Любовь Бога...

      Солнце всё ярче светило и пело, ветер о чём-то так нежно шептал, песня великая лилась и звенела, два влюбленных сердца сплелись.       Барбатос всегда казался самым беззаботным и ветреным Архонтом из семи, как бы иронично это не звучало. Он мечтал дышать полной грудью и ценил свободу. Мир огромен, небо безгранично, неудержимый полёт фантазии для шального барда. Песни — священные ручьи, что лились из самой души вечно молодого Архонта. Он любил эту жизнь, этот мир и людей, что хотели и умели быть свободными.       Венти ценил свободу, но однажды лишил её одну смертную, в итоге сковывая её цепями привязанности. Когда-то будучи молодым даже для Архонта, юноша не умел отпускать, хотел держать рядом, не замечая, как губил и калечил. Не своей любовью, а осознанием, что этой симфонии выделен очень короткий срок.       Он помнил, даже сейчас серебристые кудряшки, с которыми весело играл теплый ветер, и солнце запутывалось в них под вечер своими закатно-розовыми лучами. Она прекрасна, и Венти вновь и вновь влюблялся в её душу и тело. В голове иногда также звучал её иногда чуть строгий, но не менее нежный голос, а кожа помнила холод её рук.       Эта песня лилась сладостным мажором в начале их встречи и на протяжении многих лет. Никогда раньше он не видел человека более достойного его песням и благословениям. Свободной она была с рождения, когда получила своё имя на третьей минуте жизни. И ничто её не могло остановить, когда она желала чего-то достичь или сделать. И он не мог. В душе какая-то горечь. Их милые мечты улетали сияющими семенами одуванчиков на ветру. Им не суждено было быть вместе.       А он любил. Лелеял сердцем воздушные и хрупкие мечты, что ветер благословил его на любовь со смертной. Её смех разносился по лугам музыкальным звоном, когда они вновь и вновь дурачились одни. Кругом высокая зелёная трава, ласкового солнца лучи и ветер, что заключал их в объятья.       Они лежали на покрывале колышущейся травы, что так молодо и свежо блестела на свету, и смотрели на голубое небо, где так же смело бегали белеющие облака. Барбатос был так наивно влюблён, живя сегодня и сейчас. А Шарлотта любила бесконечно-нежно с обожанием, что так струилось мягким потоком из карих глаз. Венти забыл, что такое время, когда был с ней и обнимал её крепче ветра.       Ветреные астры смущенно качали бутонами, слушая нескончаемые слова их любви и нежности друг к другу. Они не могли думать о «а потом», когда «сейчас» было таким великолепным и прекрасным. Крупные капли холодного дождя, горячие и скромные поцелуи, гудящий ветер, робкие и смелые касания, слепящее, но такое приятное солнце, обжигающий шёпот — всё казалось вечным, сам ветер проложил им эту нескончаемую дорогу, не намекая на конец.       Они с каким-то ребяческим смехом перекатывались по земле, не отпуская друг друга, останавливаясь, когда воздуха было так мало. Обрывисто дыша, с редкими смешками, с щекочущей нежные краснеющие щёки и руки травинками, они смотрели друг на друга искрящейся в глазах любовью. — Какую песню мне сочинить, чтобы донести до тебя, как сильно я тебя люблю, — Венти впервые не смеялся, поглаживая плавную скулу, всматриваясь в тёплые глаза Шарлотты. — Чтобы ты ни сыграл, я всё равно буду считать, что люблю тебя больше, — шире улыбнулась девушка, обхватывая пухлые щечки, притягивая для поцелуя.       Первый поцелуй невинный и даже детский — в нос, заставляя Архонта чуть нахмуриться. Второй в правую щёку, из-за чего юноша подавил смешок. А третий в губы, обнимая возлюбленного за шею, зарываясь рукой в густые волосы. Они прикрыли глаза, отдались моменту, и кругом ничего, кроме очаровательной музыки ветра.

