***
Быстрым шагом пробираясь дворами к своей уже ставшей почти родной панельной многоэтажке в спальном районе Москвы, Лера придирчиво анализировала собственно поведение по отношению к Артему. Все эти глупые телефонные звонки с «проверками» были всего лишь некой забавой. Она давно уже была готова хоть кому-нибудь все рассказать и попросить совета. И вот теперь, когда нашлись достаточно подходящие уши, Лере хотелось убедиться, что они действительно готовы не просто ее выслушать, но и хоть чуть-чуть понять и искренне посочувствовать. Пока этого она у Артема не видела: он был полон энтузиазма ее слушать, но его интерес ограничивался лишь получением каких-то новых сведений о Насте, ее семье и атмосфере, в которой она жила. И никакого интереса к самой Лере. А может, ей просто казалось, что никакого интереса здесь просто нет? Подойдя к своему подъезду, Лера вскинула голову наверх, вглядываясь в окна. На кухне горел свет, а это значило лишь то, что Даша уже вернулась и наверняка пьет чай, дожидаясь ее. Взлетев на третий этаж, Лера достала ключи из кармана и почти нас к носу столкнулась с Максом. От неожиданности она даже потеряла дар речи на несколько мгновений. А когда он к ней все-таки вернулся, он пробормотала первое, что пришло в голову: - Привет! А когда ты успел зайти? Я тебя не видела. - Ты неправильно поняла: я уже ухожу. Прости, прождал тебя полтора часа и больше не могу остаться. Сухо поцеловав Леру в щеку, Макс протиснулся между ней и дверным косяком и выскользнул в еще открытую дверь. В ответ на ее вопросительный взгляд, Даша, стоявшая здесь же, в коридоре, лишь развела руками. - Что тут скажешь? Деловой человек, как и все москвичи. - Звучит вызывающе, - сняв куртку, Лера повесила ее на хлипкую вешалку. - Я ведь тоже москвичка. Даже родилась здесь. - В данном случае я вкладываю в это слово следующий смысл: москвич – этот тот, кто живет где-нибудь рядом с Садовым, вечно занят непонятными делами, про которые никто кроме него не знает, и свято верит в то, что Москва не резиновая, даже при том, что его родители приехали сюда за четыре месяца до его рождения. Теперь доступно? Разувшись и поставив сапожки в нестройный ряд прочей обуви, Лера посмотрела на подругу с улыбкой. - Ты уверена, что говоришь обо всех москвичах, а не о некоем конкретном? Не дожидаясь ответа, она вошла в ванную и открыла холодную воду. Даша, не желая останавливать разговор, встала в дверях. - Да, он мне не нравится, и ты прекрасно об этом знаешь. Ну ты сама подумай, что тебе может дать человек, который спит с тобой уже почти год и при этом даже не заикнулся о том, чтобы официально предложить тебя стать его девушкой? Вы ведь даже в кино ни разу не были. С невозмутимым видом вытерев руки, Лера с улыбкой отстранила Дашу, чтобы спокойно выйти в коридор. - Предположим, в кино мы один раз были. Даша поморщилась, всем своим видом выражая все то, что она думает об этом единственном походе в кино. Но вся эта гримаса улетела в молоко – Лера в этот момент стояла к ней спиной. - То есть первое, ты даже отрицать не берешься? Лера лишь равнодушно пожала плечами. - Зачем? Ты и без этого прекрасно знаешь, что официального предложения я не получала, а вместе с этим и не было всего этого конфетно-букетного периода, который ты так любишь. Так зачем он все-таки приходил? Включив электрический чайник, Лера, наконец, закончила свое шествие по квартире, опустившись на один из стульев. Напротив нее тут же села Даша, сегодня настроенная как нельзя более активно. - Ты думаешь, он мне доложил? Странно, как он вообще провел полтора часа с девушкой, у которой есть только временная прописка, которая вот-вот закончится. К тому же, в графе «место рождения» в паспорте у меня прописан город Курск, и его поведение становится все более загадочным. Не выдержав, Лера улыбнулась. - Но ты же знаешь, что он хорошо к тебе относится. Даша же в ответ лишь фыркнула. - Да, настолько хорошо, что даже разговаривает со мной, а не гордо молчит, как и все подобные ему самовлюбленные дураки, - среагировав на укоризненный взгляд Леры, она поправилась. – Ну, хорошо, он