Охота на мамонтов и жуков

      Лето выдалось жарким. Солнце слепило глаза, стрёкот цикад уже стал таким привычным, что Изуку не обращал на него внимания. Он шёл в магазин за мороженым, и горячий асфальт, казалось, пружинил под его ногами. Иногда Изуку подпрыгивал, делая вид, что асфальт действительно пружинит — как батут, например — и он вот-вот взлетит.       Взлетит — и это окажется его причудой.       Ну, потому что не может же такого быть, чтобы у него совсем-совсем не было причуды?! Вообще никакой?!       Мама умеет притягивать мелкие предметы, возможно, он мог бы парить в воздухе?       Вот Каччан удивился бы…       Изуку остановился на перекрёстке и попрыгал на месте, стараясь подпрыгнуть повыше.       Ботинки шлёпали по асфальту — шлёп, шлёп, шлёп, — он не задерживался в воздухе ни на секунду.       Это было досадно, но ожидаемо.       Изуку вздохнул и пошёл дальше. Очередная неудача — не повод для уныния.       Ещё нет и полудня, его первые летние каникулы в разгаре, сейчас он купит мороженое и поищет Каччана. И если тот будет один и в хорошем настроении — возможно, даже получится поиграть с ним в мяч.       Эскимо плавилось под солнцем, и Изуку слизывал холодные сладкие капли снизу, не давая им упасть на землю. Уже издали он заметил на детской площадке одинокую светловолосую фигурку, лениво покачивающуюся на качелях. Изуку приободрился и, оглядевшись, подошёл.       — Каччан, ты тут один? — спросил он. — Не хочешь поиграть?       Каччан даже не посмотрел на него — сидел на качелях и задумчиво хмурился.       Изуку стоял рядом, смотрел на него и доедал мороженое.       Внутри него росла неуверенность. Может, не стоило подходить вот так запросто к Каччану? В первом классе тот ещё больше от него отдалился, избегал встреч, обзывался, толкал, когда Изуку подходил, или просто убегал. Он заметил свой мяч, закатившийся под горку неделю назад и забытый там. Как-то давно они с Каччаном не играли вместе.       Мороженое сразу показалось невкусным, и Изуку огорчённо посмотрел на него, а потом поднял глаза на Каччана и вздрогнул — тот повернулся и буравил его взглядом.       — Эй, Деку! Ты слышал про старую шахту на горе? Говорят, над ней два дня назад висело красное облако! А вчера Мацуда там ловил жуков и прибежал зарёванный с обоссаными штанами, говорил, что видел призрака!       — Ого, Каччан! Ты пойдёшь туда?!       Было бы здорово пойти с ним! Но и страшно тоже… А ещё туда надо было ехать на автобусе, не очень далеко, но всё же это почти за городом! Как настоящий поход!       Изуку заволновался, по спине побежали мурашки, он неловко взмахнул рукой, и подтаявшее эскимо упало на асфальт.       — Ой, — он расстроено посмотрел на палочку со следами шоколада в своей руке.       — Ха! Неудачник! — злорадно рассмеялся Каччан, повиснув на качелях вниз головой. — Конечно, я туда пойду! Хотел с ребятами, но Мацуда ссыт туда возвращаться, а Цубаса уехал куда-то к деду до конца каникул!       — А можно с тобой? — неуверенно спросил Изуку.       — Ты запросишься к мамочке, Де-еку-у, — протянул Каччан, качаясь вниз головой. — Такой никчёмный неудачник должен сидеть дома!       — Вот и не запрошусь! — с жаром воскликнул Изуку.       Каччан покачивался на качелях, всё так же — головой вниз, и смотрел на него каким-то колючим взглядом. Его светлые волосы почти касались земли, и Изуку хотелось подставить руку, чтобы они не испачкались.       — Ну, пошли, — неожиданно сказал Каччан и, ловко перевернувшись, вскочил с качелей на ноги. — Если там окажется призрак — скормлю тебя ему!       — Призраки не едят людей, — не очень уверенно пробормотал Изуку.       — Пф-ф! — Каччан даже не оглянулся. — Разумеется там нет никаких призраков, Деку, я пошутил, ясно? Это наверняка злодей и именно мы его поймаем!       — А как? — Изуку забыл дышать, во все глаза глядя на Каччана.       — С помощью моей причуды, конечно, — снисходительно пояснил Каччан. — Ну… или ещё как-нибудь, решим когда найдём его! Но ты должен выполнять то, что я скажу, и понесёшь мои коробочки для жуков! Дурак Мацуда сбежал и так и не поймал ни одного большого носорога! Зато я точно поймаю!       Не дожидаясь ответа, Каччан зашагал к своему дому, и Изуку бросился за ним. Возможно, ему тоже стоило заскочить домой, чтобы взять рюкзак, воду, фонарик, свои коробочки для жуков и сачок, но он слишком боялся, что Каччан передумает и уйдёт без него. В последний раз они ходили вот так, только вдвоём ловить жуков, когда им было по четыре года и это было одним из лучших его воспоминаний.       Тогда у Каччана только-только появилась причуда…       Тогда он сам ещё надеялся на её появление…       Они шли по лесной тропе, которая на самом деле только называлась «тропой» — это была довольно широкая, ровная дорожка, когда-то выложенная гладкими камнями, которые теперь поросли мхом и были усыпаны старыми листьями, пружинящими под ногами. Раньше по ней спускали добытое в шахте. Изуку понятия не имел, что там добывали и почему бросили — шахта закрылась задолго до его рождения, может даже до рождения мамы. В их городе рассказывали разные страшные истории про привидений в шахте, и ребята из средней школы устраивали в ней испытания на храбрость, но Каччан говорил, что все эти россказни дерьмо собачье и ничего там нет, поэтому никто из его «Великой Убийственной Геройской Команды» — к которой причислял сам себя и Изуку — туда не ходил.       Теперь — другое дело. Лидер «Великой Убийственной Геройской Команды» был обязан проверить новые слухи лично.       Изуку плёлся по тропе, тяжело дыша. Льющийся по лицу пот щипал глаза, и он не успевал его утирать. Верёвочки, на которых висели четыре небольших коробки для жуков, натирали шею. Даже тень склонившихся над тропой деревьев не приносила прохладу. Воздух на горе был влажным и душным, пропитанным запахом прелых листьев.       Каччан бодро шагал впереди и сачком раздвигал траву по обе стороны от тропы в поисках жуков, грибов или ещё чего-нибудь интересного. Уже перевалило за полдень, а они ещё не прошли и половины пути. Изуку приуныл, понимая, что к обеду они вернуться не успеют, а значит, мама будет беспокоиться, но Каччану, казалось, было наплевать на время. Чем дальше они шли, тем чаще тот останавливался и забирался в какие-нибудь заросли, но возвращался ни с чем. На лице Каччана уже проступила досада, и Изуку благоразумно молчал, чтобы не раздражать его ещё больше. На самом деле он уже начал волноваться, что, если они не поторопятся дойти до заброшенной шахты, то могут задержаться на горе до темноты, а это было ой, как плохо!       Наконец, Каччан нашёл жука: огромного глянцево блестящего красавца с устрашающим рогом. Когда жук заскрёбся в коробочке на его груди, Изуку осмелел и спросил:       — Каччан, ты уже поймал крутого жука, лучше этого жука я не видел! Может, теперь поскорее пойдём к шахте?       — С чего это? — поинтересовался Каччан.       — Если не поторопимся, окажемся здесь в темноте… — замявшись пробормотал Изуку.       — Ха! Я же говорил, что ты запросишься к мамочке! — насмешливо воскликнул Каччан. — Ты такой трусишка! Испугался привидений!       — Вовсе нет, Каччан! — запротестовал Изуку. — Но разве твоя мама не заругает тебя, если мы вернёмся поздно?       — Э… эта старуха ничего мне не скажет! — возмущённо запротестовал Каччан, насупился, рассерженно фыркнул и, отвернувшись, зашагал вверх по тропе.       Изуку пришлось почти бежать за ним. Он чувствовал облегчение, глядя на его энергично двигающуюся спину в чёрной футболке. Конечно, не хотелось чтобы Каччана поругали, но кроме того он действительно боялся оказаться в лесу в темноте. Ему и сейчас-то было не по себе — они не видели ни одного человека по пути сюда, даже издали. После залитого солнцем города с его бетоном, горячим асфальтом и проносящимися мимо машинами в лесу было тихо и сумрачно, как будто они попали совсем в другой мир. Вдоль тропы росли папоротники и стояли замшелые валуны, казавшиеся издали таинственными сгорбленными стариками. Пару раз Изуку замечал грибы, но ничего не говорил Каччану — тот начал бы собирать их и искать ещё, потому что всем известно: где один гриб — там и два, и три, а это здорово задержало бы их в пути.       Когда они, наконец, дошли до старой шахты, солнце было ещё высоко. Они оба обливались потом от жары и крутого подъёма. Очень хотелось пить, и Изуку жалел, что не зашёл домой за водой. Птицы в ветвях деревьев перекликались как-то лениво, словно жара доконала и их. Стрёкот цикад разносился вокруг и нагонял сон.       Вход в старую шахту был прямо в скале. Чёрный провал, в котором ничего не было видно, как будто сразу за входом всё окутывала тьма, даже руку было страшно сунуть туда — кто знает, можно ли будет вытащить её обратно? Старая решётка, закрывающая вход, проржавела насквозь и была выломана снизу так, чтобы мог пролезть человек.       — Вот там он и залез! — с уверенностью сказал Каччан. — Тот злодей.       Изуку с замирающим сердцем всмотрелся в темноту за решёткой. Конечно, он ничего не увидел, но из шахты на него дохнуло холодным воздухом. Оттуда «веяло могильным холодом» — он прочитал это выражение в одной книге и оно ему очень понравилось. По коже побежали мурашки, и стекающий по лицу пот стал холодным и липким как клей.       — А вдруг… — Изуку нервно сглотнул, собственный шёпот рядом с таинственным холодным мраком шахты казался ему слишком громким. — Каччан, а вдруг там не злодей, а всё-таки призрак?..       Каччан рассмеялся. Громко и насмешливо, даже слишком громко — как показалось Изуку.       — Ты совсем дурачок? Призраков не существует! Там злодей, и мы можем поставить здесь ловушку и выкурить его из шахты! Я умею ставить ловушки!       Изуку не сомневался, что Каччан умеет. Каччан умел решительно всё. Сам Изуку тоже что-то умел, например — вязать разные узлы, как и все мальчишки на их улице, но Каччан достигал в этом такого совершенства, что им всем было за ним не угнаться.       Вход в шахту зарос травой, тут и там лежали камни, осыпавшиеся с голой, скалистой вершины горы. Каччан присел, связывая пучки травы, чтобы выбежавший из убежища злодей зацепился за них и упал.       — Знаешь, как в древние времена люди охотились на мамонтов? Я влезу на ту скалу и буду кидать камни, когда он выйдет и упадёт, запутавшись в моей ловушке! — приговаривал Каччан. — Меня он там не достанет, зато я достану его, а ты будешь приманкой, должна же от тебя быть хоть какая-то польза!       — Я не хочу быть приманкой, — честно признался Изуку. — Может, он не захочет выходить, чтобы поймать меня?       — Захочет, он же злодей! — уверенно ответил Каччан. — Может, он вообще ест детей, а у тебя как раз большие щёки! И как иначе мы его выманим оттуда?       