Я умру с тобой

Он уже давно отчаялся. Не понимал этого, не хотел понимать, но чувствовал. И постоянно ждал. Ждал чего-нибудь, что положит конец этому мнимому спокойствию и ощущению безопасности. Знал, что они никогда не найдут спасения. Ему были не чужды вера в бога и судьбу, но это было, казалось, целую вечность назад. Сейчас при мысли о высших силах на ум приходили только размытые образы, вырисованные умелой рукой на позолоченных иконах. А ведь как хитёр был тот человек, что придумал настолько универсальный способ управления миллионами человеческих умов. Его называли атеистом, антихристом и иудой, ужасаясь тем высказываниям, которые он предпочитал не умалчивать в сторону помешанных фанатиков. Но они были не правы. Они просто не понимали, будучи ослеплёнными идиотами и сетуя на единую веру. И даже сейчас, когда они нашли эту тюрьму, им пришлось бежать. Хватать детей, кидаться в полыхающие камеры за испуганными людьми. Ведь на них лежала ответственность за эти жизни. Ведь люди доверились им . Языки пламени хлестали по лицу обжигающими молниями, отвратительный запах горелой плоти разносился по всему блоку, вопли, крики, плач – всё затерялось в одном оглушающем гуле. Превратившись в плотный купол, накрывший тюрьму. Обрывая их ставшую чуточку счастливее жизнь и кидая обратно в реальный мир. Времени на секундные раздумья не было. Ему нужно было спешить. Он подхватил маленького мальчика, который испуганно сидел на полу и плакал от едкого дыма, не дававшего ему дышать. И не выискивал он глазами её среди толпы. Нет времени. Даже на минуту. Огонь переметнулся на верхушки ближних деревьев, слышит он крик Рика, выбегая на улицу. Быстро отдал задыхающегося малыша Мэгги и метнулся обратно в их бывший дом, из которого валил черными клубами дым. Среди этого удушливого тумана он бежал в следующий блок, закрывая рукой глаза и нос. И спасал людей, одного за другим, не мешкая. Давал им шансы на выживание, а, может быть, на новую пытку в сгнившем до корней мире. Сейчас старик, повисший на его крепком плече, бормотал слова молитвы, прерываемые судорожными вдохами и рыданиями. - Держись, дед. Не кисни, будешь ещё жить сто лет. Верил ли он в эти слова? Глупо даже спрашивать. Жжение в лёгких мешало думать, но он только ускорил шаг, рассмотрев просвет среди пляшущих смертельные танцы дымовых завес. На его счету ещё одна спасённая жизнь. Со слезами на глазах, все кидаются к потерявшему сознание человеку. А вокруг всё горит. Деревья, сражённые стихией, потрескивают и ноют в предсмертных агониях, ветер разгоняет огненное одеяло на много милей вокруг. И он вглядывается в лица, перемазанные сажей, залитые слезами, бледные и испуганные. Он видит прижавшихся друг к другу Гленна и Мэгги, видит перепуганную Бэт, не выпускающую руку шерифа, видит всех, кроме неё. Она там, понимает он. И разворачивается, и мчится обратно. Его крик тонет в рёве пламени, пытающегося поглотить свою добровольную жертву. Он кричит её имя, его голос прерывается тяжёлым кашлем, его глаза щипит, а руки обжигаются, пытаясь прорваться. И среди всего этого он ищет её. И не чувствует, как гнилые зубы впиваются в его ногу. С изумлённым ужасом он видит это мёртвое существо, непонятно как оказавшееся в этом разверзнувшемся аде. Он с остервенением откидывает мертвеца в зашипевший огонь. И среди жаркого дыхания неумолимого убийцы его кидает в ледяной пот. И он понимает, что не вернётся к друзьям, не причинит им новую боль. Он только её найдёт и спасёт. Снова, в последний раз. И опять его крик обрывает звук рушащихся стен. - Дэрил! – он бы узнал этот голос из тысячи, он бы не забыл эти голубые глаза даже спустя полвека. Она цепляется за его плечи, кашляет и благодарит его. Первая из всех. Целует его плечи и шею, больше не обращая внимания на предрассудки. Главный вход завалил провалившийся потолок, остался только чёрный. И он бежит туда, прижимая к себе изо всех сил свою хрупкую ношу. Дверь отлетает в сторону, когда он со всей силы сносит её здоровой ногой. Он опускает её на землю. Здесь начинается лес, есть участки, которые не затронул пожар. Прихрамывая, он подходит к упавшему дереву и оборачивается. Она стоит, смотрит на него, всё ещё откашливаясь, а над её головой сияет огненный нимб. - Если пойдёшь здесь – выберешься к нашим, - падая на землю и облокачиваясь спиной на бревно, объясняет он. - Выберусь, а как же… - её голос обрывается, когда за задёрнутой штаниной она замечает истекающую кровью рану от укуса. Горькая ироническая улыбка затронула его губы. Он смотрит на неё, но не видит слёз. Это хорошо, пусть забудет о нём. Пусть ничто больше не заставит её плакать. Ничто и никто. Она, сжав плечи руками, подошла к нему, присела рядом и заглянула в непонимающие такие любимые, такие желанные, такие красивые глаза. - Что ты делаешь?! Уходи! – она кладёт пальчик ему на губы, заставляя замолчать. Положив голову на жёсткое бревно, она тянет его за край жилетки, зовя за собой. Он ничего не говорит. Просто ложится рядом, не замечая жёсткости древесины. Горизонт уже затянула пелена огня, его стена окружила два силуэта, лежащих на сырой земле. Она смотрела на его лицо и улыбалась. Рука, всё так же неуверенно, легла ему на колючую щёку, большим пальцем поглаживая губы и такую милую родинку. Ей всегда хотелось дотронуться до неё. Её мечта сбылась и она счастлива. Она любит его. Он смотрел на её лицо и понимал. Понимал, что нежнее её рук не существует, что ярче её глаз не сияет само солнце, что прекраснее её улыбки нет ничего на свете. Он всегда хотел почувствовать её прикосновение. Он дождался и счастлив. Он любит её. Её губы, такие нежные и желанные, тихо произносят:

« Я умру с тобой»