не дурак. Остальные свои слова забирать обратно не стану. - И все же… Вы же о чем-то разговаривали эти полтора часа. Неужели он совсем ничего тебе не сказал о том, зачем он пришел? Даша вновь пожала плечами. - Нет. Но если хочешь знать мое мнение, он нервничал. Не слишком сильно, но все же довольно ощутимо. Хотя, может дело в том, что ты продинамила его на добрых полтора часа – я не знаю, - замолчав, она задумчиво облизнула губы, доли секунды размышляя над тем, стоит ли задавать следующий вопрос. - Давай только больше не будем о Максе. Меня он сейчас не очень интересует. Лера невольно улыбнулась, поняв, к чему она клонит. Конечно, Даше было интересно узнать, как прошла ее встреча с Артемом. По большому счету, во многом благодаря именно ее настойчивости эта встреча и состоялась: едва услышав о нем, Даша словно загорелась идеей их общения. И сложно было сказать, что в этой ситуации она пыталась добиться: то ли того, чтобы Лера наконец-то хоть кому-то высказала все, что уже давно держала внутри, то ли надеялась, что от доверия до симпатии одни шаг, и что этот шаг приведет к разрыву с Максом. И неизвестно, чего хотелось ей больше. - Если ты намекаешь на Артема, то все прошло неплохо. От любопытства Даша подалась вперед, почти вплотную приблизившись к Лере. От ее сверлящего взгляда спас только вовремя вскипевший чайник. Поспешно вскочив со своего места, Лера разорвала зрительный контакт. На своем опыте она уже давно убедилась в том, что глаза действительно зеркало души. По крайней мере, стоило ей хоть чуть-чуть соврать, глядя Даше прямо в глаза, та сразу это понимала. Сейчас же, когда она стояла спиной, нарочно медленно заваривая чай, шанс успешно слукавить был гораздо выше. - Мы с ним довольно мило поболтали, немного посидели в кафе и перешли на «ты». Договорились встретиться на этой неделе в спокойно обстановке и уже серьезно занять моей небольшой проблемой. Когда Даша в сердцах стукнула ладонью по столешнице, Лера даже подпрыгнула от неожиданности. - Ты ему ничего не сказала! Зачем я, черт возьми, вообще тебя туда посылала? - А чего ты хотела? – резко развернувшись, при этом едва не опрокинув кружку с горячим чаем на пол, Лера скрестила на груди руки. - Как ты вообще себе представляла нашу встречу? «О, Артем! Ну, ты прости меня за то, что я тебе наговорила в прошлый раз, садись, пожалуйста, поудобнее, я расскажу тебе о моей проблеме». Так все должно было быть? Несколько секунд они сверлили друг друга глазами и, не выдержав, почти одновременно отвели взгляд. Лера, взяв кружку, вновь села за стол и в некоторой задумчивости начала помешивать чай, упорно глядя при этом в центр образовавшейся от этого воронки. - Мы с тобой ведь обсуждали это. Он же идеальный человек для того, чтобы поделиться. Чужой, но одновременно с этим, в курсе того, что вообще происходит. К тому же, он настоящий профессионал. Чем быстрее ты ему все расскажешь, тем быстрее ты избавишься и от того, что тебя гложет, да и от него тоже, если он тебе так противен. - Он мне не противен… Оставив в покое ложку, Лера накрыла ладонями кружку, от которой шел пар, и положила на них подбородок. - Когда Настя только-только начала с ним встречаться, получилось так, что мы познакомились. Мне было тринадцать лет, Артему, как и мне сейчас, двадцать один. Он мне понравился тогда. Сначала просто как человек, потом я как-то по-детски в него влюбилась. Конечно, все это давно прошло, от тех чувств уже совершенно ничего не осталось… А доверие есть, оно никуда не делось. Я помню, какими влюбленными глазами Артем смотрел на Настю. Если человек может так любить, значит, он заслуживает любого доверия. Но сейчас я вижу, как он смотрит уже на меня, - замолчав, Лера отодвинула от себя все еще полную кружку и покачала головой. - Он буквально поживает глазами. И не видит во мне меня. И все доверие разом пропадает. С полминуты они просто смотрели друг другу в глаза. Потом Даша вздохнула и улыбнулась. - А ты покажи ему себя. Попробуй доказать, что ты не она. И может, тогда Артем и посмотрит на тебя совсем другими глазами. И чем быстрее ты это сделаешь – тем лучше. Ведь чем дольше он видит в тебя Настю – тем сильнее он в этом утверждается, и тем сложнее будет его в этом переубедить. Наконец сделав глоток чая, Лера вопросительно посмотрела на подругу. - И как? Даша лишь пожала плечами. - Ты забываешь о том, что я не знала твою сестру. Так что, тебе виднее.***