Изуку замялся. Каччан, конечно, сможет остановить злодея, ведь он такой сильный, что даже побил каких-то третьеклашек! Но вдруг что-то пойдёт не так?       В это время Каччан закончил связывать пучки травы, оглядел скалу и уверенно, словно ящерица, взобрался на небольшую площадку над входом в шахту. Изуку только вздохнул — сам он никогда не забрался бы туда так быстро и ловко.       Каччан повозился немного наверху, складывая рядом с собой небольшие булыжники, а потом недовольно посмотрел на него сверху.       — Ну, давай, выманивай! Чего стоишь?       — А как? — растерялся Изуку.       — Можешь залезть туда и выбежать обратно, когда он начнёт приближаться!       Изуку поёжился и почувствовал, как живот начало крутить от волнения и страха. Даже немного затошнило.       — Ну… — Он запнулся и посмотрел вверх, где над входом в шахту торчала голова Каччана. Солнце подсвечивало его торчащие в разные стороны волосы, и казалось, что Каччан и есть солнце.       — Ну… ладно… я попробую, — пробормотал Изуку и, решительно сжав кулаки, подошёл к решётке.       Его сердце от страха колотилось то в горле, то в желудке. Он осторожно пролез в дыру, отметив, что она меньше, чем ему казалось. Непроницаемая темнота как-то сразу чуть отступила, и он увидел каменистый пол и ржавые остатки рельс. Стены шахты у входа поросли мхом. Воздух был спёртым и влажным. Изуку поднял глаза и почувствовал, как ноги становятся ватными — балки, поддерживающие потолок, совсем прогнили, что, если от его движений или голоса сверху начнут падать камни?       Но Каччан никогда больше не возьмёт его с собой, если он сейчас струсит и не выманит злодея…       — Эй… здесь есть кто-нибудь? — неуверенно позвал он в темноту и прислушался.       В шахте было совсем тихо, только где-то вдалеке послышался чёткий звук — как будто капля упала на поверхность воды:       Кап…       Похоже, в глубине шахты образовалось подземное озеро, или просто там была большая лужа. Никто, казалось, не спешил на него нападать, и Изуку, немного осмелев, позвал громче:       — Здесь есть кто-нибудь?! Эй! Я заблудился!       Кап…       Изуку обхватил себя руками, изо всех сил таращась в безмолвную темноту. Вроде ничего страшного не происходило, но мурашки бежали по его спине и шевелились волосы на затылке. Каччана не было слышно, и Изуку вдруг показалось, что он совсем один на этой горе и здесь никто не увидит и не услышит его.       И никто не найдёт.       Кап… кап…       Ему очень хотелось пить, в горле першило, язык стал шершавым как наждачка.       Изуку заворожённо шагнул вперёд, на звук падающих капель.       Жук в коробочке на его груди тревожно заскрёбся. От этого тихого звука Изуку вздрогнул и растерянно обернулся, он сделал, вроде бы, только один шаг, а яркий, солнечный, прямоугольник выхода как-то сильно отдалился — как будто он прошёл все десять. Здесь уже ничего не было видно вокруг — ни стен, ни пола, ни потолка, только сплошная холодная чернота. Изуку похолодел от ужаса, хотел закричать, позвать Каччана, но вместо этого жалко пискнул, попятился и задом — не поворачиваясь спиной к тьме — полез через дыру в решётке. Торчащий ржавый прут зацепился за футболку и поцарапал ему спину. Изуку испугался, что застрял, но прут лишь обломился чуть выше, осыпая его ржавчиной, и он оказался снаружи, но даже тут, подгоняемый страхом, не переставал пятиться, пока не споткнулся о связанный Каччаном пучок травы и с размаху не сел на землю. Он сразу увидел Каччана — тот всё так же сидел над входом в шахту с большим камнем в руках и, взволнованно вытаращив глаза, смотрел то на него, то вниз.       — Т-там никого н-нет! — клацая зубами и заикаясь, пробормотал Изуку, глядя на вход в шахту, словно стремясь удостовериться, что там действительно никого.       Каччан вскочил на ноги, глядя на него с досадой.       — Ты просто струсил, никчёмный Деку! — крикнул он. — Струсил и убежал!       С этими словами он сел на карниз, потом повис на руках и, немного покачавшись, спрыгнул вниз, встав прямо у входа в шахту.       — Я сам зайду туда! И сам победю того, кто там прячется!       Изуку охнул и, потирая ушибленную попу, поднялся на ноги, благоразумно встав чуть поодаль от Каччана. Тот как-то долго стоял, глядя в темноту и потопывая ногой, но потом презрительно покосился на него и, вздёрнув подбородок, шагнул вперёд.       Ржавая решётка проломилась снизу от удара ноги и посыпалась на землю, её остатки полегли то ли от удара руками, то ли от сорвавшихся с ладоней коротких взрывов. Каччан решительно вошёл в шахту, выставив перед собой руки. Из его ладоней с короткими хлопками сыпались яркие искры, разгоняя темноту.       — Эй ты! Выходи! — крикнул Каччан. — Я знаю, что ты там! Выходи и сдохни!       Кап…       Изуку стоял снаружи и прислушивался, затаив дыхание. Сейчас ему уже не было так страшно, потому что между ним и темнотой стоял Каччан.       Кап…       Изуку опустил взгляд и удивлённо моргнул — колени Каччана дрожали — совсем так же, как и его, когда он стоял там.       Кап.       Кап.       Холодная тень надвинулась на Изуку. Он поднял голову: солнце, клонясь к горизонту, совсем ушло за гору, и её каменистая вершина с редкими пучками колючего кустарника нависала над ними, словно желая раздавить.       — Эй! — голос Каччана уже не казался таким уверенным.       Кап.       Кап-кап-кап…       Вода будто начала капать гораздо быстрее.       И громче.       — Каччан… — дрожащим голосом позвал Деку.       Каччан отступил. Сделал полшага назад, а потом резко развернулся и зашагал прочь от шахты. Его лицо было бледным, губы крепко сжаты, брови сошлись на переносице, а глаза казались какими-то дикими, и Изуку с ужасом понял, что Каччан напуган.       Каччан, который ничего никогда не боялся.       — Каччан? — Изуку испуганно оглянулся, но из шахты никто не появился.       — Там никого нет! Идём домой! — почти закричал Каччан и, не оглядываясь, пошёл вниз по тропе.       Они шли так быстро, что это напоминало паническое бегство.       Забытые коробочки для жуков били Изуку по груди, сачок остался рядом с шахтой, но он не решался напомнить о нём Каччану. Тот хоть и не бежал, но уже ушёл далеко вперёд, а Изуку часто оглядывался, и это его задерживало.       Заброшенная шахта ещё виднелась позади. Вечерние тени сгустились у входа и под деревьями, и ему казалось, что тьма выплеснулась из шахты и разлилась по тропе и склонам, стремясь догнать их, опутать липкими щупальцами и утащить в ледяное и безжизненное сердце горы, где они остались бы навсегда.       — Кач… Каччан, подожди! — крикнул он, но Каччан не ждал и не оглядывался, быстро шагая вниз по тропе.       Изуку обернулся ещё раз. На тропе лежали густые тёмные тени, но шахта уже скрылась из глаз. Он вздохнул с облегчением и открыл рот, чтобы сказать об этом Каччану.       Всё произошло в одно мгновение.       Вот Изуку идёт по тропе, а вот его нога цепляется за корень и он, неуклюже размахивая руками, чтобы сохранить равновесие, делает пару шагов куда-то вбок, земля уходит у него из-под ног, а сам он кубарем летит вниз по склону, не успев даже охнуть.       