There are no heroes

      Казалось бы, победа была так близка… Хьюстон был уже почти повержен, оставалось только пережить его последние атаки. Но… почему всё пошло не так? Почему Рин не заметила, как близко она находилась рядом с врагом? Почему именно самый дорогой человек пострадал от её невнимательности? — Рин, осторожно! — крикнул Чарли и оттолкнул Рин в сторону.       Он не успел ничего сказать, как в него вонзился меч. На лице Чарли не было не удивления, ни страха. Только сдержанная мука… Почти в ту же секунду он тяжело упал вниз. — Чарли! — воскликнула Рин в отчаянии.       С окончанием боя она сама приземлилась вниз. И когда она огляделась по сторонам, то ужаснулась: её друзья лежали мёртвыми в собственной крови на полу. Рин не могла разглядеть их измученные лица, так как её глаза застлала пелена слёз. Она в полуобморочном состоянии дошла до Чарли, который, казалось, ещё подавал слабые признаки жизни. Рин упала на колени рядом с ним и нащупала его холодную руку. — Н-нет, нет, прошу, держись, — прошептала она, прикладывая руку Чарли к своей щеке, будто это бы дало какой-то толк.       Чарли медленно повернул к ней голову и взглянул в глаза. Рин казалось, что она прямо тут же умрёт от своего горя, которое терзало её сердце. — Я… сейчас, я всё исправлю, — проговорила она быстро, пытаясь сосредоточиться на магии. — Не надо, Рин, — ответил Чарли совсем тихо. — Просто живи дальше… — Но… ты же обещал, что мы будем вместе, — губы Рин дрожали.       Чарли измученно вздохнул. — Прости, я не смогу сдержать обещание… Но… можешь ли ты дать клятву, что не станешь использовать магию? — Нет, ни за что! — Прошу, Рин, исполни мою последнюю просьбу… Останься в живых.       Последние силы покинули Чарли, и он закрыл глаза. Рин не могла поверить в произошедшее и не могла принять: он мёртв, как и остальные её друзья. Внутри всё сжалось от невыносимой муки, а само тело перестало подчиняться хозяйке, постепенно ослабевая. Конец для Рин настал именно в тот момент. Пусть она ещё могла продолжить сражаться, однако она не чувствовала в себе никаких сил и духа встать на ноги. Словно она сама омертвела…       Рин чувствовала, как позади шагает в её сторону Хьюстон. Он-то и покончит с её страданиями раз и навсегда, как сделал это с её друзьями.       «Ещё и радуется, выродок… Убил моих друзей, а теперь за меня примется. Ещё и хохотать начнёт над моим трупом…» — думала Рин, всё больше наполняясь силами на месть. Она не хотела дать ему убить ещё и себя… — Тоскуешь? — спросил Хьюстон насмешливо. — Ну ничего, скоро для тебя всё закончится.       Он был в двух шагах и уже замахивался на неё. Но Рин схватилась за рукоять катаны, вынесла её в воздух, быстро обернулась и остановила удар меча. Сопротивление, которое оказывал Хьюстон, было сильным, но Рин это лишь раззадоривало. И в конце концов, она оттолкнула лезвие меча от себя и встала на ноги. Тут в зал прибежали Бликсер и Сэм. Хьюстон попал в окружение. — Браво, — сказал Хьюстон. — Только хотел отпраздновать победу… — У…ублюдок! — крикнула Рин в слезах и замахнулась катаной на него.       Они втроём, как хищники, бросились на свою «жертву», которая даже не думала сдаваться. Хьюстона словно эта битва забавляла, а трое противников с разных сторон даже не представляли для него опасности. И Рин, которая и так обезумела от потери друзей и возлюбленного, становилась ещё яростнее. Отчаяние душило её, и она хотела выместить всю его силу на самом злейшем для неё враге. И даже раны после предыдущих битв не беспокоили её.       