Шрам

      – Самый лучший рамен все-таки в «Рамен Ичираку». – Грустно вздохнул Наруто и сердито отодвинул от себя глубокую чашку, в которой уныло плавали половинки яиц и нечто, отдаленно напоминающее кусок мяса. Когда неугодная тарелка оказалась на другом краю стола, джинчурики поднял взгляд и озадаченно поинтересовался:       – Как долго он еще будет таким? – Ямато объяснил ситуацию, но Узумаки все равно не очень нравилось, что кто-то называет его любовь своей женой. Хотя можно было понять, почему бывший учитель спроецировал свои эмоции на такую прекрасную девушку, как Сакура-чан.       – Часа четыре. – Сидящая около джинчурики Харуно сразу поняла о чем идет речь. Она сама не сводила с копирующего глаз с тех пор, как его утянул Сай. Они уже успели дойти до деревушки, куда провожали спасенную женщину с девочкой, и даже остановиться поесть. Однако находящийся под действием лекарства джоунин все так же не отпускал от себя художника. Странная пара села обедать отдельно, и теперь остальные члены команды могли наблюдать лишь спину Хатаке, из-за которой выглядывал лежащий на столике большой букет ромашек, который мужчина насобирал для Сая во время дороги.       – Саске-кун ни разу не дарил нам цветы! - В голове Сакуры раздался обиженный протяжный вопль. Высказав свое возмущение, вторая личность покосилась на сидящего рядом Узумаки и недовольно добавила. – Даже Наруто никогда не дарил нам цветы, хотя он постоянно кричит о своей любви. Как давно она не разговаривала со своей внутренней версией. Впрочем, и не хотелось начинать. Пытаясь игнорировать свое альтер эго, Харуно внимательно всмотрелась в широкую спину бывшего учителя. Она все еще не могла поверить, что тот может быть таким романтиком. Кто же та, кого он так любит..? Сколько девушка ни пыталась, но так и могла вычислить. Возможно, это кто-то из АНБУ, когда ирьенин не знает.       – Может, это Гай-сенсей? - Задумчиво предложило второе «я». – А на нас Какаши-сенсей спроецировал, потому что мы не очень женственны. Внезапное появление этой стороны ее личности начинало раздражать, и куноичи огрызнулась:       – Что ты вообще здесь делаешь?       – Это надо спросить у тебя. Я – это ты. Интересно, что Какаши-сенсей говорит Саю? Сакура заинтриговано наблюдала, как джоунин привстал из-за стола и наклонился вперед, чтобы прильнуть к уху своего визави. Что бы мужчина ни рассказал, но художнику это явно понравилось. Бывший агент корня, на секунду мелькнувший из-за спины Хатаке, захихикал и, как показалось Харуно, даже немного покраснел. Ирьенин впервые видела такую яркую реакцию парня, который не умел испытывать эмоции.       – А Сай отлично проводит время. – Альтер эго не хотело уходить. Находясь прямо в голове ирьенина, оно ехидно добавило. – Забавно, что Какаши-сенсей выбрал его, а не нас. В выборе между двух Сакур мы, будучи Сакурой, проигрываем даже парню.       – Какаши-сенсей не выбирал, его утянули. Ты же сама слышала, что он считает нас одной из лучших! И он сказал это так уверенно! – Разговаривать самой с собой становилось все труднее.       – Или он просто хотел подбодрить девочку. Внутри неприятно засвербело. Как бы Харуно ни хотелось, но ее альтер эго могло быть право. Если она – якобы одна из лучших – была в галлюцинациях бывшего учителя, то почему сейчас за столиком с копирующим находится Сай?        – Сакура-чан, – в мысли девушки грубо вмешался задумчивый голос джинчурики. Сосредоточенный парень убедился, что Ямато-сенсей скрылся в дверях туалета, и коварно улыбнулся. Скорее всего, крайне ответственный агент АНБУ будет против, и надо было торопиться. Не сводя хитрого взгляда со странной пары, Узумаки подвинулся к ирьенину и лихорадочно зашептал. – А ведь мы наконец-то можем узнать истинное лицо Какаши-сенсея. Пока он считает тебя своей женой, он позволит тебе стянуть маску.        – Нет, Наруто, нельзя пользоваться его состоянием.        – Так никто же не пострадает! – Парень с опаской глянул на дверь туалета, но та все еще была плотно закрыта. – Зато мы узнаем тайну, которая волнует всю Коноху! В отличие от самой Сакуры ее второе «я» очень внимательно слушало джинчурики. Когда тот закончил отчаянно бормотать, явно надеясь уговорить ирьенина до возвращения Ямато-сенсея, альтер эго меланхолично пробормотало:       – Какаши-сенсей настолько сильно держится за свою маску, что вряд ли расстанется с ней даже будучи под действием лекарств. – Внутренняя личность на секунду задумалась, а потом неуверенно пожала плечами. – Но, наверное, позволит тебе ее стянуть, если действительно на подсознательном уровне считает тебя одной из лучших. Пытаясь не слушать уже порядком надоевший голос, куноичи не могла оторваться от того, как привставший джоунин бережно и на удивление очень умело приобнимает художника. Интересно, о чем все-таки они говорят..?       – Хотя, пожалуй, неважно, что он считает нас никем и поэтому выбрал Сая. Кто для нас Какаши-сенсей, чтобы из-за этого переживать? – Меланхолично пожало плечами второе «я».       – Да не выбирал он Сая! – Не думая о том, что делает, Харуно вскочила с места и в два прыжка очутилась около столика джоунина. Под ехидное хихиканье альтер эго, Сакура быстро подняла руку так, что ее пальцы и лицо бывшего учителя стали разделять несколько миллиметров. Сейчас она докажет самой себе, что он действительно считает ее одной из лучших. От напряжения в груди забилось очень часто, и под нежным взглядом Хатаке руки девушки осторожно потянулись к кусочку ткани. Несмотря на громкий стук сердца, ирьенин услышала, как за ее спиной нетерпеливо заерзал Наруто. Седьмая команда предпринимала столько попыток узнать истинное лицо сенсея, и вот наконец-то у них это получится. Совсем скоро откроется тайна, мучившая их столько лет... Дрожащие пальцы дотронулись до маски и начали медленно тянуть ее вниз, но внезапно замерли. Бывший учитель смотрел на нее с такой любовью, что Харуно не сомневалась – подсознательно или под действием лекарств, но он действительно позволял ей снять маску. Только что-то ее останавливало. Под громкий стон джинчурики, мгновенно огласивший всю раменную, Сакура резко одернула руку.