Кусты немного затормозили его падение, он вломился спиной в густые заросли, пролетел сквозь тонкие колючие ветки и уже медленнее скатился вниз, на дно заросшего лесом ущелья.       Падение немного оглушило Изуку. Он лежал на спине, раскинув руки и ноги и смотрел вверх пытаясь отдышаться и унять бешено колотящееся сердце. Ветви высоченных деревьев смыкались над его головой, скрывая небо. Было очень тихо, только рядом журчал ручеёк.       Изуку глубоко вздохнул и осторожно поднялся на ноги. Он ничего себе не сломал, но ободрал коленки и локти, исцарапался об кусты и порвал шорты. Коробочки для жуков Каччана были разбросаны по склону, кроме одной, оставшейся висеть на его шее. В ней укоризненно скрёбся жук, и Изуку прижал её к груди.       — Каччан! — с отчаянием крикнул он, не ожидая, в общем-то, ответа.       Ответа и не было. Каччан, конечно, не видел, как он упал и давно ушёл далеко вперёд. Изуку вытер выступившие на глаза слёзы — ничего, не беда, он выберется! — а потом сел у ручья и пару раз плеснул водой себе в лицо. Это не помогло ему умыться — скорее размазало грязь, но зато помогло окончательно прийти в себя. Вода была прозрачная и очень холодная, Изуку зачерпнул её пригоршнями и наконец-то напился. Он знал, что этот ручей бежит не из шахты, а из чистого источника с другой стороны горы и впадает в реку текущую через город.       Изуку внимательно огляделся. Выхода было два: подняться по склону ущелья или идти по руслу ручья. Подумав, он выбрал первое и прошёл немного дальше, выискивая самое удобное для подъёма место. Склон был довольно крутым. Решившись, наконец, Изуку принялся медленно карабкаться вверх, цепляясь за торчащие из земли корешки и камни. Когда он поднялся уже почти до середины, земля под ним вдруг дрогнула, поползла вниз, и он, вскрикнув, покатился обратно.       На этот раз приземление не было удачным — оказавшись на дне ущелья, Изуку не успел затормозить прокатился чуть дальше и упал прямо в глубокую яму, притаившуюся в тени под высокими кустами и не замеченную им раньше.       Земля внутри ямы была влажной и достаточно мягкой, поэтому он не ушибся сильно и сразу сел, выплёвывая попавшую в рот грязь. Откуда здесь взялась эта яма, он и не пытался предположить, не похоже было, чтобы её вырыли люди, скорее земля почему-то просела здесь, и от одной мысли об этом ему стало не по себе. Но хуже было то, что поднявшись на ноги Изуку понял, что он не может дотянуться до края. Уцепиться, чтобы вскарабкаться наверх тоже было не за что — глинистые стены были скользкими после недавних дождей. Изуку в растерянности застыл внизу, беспомощно оглядываясь по сторонам.       Теперь его положение было безвыходным. Солнце садилось быстро, и на дне ямы было холодно, сумрачно и сыро.       Прямо как в старой шахте.       Изуку сел, обхватив исцарапанные коленки руками, и задумался. Каччан не вернётся за ним — зачем ему это? Он же просто «никчёмный Деку». Когда Изуку не придёт домой, мама, конечно, очень испугается и вызовет полицию, возможно спасать его придёт какой-нибудь герой, это было бы здорово, но маму волновать не хотелось. Да и сколько он тут просидит, пока его найдут? У него слабый голос и если он будет кричать, его не услышат из-за ручья. А если пойдёт дождь? А если ручей разольётся и заполнит яму? Может поэтому тут так сыро?       Изуку вскочил и опять начал прыгать пытаясь схватиться за край ямы, но пальцы только снова и снова мазали по скользкой глине. Он остановился, переводя дыхание и глядя вверх на совсем чёрную на фоне вечернего неба листву деревьев. Ветра не было, и птицы уже замолчали. Изуку слышал журчание ручья, и ему снова хотелось пить, но теперь вода была недосягаема.       