Всё же, в какой-то момент Хьюстон начал быстро выматываться и уже даже пропускал какие-то удары. Но всё так же хорошо бился и даже задел Сэм, слегка ранив её в плечо. И вот тут-то, воспользовавшись замешательством раненой и Бликсера, умудрился вырваться из окружения и сбежал в соседний коридор. Рин приметила это и погналась за ним. Оказавшись в коридоре, она заметила, что Хьюстон очень уж так быстро ретируется с поля боя. Она боялась, что враг уйдёт прямо из её рук, и припустила за ним. И поэтому очень скоро смогла его нагнать и сбить с ног. Хьюстон упал на спину, и Рин тут же наступила прямо ему на грудь и приставила катану к его шее. — Ладно, признаю своё поражение, — сказал он с некоторым страхом в голосе. — Может… мы можем с тобой как-нибудь договориться? — Не стану я с тобой договариваться! — сказала Рин очень жёстко и стиснула зубы в презрении. — Будешь договариваться с моими мёртвыми друзьями!       Она уже почти расправилась с ним, как вдруг Хьюстон кидает в Рин горсть пыли. Она опустила катану и совсем потеряла бдительность, закашлявшись и ослепнув на время. Хьюстон быстро вскочил с пола и пустился бежать. Однако… Уйти от судьбы он не успел. Совсем близко от него появилась Маргарет, которая одним взмахом косы лишила своего брата головы. Обезглавленное тело пало прямо перед её ногами. — Ну вот и допрыгался… Всегда мечтала это сделать, — сказала Маргарет и усмехнулась. А затем повернулась к Рин и тут же поняла, что радоваться нечему… — Мерзость, — пробормотала Рин, взглянув на отрубленную голову Хьюстона, которая ещё покатывалась на полу.       Жители собрались на холме, где виднелись остатки Священной Ели. Однако все были в неопределённости, ведь для возрождения святыни мира недоставало трёх хранителей…       Сэм безутешно плакала в объятиях Бликсера, Маргарет тоже была опечалена, а у Рин просто не оставалось сил на выражение горя. Её глаза были темны от выплаканных накануне слёз, но теперь оставались сухи и смотрели куда-то в одну точку. Её худое лицо было бледно, в шрамах и синяках, но не выражало никаких эмоций, кроме равнодушия и отрешённости. Её не волновала дальнейшая судьба мира. Не волновал даже тот факт, что теперь нельзя возродить Священную Ель. Всё вокруг словно стало пустым. Лишь в голове без конца возникали болезненные воспоминания последних дней, проведённых вместе с Чарли. Её жизнь закончилась именно в тот момент, когда он умер… Дальше было лишь существование.       Над морем засветилось небо, что предвещало скорый рассвет. Но Рин смотрела в его сторону без каких-либо чувств или мыслей. Она проклинала эту ночь, унёсшую из жизни троих её товарищей…       Вдруг она почувствовала чьи-то очень лёгкие прикосновения к её руке и плечу. А затем она услышала сзади голос Чарли, который тихо проговорил: — Прости меня, Рин.       Она обернулась, но не застала за спиной никого. В глазах снова появились слёзы. — Чарли… — позвала Рин тихо.       Никто не ответил ей. Ей стало душно от сдержанных внутри рыданий, от собственного бессилия перед злой судьбой. Рин чувствовала, что мир только что покинуло последнее, что осталось от Чарли — его душа. А… она здесь, в этом ненавистном мире, в котором люди устраивают войны, чтобы что-то кому-то доказать! Да что вообще такого в этой войне героического? Человек убивает человека ради какого-то священного долга, ради какого-то одобрения со стороны товарищей или начальства… Гибнут, гибнут люди вместо того, чтобы жить, радоваться и делиться радостью с другими. Почему люди просто не могут договориться? Неужели в применении силы есть такая обязательность?       Но вот кончилась эта треклятая война, и все противоречия были разрешены. А как много осталось тех, кто был бы рад этому? Сотни? Десятки из тысяч? И эти люди уже не будут прежними: они будут вспоминать дни голода, холод в ночное время, своих товарищей, закопанных в общей куче в лесу. Но зато мир избавлен от злобного тирана… Неужели на фоне цели спасения Священной Ели столько жизней просто-напросто обесценились? Так ещё и… Ель теперь не вернуть. Так же, как и людей, павших за неё.       