Весь следующий день Лера провела одна, пытаясь как-то привести свои мысли в порядок. Даша еще с утра уехала в институт, она же, сославшись на сильную головную боль и саму себя убедив в том, что каждый уважающий себя студент просто обязан хоть раз пропустить лекции и без уважительной причины, осталась дома. Встреча с Артемом была назначена вечером, на Старом Арбате, а до тех пор у нее было немало времени, чтобы подумать над тем, как себя с ним вести. Проблема состояла в том, что Лера совершенно не знала Настю в том возрасте, в котором находилась сейчас она сама. Да, они тогда жили под одной крышей, но встречались только утром за завтраком и вечером за ужином. У Насти была своя, взрослая, жизнь, а у нее своя – почти взрослая. Они даже разговаривали не больше получаса в день – так далеки друг от друга интересы. Порой и вовсе перебрасывались всего лишь парой фраз… И кто знает, какой была со студентом-психологом всегда тихая и послушная домашняя девочка Настя? Не превращалась ли она в хохотушку и душу компании? Лере оставалось только гадать или идти ва-банк: оставаться собой. Хотя так риска показаться Артему еще больше похожей на Настю был очень велик: вполне возможно, что сходство их не ограничивалось лишь внешностью. Так и не придя к хоть сколько-нибудь устраивающему ее решению проблемы, Лера, прошатавшись по дому весь день, постоянно поглядывая на часы, наконец, с облегчением обнаружила, что ей пора собираться. Холодный октябрьский ветер ненадолго выветрил их головы все беспокойные мысли и на несколько минут подарил какое-то особенно приятное умиротворение. Но стоило ей оказаться в тесноте московской подземки, как непонятные терзания вернулись вновь. Продолжая свои утренние размышления, Лера и не заметила, как оказалась прижатой к двери вагона метро. Упершись лбом в суровую надпись «Не прислоняться», она проехала так весь путь до кольцевой. По дороге от одной станции до другой она приняла твердое решение действовать исключительно по обстоятельствам и всю оставшуюся дорогу изо всех сил поддерживала в себе эту твердость. Но стоило Лере только увидеть уже знакомую фигуру Артема, закутанную в недешевый плащ, как вся ее уверенность мигом испарилась. Она даже остановилась на несколько мгновений, чтобы принять окончательное решение, оно он приветственно помахал ей рукой, вынуждая ее тем самым сдвинуться с места. Решение так и не было принято, и все теперь было в руках Его Величества Случая. - Что у нас сегодня? Новая проверка? Заплачу ли я и сегодня за твой кофе? – Артем изо всех сил старался выглядеть непринужденным. Но ощущал ли он эту непринужденность на самом деле? - Нет, на этот раз серьезный разговор. Может, посидим где-нибудь? – она неопределенно махнула рукой в сторону расстилавшегося перед ними Арбата. Артем одобрительно кивнул и первым шагнул на брусчатку. Не найдя себя места в одном из «Старбаксов», они все же умудрились занять двухместный столик в следующем. Несколько минут ушло на заказ кофе и «доведения его до ума», как назвал это Артем - и вот они уже сидят друг напротив друга, в некоторой нерешительности подергивая за ручки кружки с фирменной зеленой эмблемой. - Я хочу предложить тебе сделку, - увидев на лице Артема заинтересованное выражение, она продолжила. - Сегодня говорим друг другу правду. Задав вопрос – получаем правдивый ответ и другой вопрос, на который нужно ответить честно. Договорились? Артем кивнул. Похоже, его вполне устраивал такой способ общения. - Тогда я начну. Почему твои родители перестали общаться со мной после похорон Насти? Лере осталось только мысленно поблагодарить его за то, что он в лоб не начал спрашивать ее об отношениях с матерью, хотя она прекрасно понимала, на какой риск идет, предлагая такие правила игры. - Моя