. Если Ван Арт окажется настойчивым, конечно. Бз-з-з-з. Хорошо. Вот и оказался. Что дальше? Рука жила отдельной от рассудка жизнью, и прежде чем Мия придумала приемлемое объяснение этому звонку, уже нажала кнопку принять вызов. − Алло. − Мия, здравствуй. В такие моменты над ней преобладало головокружение, бросавшее её на стык между бредом и реальностью. − Привет. − Тебе удобно говорить? − Я в метро. Словно это что-то объясняло. Она даже не в метро ещё. Привычка. Привычка постоянно и бессмысленно привирать ему. − Хорошо, − к счастью, Ван Арт предпочёл не уточнять, что она хотела сказать этим обозначенным местонахождением. − Быть может ты сочтёшь моё вторжение грубым. Но я не мог больше молчать. Меня крайне расстраивает этот месяц тишины, причины которой до сих пор остаются для меня неясными. Думаю, мы что-то друг другу не договорили. И если это разрешит проблему затянувшейся паузы, то, может быть, договорим уже? Мия мысленно приказала себе не выдавать желаемое за действительное. Виктора лишь смущала возникшая неопределённость их отношений. Не более. − Мне нечего больше добавить. − И не обязательно. Можем вообще больше не возвращаться к этому. Я просто не хочу терять с тобой связь из-за какого-то недоразумения. Забавно он сказал. «Какое-то недоразумение» вообще-то стоило внимания. Вампирша, чьё уединение с Виктором прервала Мия, обладала яркой азиатской внешностью и глазами цвета спелого красного вина. Она удостоила незваную гостью лишь брезгливым выражением лица. Ещё бы, какая-то смертная девушка врывается в кабинет без стука! Вздор. Мия была знакома с подобным оценивающе-пренебрежительным взглядом. Время от времени так на неё смотрели все не сведущие, кто она такая, и почему вообще водит дружбу с самим вампирским Князем. Незнакомка сразу же продемонстрировала свой вес в обществе Виктора и весьма однозначно коснулась его руки. Оценив обстановку, Мия стыдливо пролепетала извинения и сбежала. Внутри что-то взорвалось, и это ударная волна просто швырнула её в противоположную сторону. Мия ощутила уязвимость, какую за всю жизнь не довелось испытать. У неё отобрали то, в чём она была всегда уверена: собственную значимость для Виктора, отведённое им место только для неё. Хрупкая конструкция их отношений зашаталась. И без того странная связь Князя вампиров и Рождённой луной вдруг стала совсем слабой и никчёмной. Вспышка ревности в груди Мии переросла в упрямое желание обозначить свои права на Виктора. Вернуться и объяснить «Недоразумению», как много их связывает. «И что же вас связывает?» − справедливо предъявил глумливый внутренний голосок. «Теперь, когда нет Вуда, охотников, потенциальной опасности на каждом шагу, а поиски пророчества позади и не с чем больше сражаться?». Мия так и не ответила себе. − Давай просто забудем? − сказала она в трубку. − Я не игнорировала тебя. Просто только позавчера вернулась из Европы. Я собиралась тебе позвонить. Она бы ни за что ему не позвонила. − Хочешь, приезжай? «Да что с тобой не так?». Здравый смысл явно остался в отпуске. «Давай, Ван Арт, ответь до липкости вежливым отказом». − Когда солнце сядет, − согласился он. «А с тобой что не так?». Катастрофа. Нужно срочно отыграть назад и отказаться, пока не поздно. Кошка! Точно, у неё много дел. Нужно забрать Юки. − Я переехала, − вместо этого сказала Мия. А потом назвала свой новый адрес. . Она часто задавалась вопросом, как произошла коммуникация их старых отношений с новыми. Немыслимо. Виктор в самом деле был хорошим другом. Он проявлял доброту и искреннюю инициативу в общении. Он назначал встречи. Читал все без исключения статьи Доброжелателя. Даже признался, что находит псевдоним