***

      Он не помнил момент, когда стрелки часов начали идти против него. Когда Шарлотта уже не вольная девушка, а взрослая женщина, которой нужно рожать детей, строить семью и жить смертной жизнью. Венти раз за разом вплетал в её косы свежие цветы, пока она вяла душой. Девушка первая поняла, что их замечательная история шла ко дну, и не хотела, чтобы это понял сам Архонт. Он пережил войну, битвы и скитания, а она готовилась пережить, а вернее, встретиться со своей смертью.       Каждый раз как последний, Шарлотта не хотела отпускать, потому что чувствовала как задыхалась без его объятий. Любовь, что раньше была сладким дурманов и счастьем, медленно травила. В голове не было "долго и счастливо", а лишь тревожное "хоть бы не конец". Она уже давно не была воздушной и лёгкой девушкой, а Барбатос словно не замечал, любил, хоть чувствовал какую-то колющую тревогу.       И сколько ещё продолжался бы это фарс, где они продолжали верить, что что-то скоро наладиться и впереди ещё так много времени. Его было меньше чем песчинок в часах, оно слишком быстро исчерпало себя, слишком быстро "счастливо" померкло в сознании смертной. Она понимала, что скоро нужно будет расстаться. Хотя бы для того, чтобы сберечь.       А он вновь и вновь мечтал, что любовь сильнее всего на этом свете, что нет ничего невозможного для двух любящих сердце. И "смерть" была лишь шуткой, какой-то далёкой и фальшивой игрой, которую Венти никогда бы не застал. На самом деле, так и было, смерть никогда не опорочила бы крылья ветреного Архонта. Потому что в этой песне суждено выжить лишь поэту, а поэтом был он.

***

      Шарлотта была сильной и волевой женщиной, в чём-то даже сильнее самого Венти. Именно поэтому она ушла тогда, подарив прощальный сладкий поцелуй, горькую улыбку и мешочек с семенами одуванчиков, на котором вышит знак Амено. Если бы Архонт не был так молод и глуп, то понял бы ещё тогда, зачем она это сделала.       Но Венти сковал себя тяжёлыми мыслями от их расставании, в чём он виноват, где искать возлюбленную, как загладить вину, которой не было с самого начала. Шарлотта просто не хотела, чтобы он видел, как она медленно угасала, и как ужасна может быть смерть. Она ушла не из-за отсутствия любви, а, наоборот, её огромного количества.       Она мечтала о последнем дне объятьях своего любимого бога, но понимала, что не смогла бы так жестко обойтись с ним. Слишком боялась видеть его слёзы и боль в таких ярких и добрых глазах. Он не заслужил видеть смерть, когда сам излучал жизнь и свободу.       Ветер вновь и вновь разносил её молитвы по долинам, чтобы Венти помнил, чтобы он знал, что его любовь для неё была главным сокровищем в жизни. Это не песня, где это чувство способно жить вечно, поборов смерть, но эта история, о том, что даже Архонты могут любить и помнить самые незначительные, но светлые моменты в своей бесконечно долгой жизни, связанные с обычными смертными, которые в чём-то были так уникальны и удивительны.       Шарлотта была счастлива до последнего вздоха, зная, что её любимый свободен, что она смогла отпустить его, не сковывая болью, которой могла. И пускай их история была недолгой, она от этого не стала менее прекрасной и романтичной. Боги не способны победить смерть, но память могла превзойти даже её. Пока Архонт помнил её, Шарлотта была с ним, оберегая душу и заставляя верить в любовь и свободу.       Её бесконечные глаза, кудрявые волосы, пушистые брови и холодные касания — он помнил и жил, странствуя вместе с попутным ветром. Песни также шустро лились блестящими потоками по улочкам Мондштадта, где они когда-то гуляли вместе, покупали различные безделушки и просто любили друг друга. Каждая песнь ветреного барта о ней, как серебряная нить, что сплеталась с похожими нитями в тёплые, но в чём-то всё такие же губительные, воспоминания.       Он не забыл. Боль утраты и любовь к ней лилась в его жилах, как бесконечное чувство свободы, которое он так ценил.       Солнце медленно садилось за горизонт, прячась от холода ночи. Ветер тревожно гудел, похоже пришло время прощаться...

— Скажи, когда я умру, ты же будешь помнить? — Да, моя свобода, буду помнить, пока ветер гуляет над землёй…