Скоро совсем стемнеет, и этот клочок неба тоже станет чёрным, всё поглотит мрак и в этом мраке он будет совершенно один.       Но, один ли?       Страшная заброшенная шахта была совсем недалеко, и воспоминания о том ужасе, что он чувствовал в ней, были ещё свежи. Даже Каччан чего-то испугался, так испугался, что почти бежал обратно домой, и теперь, конечно, даже не подумает вернуться сюда в темноте. Но что, если в старой шахте действительно что-то было и с наступлением ночи оно выйдет наружу и найдёт его по запаху?       Словно в ответ на его мысли где-то в вышине протяжно и жутко ухнула сова, и почти сразу что-то громко взвизгнуло и застонало на другом берегу ручья. Изуку оцепенел от ужаса и вжался в стену ямы, беззвучно разевая рот и глотая воздух как выброшенная на берег рыба. Вопли и стоны повторились совсем рядом, но с другой стороны ямы, сова тоскливо вторила им, словно оплакивая чьи-то страдания, и Изуку сквозь застилающую разум пелену панического ужаса понял, что это тоже была птица — возможно другая сова, но было уже поздно — его шорты намокли и по ноге потёк тёплый ручеёк. Ноги подкосились и он сполз на дно ямы, сотрясаясь от пережитого страха и рыданий, прорывавшихся судорожными всхлипами. Слёзы безудержно текли по его щекам, размазывая грязь.       Совы всё ещё перекликались, но где-то далеко. В коробочке на его груди шуршал и ворочался жук, Изуку опустил глаза и через полупрозрачную крышку разглядел его тёмную спинку. Он скорчился комочком, сжимая коробочку в руках как талисман.       Завтра — если только его самого за ночь не съедят — он обязательно выпустит жука на волю, но сегодня он не хотел оставаться один.       Небо уже совсем потемнело. Он не знал, сколько прошло времени. Была ли уже ночь, или только вечер. Изуку сидел, прислонив коробочку с жуком к уху, словно раковину, и слушал тихое шуршание. Потом, повинуясь минутному порыву, он открыл коробочку.       Жук был действительно большим и красивым, его грозный рог воинственно торчал вверх. Он был готов расправить глянцевые крылья и взмыть в небеса. Изуку встал на цыпочки и забросил коробку на край ямы. Некоторое время он ещё прислушивался, не донесётся ли до него знакомое шуршание, или жужжание улетающего жука, но было тихо.       А потом он услышал шаги.       Изуку вскинул голову.       Шаги были такими тихими, что он сначала решил, что ему послышалось, но нет — вот они остановились, а вот послышались снова, где-то около ручья.       Изуку не знал, что делать. Звать на помощь? Но кто может ходить по лесу в темноте так тихо? Может в шахте всё-таки прятался злодей и теперь вышел на свой злодейский промысел?       — Д-деку, ты з-здесь? — послышался тихий и неуверенный голос Каччана.       Изуку почувствовал как сердце от радости скакнуло в груди.       — Я… я здесь, Каччан! — крикнул он. — Тут яма, осторож…       — Ха! Я нашёл тебя, ч-чудила! Ты тут не сдох?! — преувеличенно бодро вскричал Каччан, не слушая, и тут же обрушился сверху вместе с травой, старой листвой, комьями земли и ругательствами.       Изуку вскрикнул, даже не от боли из-за того, что Каччан в падении ударил его ногой по уху, а из-за испуга, что они теперь застрянут здесь вдвоём. Каччан ту же вскочил, не взглянув на него, отряхнулся и осмотрел стены ямы.       — Ну понятно, — подвёл он итог. — И ты не мог отсюда выбраться?       