мама – человек с очень сложным характером. Ее претензии могу быть совершенно абсурдны, но отношение при этом – крайне негативное. Она не может простить тебе одну вещь. Ты был последним, кто видел Настю живой. Ты знал, что все вот-вот закончится и успел попрощаться. А она нет. И этого она не может тебе просить. Артем как-то совсем равнодушно кивнул и сделал глоток кофе, готовясь отвечать на встречный вопрос. - Какой она была с тобой? Он улыбнулся как-то по-особенному грустно… Сейчас все болело уже не так сильно, и Артем мог вспоминать о Насте с улыбкой. Со слезами на глазах, но все же улыбаясь. - Доброй, милой, ласковой. Я знаю, что эту характеристику можно дать всем без исключения девушкам, но я, честно сказать, никогда об этом всерьез не задумывался. Настя не была какой-то властной или ревнивой, не была кокеткой или что-то в этом роде. Скорее теплой, домашней и какой-то уютной. Просто естественной, без какой-либо фальши. Лера тоже кивнула. Вопрос был решен – и ей даже не придется играть. Воцарилось недолгое молчание – Артем пытался придумать вопрос, который бы приблизил его к пока еще закрытой теме, но в то же время не прозвучал бы слишком навязчивым и обязывающим. - Вас часто сравнивали? До того, как она… - Постоянно. Особенно в школе – я училась почти у тех же учителей, что и Настя, и они все время пытались назвать меня ее именем, постоянно ставили мне ее в пример. Хотя мне тогда было, по большому счету плевать, насколько мы похожи. Мы с Настей никогда не были особенно близки – наверное, сказывалась разница в возрасте, пусть и не очень большая. Настя нянчилась со мной в детстве, но ведь это совсем не то. Когда мне было шесть – ей стукнуло четырнадцать. «Взрослая жизнь», подружки, мальчики. Она была тихоней, но не до такой же степени, чтобы дни напролет сидеть с младшей сестрой. Когда началась моя «взрослая жизнь», Насте было уже двадцать, и она начала встречаться с тобой. И я для нее по-прежнему была ребенком. А как по-твоему? Я, какой ты меня видишь сейчас, похожа на нее, какой она была тогда? На несколько секунд Артем задумался и, размышляя, провел большим пальцем по нижней губе, пристально вглядываясь в Лерино лицо. - Я не знаю, честно. Признаю, я очень много об этом думал в последние дни, но ни к чему так и не пришел. Твоя внешность, манера ходить, говорить, привычки… Все это было и у Насти, но… Что-то в тебе есть такое, что делает вас настолько разными… В тебе есть внутренняя сила, решимость, даже упрямство… Настя… Она была другой. Более спокойной, более мирной, менее взбалмошной. Слушая Артема, Лера сделала несколько глотков кофе, но так ни разу и не оторвала взгляда от его лица. Что-то менялось в нем, когда он говорил о Насте. Неуловимо, но вместе с тем совершенно определенно. - Но я ведь все равно на нее похожа, да? Даже по характеру. Артем чуть скривил губы и неопределенно дернул плечом. - Я думаю, что до определенного момента ты впитывала ее, как губка. Перенимала черты характера, привычки. Это совершенно нормально в детстве, потому что старшие братья и сестры гораздо ближе по возрасту, чем родители. Детям кажется, что они их больше понимают, а потому делаю их своими авторитетами, и так сложилось, что у авторитетов мы стараемся взять все, не разбирая, хорошее это или плохое. Вместе с тем, формировался и твой собственный характер. И черты твоей сестры причудливо переплелись с твоими собственными. Со временем, когда ты стала воспринимать свою «похожесть» как упрек, ты стала пытаться избавиться от нее. Но это уже почти невозможно – нельзя просто так взять и вырвать из себя то, что уже давно стало неотъемлемой твоей частью. Как бы сильно ты не менялась внешне, как бы сильно не пыталась перекроить свое же собственное поведение, внутри ты все равно останешься собой. И рано или поздно твое «я» выползет наружу, - он замолчал на несколько секунд, глядя в глаза Леры, которые наполнились вдруг грустью. - Ты ведь очень сильно скучаешь по ней, верно? - И несмотря на то, что пытаюсь отрицать это, я все-таки изо всех сил сохраняю в себе частицу нее, да. Я ее очень люблю. Пусть