Мии очень остроумным. Он звонил без причины и скрытого умысла. Потому что действительно просто хотел узнать, как у неё дела. Он всегда слушал. Хотя с высоты своих лет и опыта человеческие проблемы наверняка казались ему выстраданной ерундой. Он вёл себя так, будто Мия что-то значила в его вечности. Даже теперь, когда жизнь стала спокойнее, а Мию больше не нужно спасать, Виктор оставался добр и внимателен. Наверное поэтому Мия ошиблась. Абсолютное принятие Ван Арта, которое никак не удавалось объяснить себе, сбивало её с толку. Первый промах она могла смело списать на алкоголь. В честь окончания колледжа Мия позволила себе не лишнего, но заслуженного. В ту ночь город перед её глазами трясло в световом угаре огней и неоновых вывесок. Зная о параметрах везучести своей подруги, Виктор взял шатающуюся на каблуках Мию под локоть и повёл к своей машине. − Куда мы? − Домой. − Ого! К тебе или ко мне? − Мия стукнулась головой о низкую крышу чёрного спорткара. − Ауч! − Осторожнее. От удара алкоголь будто сильнее метаболизировался. − Пьяной быть так странно, − призналась она севшему за руль Виктору. − В твоё тело вселяется кто-то другой. И ты носишь его повсюду, веселишь, а на утро стыдно − тебе, похмелье − у тебя. А этот тусовщик пропадает до следующего раза, а ты разгребай последствия его пьяного фортеля. − Алкоголь за это и любят. Под ним можно позволить себе больше. А потом списать на него все необдуманные поступки. − О да, − она прощупала в его замечании намёк на что-то личное. − Много женщин списывали на алкоголь свои поползновения в твою сторону? Виктор остался неуязвлённым. Его почти невозможно застать врасплох. − Ни одной, − заявил он, не моргнув. − Ты когда-нибудь напивался? − Я вампир. На меня не действуют такие вещества. − Вот зараза. Плохо, наверное, не иметь возможности выключить голову? − Ничуть. Его лицо застыло в отсутствующем выражении. Разве Мия не права? Тяжело жить с беспрестанно активным и всё контролирующим мозгом. Ни алкоголь, ни сон в качестве передышки ему недоступны. Так недолго превратиться в бесчувственную скалу без права на эмоции. − Почему ты никогда не улыбаешься? От души, во весь рот. Огоньки янтарных глаз блеснули. Как если одним взглядом Виктор раздал ответы на все вопросы. − Но правда, почему? − Клыки, Мия. − Ну ты же не всегда в обществе людей, чтобы их постоянно прятать. − Привычка. Затуманенный мозг Мии сосредоточился на Даре луны. «Улыбнись, тебе весело» − приказала она. Почувствовав слабенькое давление на сознание, Виктор только фыркнул. Мия бросила заранее провальные попытки наложить гипноз. Тем более, её виски запульсировали. − Интересно, а как вампиры целуются с клыками? Стоило бы остановиться прямо в тот момент. Но Мия уверилась: к безрассудству её подтолкнул не только алкоголь. А чёртова дружелюбность Ван Арта. Всегда отвечал на её звонки. Всегда такой воспитанный и щедрый на внимание. Разве ему должно быть до неё дело? Зачем он с ней возится? Кто она? Бывшая союзница по противостоянию обезумевшему вампиру? Неудавшаяся пассия? До того, как прийти к этой точке, Мия даже сопротивлялась чувствам. Ван Арт плохой для неё вариант. Контролёр. Педант. Невыносимый идеалист. Зануда. Жестокий в глубине своей старой закостенелой души. Он наверняка догадывался о симпатии Мии. Он всегда всё знает. И предпочитает молчать, пока не накопит веские основания вмешаться. Под личиной трепетного друга он был безжалостным и равнодушным. Он мог предугадать эту нелепую ситуацию с поцелуем и предотвратить её. Если бы хоть раз намекнул, что всё-всё знает. Если бы задал какой-нибудь бессовестный вопрос вроде «Когда ты поняла, что любишь меня своим маленьким