31 день

Первые морозы осели в Идалире. Осень стала промозглой, по ночам тянуло холодом, а запасы вяленого мяса стремительно заканчивались, потому что дом Улля не был готов к такому количеству гостей. Отчего-то все решили, что переждать суровую Асгардскую зиму стоит рядом с богом зимы, который в случае чего поправит погоду и договорится с метелью. Утром Локи, развалившись на мягкой шкуре у огня, заявил, что хотел бы жареного мясца, и было решено открыть охоту за продовольствием. Поздней осенью найти зверя трудно, многие готовятся к спячке или мигрируют туда, где теплее, поэтому вся компания, разделившись, прокладывала путь вперед, надеясь заполучить медвежатину или, на крайний случай, оленину. Почти все отправились по одиночке, но Лив, не привыкшая к подобному досугу, выбрала себе в напарники самого опытного охотника, который умудрялся не терять девушку из виду, даже когда шел на несколько шагов впереди. — Готова немного поохотиться, валькирия? — голос Улля едва можно было отличить от шелеста листвы. Он говорил тихо, но четко, так, что Лив слышала его, находясь в паре метров. Они остановились у кромки леса. Девушка привычно сжала рукоять меча, намереваясь в любую секунду выхватить его из ножен, но вместо этого смотрела на мужчину, искусно шагавшему по пожухшей листве и иголкам, не оставляя следов. Ее всегда поражала способность мужчины оставаться незаметным при нескромных размерах, передвигаться совершенно бесшумно и исчезать бесследно. Ей бы не помешали эти навыки, потому что охотиться за сокровищами становилось все труднее — конкуренты поджидали на каждом шагу, иногда опережая расхитительницу гробниц на несколько шагов. Лив качнула головой, шагая ближе к асгардцу, и прижалась к нему всем телом, обхватывая пальцами плечи. — Мне не нужна охота, — томно прошептала она прямо в губы, касаясь колючей щетины нежной кожей, — свою добычу я уже нашла. Карие глаза хитро сверкнули, и Улль жадно поцеловал девушку, наплевав на уговор добыть к ужину дичь, потому что выпустить сейчас валькирию было равносильно смерти, а лучник слишком любил жить и чрезмерно обожал Лив, ураганом ворвавшуюся в размеренную жизнь любившего зиму бога.