***

Промозглый ветер растрепал волосы, и на лицо упала седая прядь. Она перестала красить волосы лет десять назад, и теперь вся ее голова была белой. Почти такой же, как у копирующего. Сакура с тоской посмотрела на выгравированное и такое родное имя. Как же она по нему скучает... Он ушел во сне. Тихо, естественно и очень спокойно, прожив долгую жизнь. Будучи ирьенином уже более шестидесяти лет, женщина видела тысячи ужасных смертей, но именно эту спокойную смерть она никак не могла принять. Как же ей его не хватает... Сакура ощутила уже ставший привычным ком в горле, а спустя секунду – слезы, текущие по щекам. Так было каждый раз, когда она приходила на могилу Шестого. Беззвучно плачущая женщина ласково дотронулась до холодного надгробного камня и закрыла глаза. Она бы отдала все, лишь бы снова его увидеть. Он был ей нужен любым – и молодым, и старым. Но в памяти возник именно молодой Хатаке – такой, каким он был, когда впервые прозвучала мысль о том, что она является его женой. Сакура невольно улыбнулась от теплых воспоминаний. Тогда, подначиваемая Наруто и своим вторым «я», она чуть не воспользовалась состоянием бывшего учителя и не стянула с него эту несчастную маску. В тот момент ее что-то остановило. И только потом она осознала, что и тогда – когда еще не подозревала о своих чувствах к Какаши – она не хотела даже такого невинного обмана в их отношениях.