глупым сердечком?» Мия знала, что лицемерит, взваливая всю ответственность на одного Ван Арта. Ей хотелось представлять его чудовищем. На такого легко возлагать вину за свои метания. Едва её лицо склонилось к его лицу, Виктор несуетливо отстранился. Случай, достойный почетного места в зале позорной славы Мии. Такое уверенное пренебрежение в ответ на её нежный порыв. Но отказ не помешал повторить попытку на трезвую голову. После Мия не раз спрашивала себя, зачем сделала это снова. И ответ, к которому приходила, ей не нравился. Помимо необъяснимой тяги попробовать недосягаемые губы, её поцелуи должны были убедить Виктора. Заставить уже заметить все её немые послания. «Прошлый раз не был ошибкой». Но Виктор ещё категоричнее обозначил свою позицию. Спокойно, но твёрдо взяв Мию за плечи, сказал: − Нет. Ни одно «нет» за всю её жизнь не было и в половину таким болезненным. Короткое и колючее, оно слилось в ровный гул с воцарившейся тишиной. Мысли в голове Мии вновь и вновь возвращались к точке разрыва: «Нет». И эту зияющую дыру заполняло только всеобъемлющее чувство беспомощности. Мия знала, что значило это «нет»: до этого она отказала Виктору слишком много раз. И назад дороги не будет. Он не стремился к одиночеству. Не в этом причина отказа. За последние годы в его обществе вилось уж слишком много девушек. Ван Арт им нравился, конечно же, и он отвечал им взаимностью. Ничего серьёзного. Но он беззаботно улыбался всем своим женщинам и, вне всякого сомнения, увлекался ими. Мие стоило принять горькую правду и двигаться дальше. Но надеющееся уязвлённое сердце всегда найдёт причину подождать. Неудача в том, что она просто выбрала неправильный момент. Наступит более подходящее время. Хотя они с Виктором и так познакомились в жанре лучших встреч. Жертва и спаситель. Но будет ещё случай. Ещё лучше. Возможно, отказ в отношениях многому научил Виктора. Например, не впутываться больше в подобные истории. Он единственный усвоил этот урок. Мия же осталась одной ногой в прошлом, не осознавая, насколько опасно ждать от этого мужчины несвойственных ему вещей. Он никогда не забудет её «Нет». И оставленных на столе связки ключей. И брошенного напоследок «Это не для меня». Что, если в своё время это его унизило? И он до сих пор обижен за своё поруганное сердце. Что, если, уходя, Мия захлопнула дверь навсегда? Ван Арт не из тех, к кому возвращаются. Он тот, кого выбирают сразу. Но Мия отчего-то всё равно верила, что вернуться − хорошая идея. Старые листья за осень перегнивают в компост. И становятся удобрением для новых ростков. Ведь они с Виктором не чужие друг другу. Не просто вампирский Князь и Рождённая луной. А старые друзья, имеющие общее прошлое. Виктор и правда хороший друг. Он всегда спрашивал: «Тебе что-нибудь нужно?». У Мии больше никто ничем подобным не интересовался. Лишь он использовал против неё этот безобидный вопрос, заставляющий сердце замирать. «Да. Мне кое-кто нужно. Например, машина времени. Я бы вернулась назад и поступила иначе. Не оставила бы ключи. Не сказала бы: «Ты прекрасный мужчина, но не мой»*. Мия хотела ценить не самый плохой расклад вещей. Но всё больше и больше противилась мысли о треклятой дружбе. Выделенная ей роль была слишком маленькой. Дружба − общность между родственными душами. А дружба Виктора, его участие, его забота − холодная глыба льда. Эгоистическое приношение собственной совести. «Виктор верен себе. Если помог раз, будет помогать и впредь», − сказал однажды Ноэль. Мия − его привычка, его маленький долг. . Он смотрелся «тесно» в её квартирке: ледяной король посреди кукольного пластикового замка. Мия сняла небольшое жильё на случай, чтобы