Рин мучилась, думая о том, что она могла бы и не послушаться Чарли и возродить троих хранителей за счёт своей жизни. Но в тот момент наверняка было уже поздно, ведь души умерших ушли из мира людей. Но… разве не может Рин использовать свои силы, чтобы возродить саму Священную Ель? Подумав об этом, Рин повернулась в сторону, где когда-то было это великое дерево, и взглянула на стоявших рядом жителей. Так жаль стало их: они надеялись на счастливый исход войны, а теперь… были словно одурачены.       «Почему я не могу просто взять и изменить ситуацию? Я же хранитель, и я была рождена для того, чтобы спасти мир от разрушения, сохранить его… А значит, я должна любой ценой вернуть главный источник жизни — Ель. Даже если цена ей — моя жизнь… Прости, Чарли, я тоже не смогу сдержать обещание».       Рин решительно подошла к обгоревшим остаткам Священной Ели, где уже лежал её осколок и четыре артефакта Деревьев Гармонии и блестели разлитые лунное и солнечное сияния. — Рин, что ты собираешься делать? — спросила Сэм, продолжая плакать. — Прости, но я должна… — Рин улыбнулась своей по-детски беззаботной улыбкой и отвернулась от Сэм, скрыв слёзы. — Так будет лучше.       Её руки загорелись золотистым огнём, и из земли начал постепенно вылезать маленький росток, который всё рос и рос, стремясь к небу. Трава вокруг зазеленела, как и деревья. Небо стало проясняться, и первые лучи солнца показались из-за уже зазеленевших гор. Вода у подножья холма стала вновь чистой, как и всё море в целом. Замок Хьюстона исчез с горизонта, а город смог в какой-то степени восстановиться. Раннее заражённые жители стали прежними, а остальные просто радовались тому, что всё вернулось на круги своя.       Как только Ель остановила свой рост, Рин прекратила колдовать и рухнула на траву рядом. Сэм, к счастью, была рядом, и смогла слегка придержать её. — Зачем… зачем ты это сделала? — печаль Сэм росла с каждым разом.       Волосы и глаза Рин потемнели окончательно, словно погасло солнце внутри неё. Она слабо улыбнулась, зажмурившись от луча света, упавшего ей на лицо. А Сэм от такой предсмертной жизнерадостности подруги стало тоскливо. — Так надо, Сэм… так надо, — сказала Рин без намёка на страх в голосе.       Она не цеплялась за жизнь, нет… Она словно была даже рада отпустить её. Но почему? Неужели за эти несколько часов после боя она так изменилась? Или что звало её туда? — Сэм, можешь передать моим родным, что я их всех… очень сильно люблю? Можешь сказать им, чтобы они не горевали по мне? Пусть они думают, что я просто отправилась в место, где мне будет лучше. — Скажу, — а слёзы всё продолжали течь, но уже из-за близости смерти Рин. — Вот и хорошо, — улыбка всё не исчезала. Рин повернула голову набок. — Одуванчики… Такие красивые…       Она умерла тихо и без каких-либо страданий. И эта смерть разрушила для Сэм мостик с её прошлым. Ушёл последний человек, хоть как-то связанный с её погибшим братом.       Для Сэм смерть Чарли стала большой потерей, ведь он был для неё единственным родным человеком те десять лет. Он был для неё всем тем, ради чего она долгое время жила. Именно ради него она когда-то переборола депрессию и анорексию. Ведь она хотела быть рядом с подрастающим Чарли, воспитывать его, заботиться о нём, чтобы видеть его счастливым. А теперь… его нет. И похоже, уже и не вернуть. Но Сэм не могла отпустить всё просто так. Она никак не хотела мириться с судьбой, забравшей жизнь у её такого молодого брата. Но что же могла сделать она, простая смертная? Всё-таки просто отпустить ситуацию?..       