мы никогда и не были особенно близки, но Настя - моя сестра – самое дорогое, что у меня было или просто могло бы быть, наравне с мамой и папой. Я хочу ее сохранить, но где-то внутри себя. Это что-то такое сокровенное, что не хочется показывать даже самым близким. Но когда это ставят тебя почти в упрек… Да, становится особенно больно, - сделав глоток все еще обжигающего нёбо кофе, Лера слегка улыбнулась. - Порой я сама себя кажусь нелогичной. С одной стороны просто выхожу из себя, когда мне говорят: «О, ты так похожа на Настю!» и изо всех сил стараюсь быть любой, но только не такой, как она, с другой же нежно берегу все, что с ней связано и никак не пытаюсь искоренить из себя привычки, которые переняла от нее. Я просто хочу, чтобы все воспринимали меня исключительно такой, как я есть, а не видели ее тень. Не навязывали ее не прожитую жизнь. Артем внимательно слушал, даже не притрагиваясь к своему кофе. Он не отрываясь смотрел на Леру, сцепив руки в замок и упершись в них подбородком. И лишь ее внезапный вопрос заставил его вздрогнуть и поспешно отвести взгляд. - Ты ведь тоже до сих пор ее любишь, я права? - К счастью или к сожалению, да. Я твердо верю в то, что любовь – это светлое чувство, которое греет душу как никакое другое. Но когда она не находит адресата, остается довольно болезненное ощущение. Крайне неприятное, я бы сказал. Но думаю, что ты меня понимаешь. - Даже больше, чем ты можешь представить… Несколько секунд они молчали, старательно делая вид, что наслаждаются кофе с чизкейком. Лера, которая в целом была равнодушна к сладкому, почти силой запихивала в себя что-то малиновое, название которого едва ли могла вспомнить. И если бы он спросил именно сейчас, то она, пожалуй, могла бы ответить… - Почему ты ушла из дома? И хотя внутренне она уже решилась, Лере потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. - Моя мама… Она очень тяжело переживала смерть Насти. Я все понимаю, мне тоже было очень непросто. Да, для любой матери потеря ребенка – очень тяжелое испытание. Первые месяцы она даже пыталась покончить с собой, но папа вытаскивал ее из петли, или вовремя приезжала вызванная мною скорая после того, как я заставала ее на полу с пустой коробкой из-под снотворного в руке. А потом… Я не могу сказать, что она меня или Настю любила больше. Уникальный случай, наверное. Но все же спустя полгода мама начала делать из меня ее. Доходило даже до того, что она заставляла носить ее старую одежду, я уже не говорю про ее вечные замечания: «Разве Настя бы так сделала?!», «Своим поведением ты позоришь ее память!» И все прочее в этом духе. Конечно, мне это не нравилось. Да, мы были на редкость похожи, но Настя в моих глазах всегда была пай-девочкой: послушной, неконфликтной, тихой… Ее очень сложно было вывести из себя, шумной компании она предпочитала хорошую книгу. А вокруг меня всегда должен был быть праздник. У меня толком не было ни одного свободного дня: я всегда куда-то спешила, что-то хотела сделать. После смерти Насти все изменилось. Мама пыталась пресекать все мои попытки выбраться куда-то. Она старалась сделать из меня домашнюю девочку, такую, какой была Настя… Я терпела поначалу, пыталась ей угодить, потому что понимала, как ей было тяжело. Но прошло больше двух лет, но так ничего и не поменялось. Я подходила к тому возрасту, в котором умерла она. И мама, похоже, всерьез вознамерилась сделать из меня Настю, чтобы я действительно прожила ее жизнь. Когда я это поняла, начала бунтовать, - Лера как-то совсем не по-доброму усмехнулась. - Мне только-только исполнилось восемнадцать. Взрослая жизнь, теперь все можно. Я сутками не появлялась дома, веселилась в клубах ночи напролет, напивалась до беспамятства, совсем забросила учебу. Когда все-таки я приходила, чтобы отоспаться или взять денег на очередной ночной загул, разгорался страшный скандал. Мы кричали друг на друга, били посуду, хлопали дверьми. Да, она попрекала меня тем, что Настя не позволяла себе такого поведения. Но я, по крайней мере, знала, за что на меня орут. Я чувствовала свою вину за такой образ жизни, хотя