хватало оплачивать счета, если она останется без работы какое-то время. − Ну, вот тут я и живу. Осматриваясь с благожелательным интересом, Виктор пересёк комнату размеренными, как прилив, простыми движениями. − Мило. − Я ещё толком не обустроилась. Переехала и сразу же отправилась в отпуск. − Где была? − Во Флоренции. И ненадолго заглянула в Вернацца. Кстати, у меня для тебя кое-что есть. Мия вдруг поняла, что не готова отдать подарок. Она боялась, что он скажет Виктору слишком много и слишком не вовремя. «Странно будет заявить теперь, что нет никакого подарка?». Порывшись в пакете с сувенирами, Мия достала первую попавшуюся безделушку. Это зеркальце она приобрела в торговой лавке при музее. На обратной стороне изображался портрет Беатриче. Вечный символ недосягаемой платонической любви человека в жизни и в смерти. − Данте Алигьери, − зачем-то пояснила Мия. − Флоренция буквально пропитана им. Он там прямо всюду ощущается. − Его родина. − Да. Поэтому. Виктор повертел презент в тонких пальцах. Перевернув его, он встретился со своим отражением. Всё же, даже эта вещица сказала больше, чем стоило бы. − Ты уверена, что это мне? − Ладно, ты прав, тупое зеркало, давай просто выкинем его! Виктор убрал безделушку во внутренний карман пиджака. − У меня тоже для тебя подарок. Он отдал ей тонкую чёрную папку, что всё это время держал под мышкой. − Что это? − Сертификат на акции. Извини, что с опозданием. С днём рождения. − Я теперь акционер? − Прошло то время, когда акционерами и инвесторами становились какие-то недосягаемые люди из кино. Мия пробежалась шокированным взглядом по договору, где значилось её имя. − Не обольщайся. Акции куплены на скромную необязывающую сумму. Просто хотелось подарить что-то оригинальное, современное и полезное. − Это всё равно слишком шикарно. Виктор ненадолго замолчал. − Если для тебя это слишком, отдай на благотворительность. Мия фыркнула и отложила папку на стол. − Я после Европы на такой мели, что, считай, ты уже поучаствовал в благотворительности. Они наконец встретились взглядами. Кончики губ Виктора дёрнулись вверх, и Мия ощутила привычное головокружение. Все вампиры умеют очаровывать. Но Виктор − особый случай. В его присутствии всё вокруг плыло и кружилось как в нескончаемой галлюцинации. − Знаешь. Нет у меня никакого отпуска. Я ушла из «Сверхъестественного сегодня». Её неурядица с работой и беспорядок в жизни едва ли покажутся ему серьёзными проблемами. Он древний. Видел и прошёл такое, что Мие и не снилось. Но Виктор никогда не допускал даже намёка на соревнование опытом. Он никогда не отмахивался и не относился к Мие пусто. − Мне жаль, − искренне произнёс он. − Если, конечно, ты расстроена. − Вовсе нет. Это моё взвешенное решение. Виктор смиренно кивнул. Раз Мия считает тему нестоящей внимания, то и он тоже. − У меня есть вино, − Мия поиграла бровями. − Итальянское. − Не откажусь. Вино она подала в кофейных чашках. − Бокалы не успела купить. Что? Скажи спасибо, что не бумажный стаканчик. − Спасибо. Виктор сделал глоток. − Как тебе? − Хм. − Пять евро, − объявила Мия. − А на вкус как за пятьдесят. − Ты так считаешь? − Забудь. Я в этом не разбираюсь. Можешь не пить. Наверное, алкоголь стоило исключить, учитывая, что он уже чуть не довёл до поцелуев. Но Мия вовремя об этом не подумала. Она отставила свою чашку на кофейный столик. Включила старый патефон, что месяц назад урвала на барахолке за семьдесят долларов. Что дальше? Личная встреча должна была стряхнуть шелуху с бывших недомолвок. Но перспектива откровенного разговора уступила своё святое место госпоже тишине. Та всегда образовывала между Мией и Виктором огромные неуютные