Клянусь, что больше не буду вас беспокоить!

      - ...М?       Извинение, извиняться, чувствовать вину. Прошло уже три секунды, но Юлан так и не понял, что именно девушка имела в виду.       И он продолжал пребывать в неведении, глядя на нетрезво соображавшую Вайолетт. Ее взгляд блуждал, а кончики пальцев были напряжены и нервно подергивались. Как необычно для нее - терять свое невозмутимое спокойствие.       - Ум... за что?       - Ну, то есть...       Она не смогла как следует объяснить, так что вскоре смолкла, пожалев, что вообще завела об этом разговор.       Вайолетт желала попросить прощения за Мэриджун... и слова ее отца в тот день.       Ведь тогда ее переполнял гнев, ибо девушка знала, что Юлан пошел на это только ради нее.       Легко понять, зная, какие натянутые отношения у него с Клаудией. Пускай то было во благо Вайолетт, она могла предположить, какие душевные метаний тот испытал, прося его об одолжении. Именно поэтому девушка была так рада и желала отплатить за его доброту.       Причиной стали чувства Юлана и благодарность Вайолетт, а тот мужчина вознамерился добиться того же всего лишь одним своим словом.       Касайся это только нее, девушка бы удержала рот на замке и не стала спорить. Но он проявил неуважение не только к самой Вайолетт, но и к Юлану.       Гнев, что она ощутила тогда, перед лицом Юлана обратился чувством вины.       Она хотела извиниться. Извиниться за то, что вынудила просить принца о помощи, за то, что заставила терпеть присутствие сестры, за то, что растоптала его чувства.       Хотела извиниться за дерзость своего отца, что так и не понес ответственности за свои слова.       Но стоило заговорить об этом, как девушка тут же пожалела о своей недальновидности.       - Э, ну... за Мэриджун...       - А-а... но при чем тут я? Не я же ее учу.       - А-а, да... Да, верно...       Слова в духе Юлана. Ответ был очевиден, но Вайолетт, понимавшая, что и сама была не до конца честна, не могла его принять.       Недолго думая она возложила на себя вину, но юноша никак не мог знать о словах ее отца. Что бы ни сказал ее отец, Мэриджун свято верила, что те слова на 100% отражали его искреннюю отцовскую заботу и благие намерения. Даже если на самом деле они исходили из его чрезмерной любви к ней и были столь высокомерны, что сей мужчина наплевал на чувства других.       Если ничего не расскажет, Юлан и дальше будет оставаться в неведении. Незачем лишний раз волновать юношу.       Уже поздно оправдываться, но, к счастью, юноша заметил странное поведение Вайолетт, хоть и не догадался, что именно она хотела сказать.       Если слегка приврет, он вряд ли будет дальше допытываться.       - Если ты не против, Юлан, то ладно. Просто немного волновалась оттого, что так внезапно привлекла к подготовке еще одного человека.       Интересно, насколько хорошо она сейчас улыбалась. Уголки губ были приподняты, но едва ли этого достаточно для полноценной улыбки. Девушка опустила голову, дабы ему не было видно ее лица. Подумала, что в обрамлении длинной челки ее неловкая улыбка будет выглядеть правдоподобнее.       - ... Прости, что заставила ждать. Пора возвращаться, наш перерыв и так затянулся.       Она невольно задумалась, как долго они уже отсутствуют. При столь долгой отлучке вся подготовка уйдет в никуда. И если это взволновало саму Вайолетт, то какую панику поднимет ее единокровная сестра... даже представить жутко.       Она слегка коснулась руки Юлана, торопя вернуться обратно. Девушка проскользнула мимо него, ведь едва ли он сможет заметить выражение ее лица со спины.       - ...!?       Руку Вайолетт, что она хотела было убрать, накрыла теплая широкая ладонь. Девушку легко потянуло назад, но вместо того, чтобы упасть, затылок уперся в нечто твердое и теплое.       Что же так нежно поддерживало Вайолетт со спины, что даже воздух вокруг словно смягчился? Но голос прозвучал прежде, чем девушка запрокинула голову.       - Все хорошо... я в порядке.       - ...       То были не объятия. Он не обвил рукой ее талию, не обнял всем телом. Он ее не удерживал.       То было всего лишь касание. Легкое прикосновение, обмен теплом, пара теплых слов.       - Вай-чан, я куда крепче, чем ты думаешь. Это не так сильно меня задело.       Больше не было того маленького мальчика, что страдал от боли и едва не умертвился душой. В день, когда Вайолетт спасла его, сердце Юлана стало лишь сильнее. Это правда, что Вайолетт избаловала его своей любовью к младшему братишке, но этим лишь взрастила в нем смелость, благодаря которой он ничуть не волновался о лишних взглядах.       Плевать на то, что о нем говорят и думают другие.       Плевать, пока Вайолетт рада, пока она прощает его, пока принимает его. Иное же не имеет значения.       - Я в порядке. Спасибо за то, что беспокоишься за меня.       Он не знал, о чем Вайолетт думала, о чем волновалась, не знал всей картины. Мог лишь предполагать.       Юноша понял лишь то, что девушку одолевало чувство вины за ее единокровную сестру.       Не нужно ни о чем беспокоиться. Не нужно переживать. Ведь для Юлана Мэриджун была не важнее камня на обочине дороги.       Пускай, когда дело доходит до Вайолетт, юноша готов стереть в порошок даже камень, в общем и целом ему было совершенно плевать на Мэриджун.       - Меньше ли, больше ли - пока могу учиться с тобой, Вай-чан, мне нет дела до остальных.       Вайолетт молча смотрела себе под ноги, и пускай юноша немного подтрунил над ней, все его слова были искренними, от начала до конца.       Он коснулся ее плеча и помог снова твердо встать на ноги. Отпустил нежную ладонь, встал плечом к плечу и, не глядя на ее лицо, зашагал вперед. Так они и шли, в одном темпе, не обгоняя друг друга.       - ... Я знаю, что ты не слаб.       - Хе-е, даже и не знаю... думаю, я в десять раз крепче, чем ты думаешь.       - Любой другой не стал бы высказывать свое мнение кронпринцу в лицо.       - Все вспоминаешь мне это..?       - Я благодарна, но все же ты заставил меня тогда понервничать.       - Не чувствую вины и не жалею о том, что сделал.       - Мог бы хоть для вида притвориться, что раскаиваешься.       Разговор был все таким же легким и будничным. Может, все дело в их отношениях, но от прежней близости не осталось и следа. Вайолетт всегда без колебаний принимала то, чем ее одаривал Юлан.       Так и должно быть. Незачем что-либо менять. Ведь нет ничего особенного в милосердии, что юноша на нее излил.       Все же жгучее черное чувство, свившее себе гнездо в груди Вайолетт, бесследно растворилось.