Она ещё раз вспомнила счастливую улыбку Рин перед смертью. И подумала о том, что теперь там, в другом мире, она соединилась с своими друзьями. Поняла, что и Чарли счастлив встретиться с Рин. Сэм прекрасно знала про их любовь к друг другу, ведь была для них обоих тем самым надёжным слушателем, который бережно хранил в себе даже государственные тайны. И от мысли о том, что на том свете её брат не страдает, Сэм стало чуточку легче…       Стоя возле Священной Ели и глядя в высокое голубое небо, Сэм словно пыталась поговорить с душами её ушедших друзей. Слёзы начали высыхать, а на губах появилась улыбка. — Прощайте, ребята, — прошептала она. — Надеюсь, вы там будете счастливы…       С момента гибели хранителей прошло два года. Многие уже почти забыли ту ужасную войну, но не забыли своих героев, которые так и не встретили победу. Конечно, не все смогли смириться с потерями… Однако время лечило, пусть и медленно. — Знаешь, я всё вспоминаю Чарли и всех остальных. И никак не могу понять, за что же судьба лишила их жизней в столь юном возрасте. Неужели они не были достойны жить? — говорила Сэм, сидя в углу кровати. — Нам не понять этого. Судьба настолько коварная штука, что от неё можно ожидать чего угодно. Даже… смерти, — ответил Бликс, сидя возле кровати с гитарой. — Да-а, всё не выходит из головы, как Сирен просила у нас с Барракудой сигареты. И как Пент придумывал шутки про Хьюстона, когда мы шли к Маргарет. — А как вы с Чарли собачились из-за меня, помнишь? — Как ясный день! А ведь потом из-за тебя и перестали враждовать. — Да, да… Ещё помню, как Пент пытался свести Рин и Чарли, вообще занятная история. — Честно говоря, я даже понимал Пента в такие моменты. — Я и не сомневалась!       Затихнув после столь оживлённого диалога, они оба помрачнели. — Я… скучаю по ним, — призналась Сэм и поёжилась. — Я тоже, — Бликс вздохнул. — Но что мы сможем вернуть?       И всё снова повторилось — ничего не вернуть. Как бы ты сильно ни хотел чего-то поменять, как бы ты ни скучал по прошлому, ты не повернёшь время вспять. Ведь время слишком одномерно и имеет лишь одно направление — вперёд. Оно как река с сильным течением. Настолько сильным, что при попытке пойти против тебя всё равно снесёт общим потоком. И тут ты или продолжаешь барахтаться, или поддаёшься и несёшься вместе с рекой куда-то в неизвестность. — Просто давай не будем забывать о них, — предложила Сэм. — Само собой. Только давай не увлекаться этим, — Бликсер подсел к ней. — А то у нас тут… намечаются перемены. Не до прошлого будет. — Больши-ие перемены, — Сэм провела рукой по своему округлившемуся животу. — Слушай, а если мы нашу дочь назовём Арианой? — Сэм, о чём я тебе только что говорил? — Ладно, ладно, так себе затея, соглашусь. Но всё же… — Не будешь же ты напоминать себе каждый день о своей погибшей подруге! — Да… я не поэтому хотела так её назвать. Просто… если наша дочь будет знать, что её назвали в честь героя, она и сама захочет… стать такой же. — Ну, от этого она героем точно не станет. Всё это зависеть будет только от неё самой. — Да… Но хотелось бы, чтобы она выбрала правильный путь. Ведь мне кажется постоянно, что после той войны в мире не осталось героев или тех людей, способных на безграничное добро и самопожертвование. — Может просто сейчас кажется, что их не осталось. Но они обязательно появятся или проявят себя. Пусть это будут не наши дети, но это будут другие, замечательные люди. Да и… ты не забыла про то, что мы тоже немного… герои? — Мы были ими только в войну. Теперь мы простые люди, живущие мирно. В конце концов, мы же больше не совершаем таких поступков, как спасение мира или жизней. — По крайней мере, ты меня спасаешь. От одиночества. — Хех, тогда и ты тоже, — Сэм приобняла Бликса.       Да, живя мирной жизнью, мы можем подумать, что в мире не осталось героев. Но это лишь заблуждение. Ведь в каждом из нас может жить храбрость, преданность делу и жертвенность. Но когда не приходиться за что-то бороться, этого иногда и не разглядеть. Однако порой бывает лучше, когда нет чего-то, за что нужно сражаться. Это касается войн, голода и тяжёлых кризисов.       Что ж, к сожалению, мы никогда не сможем прийти к всеобщей гармонии. Но люди, гордо именуемые героями, будут существовать всегда.