пространства. Неловкий момент прервала Юки. С громким «Мяу» она вошла в комнату и, изучив присутствующих, прыгнула Виктору на колени. − Ну здравствуй, − он ласково коснулся кошачьей холки. «Предательница». Хозяйку пушистая вертихвостка тоже не видела месяц, но при встрече и в половину к ней так не ластилась. − Ты ей нравишься, − признала Мия. «Ты всем женщинам нравишься?». − Ты прохладный, а ей сейчас постоянно жарко. Мия задумалась, глядя на ласкающие шёрстку бледные пальцы. Кошка − единственное напоминание о настоящем доме. В этой квартире больше не имелось ни одной красивой значимой вещи. Ничто не создавало уют. Точно здесь не планировали задерживаться. − Хочешь, покажу фотки из Италии? Кому вообще интересно смотреть на чужое путешествие? Но Виктор согласился. − Искала вдохновение на каждом углу. Там всё такое красивое. А это мой лучший кадр. Хотела сделать больше, но пока нацелилась, свет ушёл. − Тебе понравилась Италия? − Она… − Мия подбирала слово, − особенная. − Хотелось бы стать её частью? − Нет. Не думаю, что она для меня. Большинству людей подходят самые простые города. Потому что в большинстве из нас нет ничего особенного. Разговор на удивление сложился. Сказывалось долгое отсутствие общения. Если бы определение было применимо к ним, можно было бы сказать, что они скучали друг по другу. Разные темы переплетались. Ни одно слово не звучало неуместно. Это был тот самый редкий момент, когда Виктор сбрасывал маску. Временами его лицо становилось отживлённым или мягким. Улыбки тоже появлялись, но неосмысленные, внутрь себя. Они никогда не пытались кого-то осчастливить. Но их редкость придавала им ценности. К середине ночи беседа сама собой зашла о прошлом. Виктор вспомнил, как в их первую встречу Мия пристала к нему с расспросами, а он ей неумело грубил. Вспомнил её розовые волосы. Мия призналась, что выкрасила их накануне маскарада. Её крошечное девичье бунтарство. О ночи кровавой луны не заговорили. Они отчего-то никогда это не обсуждали. Комнату освещала лишь пляска уличных огней и единственная лампа в коридоре. Подкралось самое тёмное время суток перед рассветом. Мия коротко взглянула на тёмный силуэт Виктора в кресле. − Ещё вина? − Может, лучше чаю? − Ты прав, − она встала. − Нужна помощь? − Справлюсь. Мия отыскала в кухонном шкафчике новые чашки, насыпала в чайник заварку с жасмином. Чего она старается? Ван Арт с роду не притронется к этой помойной бурде. Её бегство на кухню − отсрочка. Почему они до сих пор не обсудили нечто более важное? Свои отношения, их шаткое равновесие, болезненную, невыносимую потребность друг в друге, именованную дружбой. Залив в чайник кипяток, Мия расставила посуду на подносе и принесла в комнату. Виктор поднялся помочь, переложив со своих колен спящую Юки на диван. Следующая по бесконечному кругу пластинка вскоре закончилась с лёгким щелчком. Но Мия не встала, чтобы включить новую. − У тебя бывает такое ощущение, словно ты слишком много на себя взял? Глупость. Он последний, кому стоило задавать этот вопрос. − Учитывая мой княжеский пост… Безусловно. Мия тихо вздохнула. − Вот и у меня. Постоянное чувство, что мир вокруг неправильный. Либо я в него не вписываюсь. − Ты необычная девушка. Нет уж. Даже он не может верить в эту чушь. − Не как все. Это нормально, что и место в мире тебе нужно особенное. Мию укололо разочарование. Виктор намекал лишь на её непростое происхождение. − Я ушла из журнала и не знаю, чем заниматься теперь. − Как Орден? Ещё один вздох. − Эндрю классный. И Скотти. И Анжела. И Эллаиза. Мне жаль бросать их. Но больше всего я боюсь не оправдать их ожиданий. Одно дело знать, что нужно делать. Другое − делать это. В