из какого-то упрямства не хотела его менять. Но в один прекрасный день мне все надоело. Такие загулы уже давно шли вразрез и с моим собственным характером. Да я и видела, что они совершенно ни к чему не приводят, кроме как к алкоголизму. Я переступила через себя. Решилась поговорить, сказать маме, что я не хочу быть для нее Настей, что я хочу быть сама собой. И прожить свою собственную жизнь. А она… Даже не стала меня слушать. Захлопнула передо мной дверь, прошипев, что всем было бы лучше, если бы умерла я, а не Настя. С тех пор мы больше не виделись. На следующий день, правда, я все же попала в квартиру, когда там никого не было, забрала свои вещи. Потом отдала ключи соседке и больше никогда не появлялась. - А папа? Лера чуть передернула плечами. - Мы созваниваемся с ним иногда, он помогает деньгами, когда с ними совсем туго и едва хватает на оплату квартиры. Я знаю, он очень страдает из-за всей этой ситуации. Папа в душе гораздо мягче, чем мама… Настя пошла в него. Думаю, что они с мамой дома даже не разговаривают обо мне, делая вид, что меня нет, и никогда не было. По крайней мере, я ни разу от него не слышала и слова о ней. Это может значить только одно – мама не ищет со мной встреч. - И в тебе, конечно же, играет гордость, и ты сама не хочешь сделать первый шаг к примирению. Удивленными глазами Лера посмотрела на ухмыляющегося Артема. И куда делать вся его участливость, вкрадчивый тон, мягкость голоса? Спустя несколько мгновений он все же словно опомнился и напустил на лицо прежнее выражение. - Я просто хочу сказать, что не завидую твоему отцу. - Почему? Артем покачал головой. - А разве ты сама не понимаешь, что происходит? Он искренне хочет, чтобы вы помирились. Ему очень тяжело – одна дочь умерла, а вторая делает вид, что ее нет. Вместе с тем он же видит, что и ты, и твоя мать ждете этого примирения, но то ли из гордости, то ли из-за боязни быть непонятой ни одна из вас не делает первый шаг. И он не может даже подтолкнуть хоть кого-то из вас к этому. Намекнув о примирении тебе, он рискует потерять всякую связь между вами, намекнет твоей матери – наверняка нарвется на скандал. Ему только и остается, что ждать, что у кого-то хватит силы воли наступить на горло своему самолюбию и прогнуться. Учитывая же ваши далеко не самые простые характеры, произойдет это очень не скоро. Опустив глаза, Лера усердно, но без особой цели ковыряла чизкейк десертной вилкой. - И ты думаешь, попросить прощения – лучший выход? - Единственный. Да, твоя мама была неправа, почти прямым текстом пожелав тебе умереть. Но ты вспомни, когда это произошло? После твоего полугодового почти непрекращающегося загула. Ты выбрала не лучший способ доказательства своей «самости», и нервы к тому времени у твоей мамы уже были на пределе, - заметив, как погрустнело лицо Леры, Артем ободряюще коснулся ее руки своей. - Поверь, рано или поздно ты и сама поймешь, что тебе придется делать первый шаг. Лучше сделай его сейчас. Хуже не будет. Даже если я и не прав, что крайне маловероятно, и мама действительно не хочет тебя больше видеть, то ты хотя бы убедишься в этом и перестанешь мучиться из-за того, что тогда так и не попросила прощения. Пытаясь найти подтверждение его словам, Лера взглянула в его глаза. Улыбнувшись, Артем кивнул ей и только сильнее сжал пальцы на ее запястье. А она почему-то не стала вырывать руку. Лера и доверяла ему, и не доверяла одновременно. И что это была за ухмылка, на несколько мгновений прилипшая к губам?.. Они просидели в «Старбаксе» еще минут двадцать, изо всех сил стараясь избегать в разговорах всего того, что касалось их общего и не совсем общего прошлого. В глубокой задумчивости Лера иногда совершенно невпопад отвечала на простые вопросы, а Артем делал вид, что он этого словно не замечает. Будто надеясь на что-то, он вызвался проводить ее до дома, но так и не решился ни разу хотя бы просто коснуться ее руки, когда они дворами шли от метро до ее дома. Немного рассеянно попрощавшись, Лера быстро скрылась за дверью подъезда, оставив Артема в легкой задумчивости стоять под своими окнами.