Изуку смотрел на него во все глаза. В сумерках ему показалось, что Каччан очень бледен и щёки у него почему-то мокрые, но это наверно от пота, ведь Каччан лазил по склону, чтобы его найти!       Не дожидаясь ответа, Каччан подпрыгнул, зацепился руками за край ямы и легко вскарабкался вверх.       — Ничего сложного! — донёсся его насмешливый голос сверху. — Сверху я тебя не вытащу без верёвки и подсаживать не собираюсь — ты там точно обоссался! Так что сам давай выбирайся, пока совсем не стемнело!       Изуку подпрыгнул, пытаясь как Каччан схватиться за край, но ничего не получилось. Он видел силуэт Каччана, наверное, тот смотрел на него с презрением и насмешкой, а потом он пропал и Изуку с волнением уставился вверх.       Вскоре Каччан появился снова. Он приволок небольшое бревно.       — Отойди куда-нибудь! — скомандовал он, и Изуку поспешно вжался в противоположную стенку.       Бревно шмякнулось вниз. Изуку приставил его к стене, влез как на табуретку и вытянул руки вверх. Пальцы коснулись травы за краем ямы, он оттолкнулся от бревна и повис, отчаянно скребя ногами по осыпающейся земле. В ту же секунду Каччан обеими руками схватил его за ворот футболки и потянул вверх. Он тянул его, пока Изуку не вылез из ямы целиком, а потом они упали на траву, тяжело дыша.       — Спасибо что нашёл меня, Каччан! — прошептал Изуку наконец.       Каччан недовольно засопел, а потом отозвался сердито:       — Я… Да я вообще не тебя искал! Я просто хотел вернуть моего жука! Где он?!       — Ой… — помолчав, пробормотал Изуку расстроено. — Я потерял все твои коробочки, прости. Только одна оставалась, но я выпустил из неё жука… Хотел, чтобы хотя бы он спасся…       Он ожидал, что Каччан будет злиться и орать, может даже стукнет его, но тот, почему-то долго молчал.       — Пошли домой, дурацкий Деку, — произнёс он, наконец, как-то серьёзно и поднялся на ноги.       Изуку тоже поднялся. Здесь наверху лес не казался таким уж тёмным как из ямы. Каччан отвернулся и насуплено молчал, ожидая, пока он умоется и прополощет шорты в ручье, наверное, всё-таки злился из-за жука. Потом они вскарабкались по склону к тропе. Каччан не спешил и всё время ворчливо подсказывал, куда ставить ногу и за что держаться.       Вниз по тропе к автобусной остановке они шли быстро и молча. Каччан где-то стукнул свои часы, и те остановились на семи вечера. Изуку беспокоился, что последний автобус уже ушёл и им придётся идти пешком почти через весь город, но теперь, когда Каччан был рядом, ему уже ничего не было страшно.       Автобусы ещё ходили. Водитель и пассажиры с неодобрением косились на покрывающую их грязь и на мокрые шорты Изуку, но ему было всё равно. Когда они вышли на остановке рядом с домом Изуку, Каччан повернулся к нему и сказал:       — Помалкивай, что мы лазили на гору к шахте и ты свалился в яму! Пацанам я сам всё расскажу, как было, а матери скажешь, что мы ловили жуков рядом с горой и ты тупо шмякнулся в ручей!       Изуку кивнул. Он хотел было попросить Каччана ещё кое о чём, но тот уже развернулся и пошёл в сторону своего дома. Изуку почему-то казалось, что Каччан и так никому не расскажет, что он описался от страха, как и сам он никому не собирался говорить, что Каччан чего-то так испугался, что почти убежал.       Здесь, в городе, старая шахта, яма и тёмный лес казались Изуку забавным приключением и, не смотря на саднящие царапины, грязь и порванную одежду, он был счастлив.       Потому что Каччан вернулся и нашёл его.       И пусть он сказал, что вернулся только ради жука, Изуку был уверен: что бы ни случилось ещё, в какую бы яму он не упал и где бы ни потерялся — Каччан найдёт его снова.