один момент они поймут, что я ничего не стою. Мне страшно, что я и сама это пойму. − Ты стоишь многого. Виктор присел рядом на диван. Мию приятно кольнул знакомый парфюм и надежда, что сокращённое расстояние что-то значит. − Ты обрела бессмертие, а за этим обязательно наступает период переосмысления. Ты начинаешь по-другому относиться ко времени, справедливо задумываешься, чем занимаешься, делаешь ли всё правильно. Ты ощущаешь ответственность за это и паралич выбора. И эта трансформация в тебе была неизбежна. − Мне будто подарили неоценимый подарок, а я обязана использовать его правильно. Не растерять богатство, а сделать большой вклад. Поступать, а не действовать наугад. − Ты и обрела неоценимый подарок. Время. − Да. Но вместо того, чтобы распоряжаться им, я зашла в тупик. Я не знаю, чего хочу. Сижу перед этим подарком и не понимаю, куда его приткнуть. У меня в мире какое-то половинчатое место. Может, правы были Аши. Я всегда оказываюсь там, где опасность. Сложные ситуации притягивают меня, а я − их. Но мой ли это выбор? Строить из себя мессию справедливости и спасения − мой выбор? Или выбор моего происхождения? − Считаешь, происхождения недостаточно? − Да. Я думаю, просто родиться недостаточно. Поступки − вот что важно. Виктор задумался. Длинные ресницы отбросили тени под глазами. − Почему старые вампиры имеют вес в своём обществе? Многие из нас ничего особенного не совершили, у преобладающего большинства нет завидной родословной. Все они просто долго живут. Сделало ли это их мудрыми? Едва ли. Сильными? Возможно. Время − наш ресурс. У человека же нет столько времени, во всяком случае, не так много, чтобы о нём не думать. Ты только начинаешь понимать, что больше не нужно беспокоиться об отведённых тебе годах. И эта мысль пока трансцендентная и иррациональная твоему опыту. − Это пройдёт? − Да. Мию немного успокоили аргументы. Или повлияла личность рассказчика. − Я постоянно думаю, что нахожусь не на своём месте. И я не знаю, где оно. Ищу и постоянно оказываюсь не там и не вовремя. Думаешь, я специально? Низ живота скрутило нервным узлом. Слишком очевидный намёк на тот раз, когда она застукала Виктора с мисс «Недоразумением». − Мия, − начал он серьёзно и напряжённо. − То, что ты видела тогда… − Нет, не надо, − Мия засуетилась, подвинула в середину стола чашки. − Позволь я продолжу? − Ты правда ничего не должен мне объяснять. − Но я хочу. − Это лишнее. У нас разные судьбы, разный круг общения. И право на личную жизнь. И право никому ничего не объяснять. − Просто не хочу, чтобы ты пришла к неверным выводам. − Разве мне вообще следует приходить к каким-то выводам? Он посмотрел на неё тем самым взглядом, который каждый раз убеждал Мию, что она не хочет с ним дружить. − Мы часто додумываем за других. Месяцы или даже годы проводим в размышлениях и предположениях, выдавая свои домыслы за чужие ответы. Вместо того, чтобы просто спросить. Оно того стоит. Хотя бы потому, что множество сомнений сами собой отсеются. Порой гора сходит с плеч. Но нам не хватает храбрости на такой шаг. Оглядываясь назад, я вижу, сколько всего не произнёс за свой век. Я бы мог сказать так много, но оставался скуп на слова. Вечность научила меня экономить время, как бы абсурдно это ни звучало. Сейчас я предпочитаю говорить сразу, чего хочу и чего жду. Не потому, что мне нравится оказывать давление. Не потому что ловлю на слове, чтобы воспользоваться обещанием в своих интересах. Я беру ответственность за свои слова, но не за чужие. Именно поэтому я никогда не скажу за других то, что они должны. Есть вещи, которые предназначено произнести им самим. Мия поняла, что всё это время не дышала. Розоватый рассвет забрался на подоконник. Виктор посмотрел в окно и встал. − Где здесь ванная? Мия указала на конец коридора. Он долго отсутствовал. Странно. Вампиры же не справляют нужду. Или он изучает содержимое её шкафчика в ванной? Мия наконец подошла к патифону и поставила новую пластинку. По комнате полился тёплый шелестящий звук виниловой музыки. Белоснежный блик автомобильных фар мелькнул по стене, бросил нечёткие тени в угол комнаты, на миг исказив всё вокруг. Свет в помещении изменился. Его прерывало что-то замершее в проёме. Обернувшись, Мия коротко вздрогнула. Виктор наблюдал за ней из другого конца комнаты. Мию будто поставили на паузу посредине фразы. Кто-то выключил время в отдельно взятой точке вселенной. − Почему ты всегда так реагируешь на меня? − Как? Виктор осторожно шагнул в комнату. − Год назад. Фестиваль красок. Ты была с Фоллом. Танцевала и радовалась. Но за секунду состояние твоей гармонии просто исчезло. Ты увидела меня и замерла на середине движения. Словно моё появление убило ощущение счастья в тебе. Словно я был лишний. − Я не помню. Почему у неё есть паттерн поведения, когда он рядом? Он в силах сложить эти два и два, если бы захотел. Очевидно, что не хотел. Зачем он заговорил об этом? Почему вообще запомнил тот случай? Он же буквально больше не смотрел на неё так, как смотрят на женщин. − Поеду, пока солнце не встало. А ты поспи. − Да. Пожалуй. Они задержались у входных дверей. Опираясь на косяк, Мия оставалась в проходе преградой. Но Виктор и не спешил сбегать. Знал, что следует подождать ещё чуть-чуть. Он замер напротив. Так близко, меньше, чем на расстоянии вытянутой руки. Мия ощутила полное разоружение. Она жуткая трусиха. Победительница обезумевшего вампира в ночь кровавой луны. А ладошки предательски взмокли. Но их молчание было на одном языке. Виктор пытался осторожно заглянуть в её опущенное лицо. С высоты своего роста ему приходилось низко склонять голову. Мия чувствовала на себе пристальный взгляд. − Ты хотела мне что-то сказать? Мия бросила оголённый взгляд на пуговицу его пиджака − костяной глаз с двумя дырками-зрачками, которому нестрашно излить душу. И она мысленно призналась ему. Что хотела бы машину времени. Чтобы вернуться в тот самый вечер. И закинуть в сумочку треклятые ключи. Хотела бы сказать, что пока он остаётся таким понимающим и таким равнодушным одновременно, она никогда не решится произнести то, что должна. Хотела бы быть немного смелее. Хотела бы, чтобы он понял её без этих важных слов, предназначенных ему. Но этого не будет. Он сказал: некоторые вещи нужно произнести вслух. Мия обязательно попробует ещё раз. Только один. Среди множества дней своего бессмертия найдёт тот удачный и подходящий. Она понятия не имела, как его узнать. Ей просто казалось, что он ещё не наступил. Поэтому: − Не сегодня. Однажды, пообещала она на себе. Они с Виктором так же будут рядом, а важные слова сами сорвутся с её языка. Короткие, но значимые, они изменят всё. Однажды. Не сейчас. Смелости нет. Но не страшно говорить. Страшно ждать ответа. И услышать не тот. «Не останусь». «Слишком поздно». «Не хочу касаться твоих рук и волос». Они её уничтожат. Мия признавала, что в ней живёт отчаянная фаталистка. Она верила, что её ошибка не прослывёт концом их с Виктором так и начавшейся истории. Они пройдут огромный круг порознь, в направлении друг другу, чтобы обязательно встретиться посредине. И там они наконец станут вечными. Частью себя Мия всегда знала, что Виктор принадлежит ей по праву. Что выразив однажды свою готовность «вместе и навсегда», он отныне предназначен ей, а она ему. А, значит, у неё ещё есть время сказать важные слова.