Взрослое решение

— Я не прошу Вас обдумывать способы решения конфликта, директор. — темноволосый юноша сидел напротив харизматичного бородатого мужчины в сером смокинге, закинув ногу на ногу. — Я готов забрать документы прямо сейчас. — Уверены, сеньор Давид? На носу экзамены и поступление в старшую школу. Парень агрессивно громко выдохнул, едва сдерживая бушующий внутри Давида гнев, что кипятил кровь, стремительно передвигавшуюся по венам. Уверенности Дамиано не занимать. Никаких тебе нервных постукиваний или сомнительных перебираний предметов в его руке не наблюдалось. Взгляд юноши источал непоколебимую настойчивость. Дамиано был готов стоять на своём хоть до полуночи, ведь знал на что идёт, знал о том, что это его жизнь, ближайшие годы которой не хотел корпеть над учебниками. Директор прокашлялся и деловито поправил папки с документами на своём столе, пытаясь объяснить тем самым, что у него есть вопросы и поважнее «подростковых закидонов» Давида. — Вот что, юноша. Я бы на Вашем месте всё ещё раз хорошенько детально обдумал. Не стоит принимать поспешных решений, о которых позднее, вероятно, будете лишь жалеть. Я прекрасно понимаю, что юношеский максимализм не позволяет отступить Вам, но взгляните на возможность получения образования с практической стороны. — Ясно, — коротко ответил ученик и скептически повёл бровью. Дамиано подскочил со стула, навис над мужчиной, решительно опершись руками о стол, и устремил бойкий взгляд карих очей на собеседника, слегка вздрогнувшего от настырности этого мальчишки, властным полушепотом молвившего: — Значит, слушайте. Этот инцидент был для того и задуман. Не нужны мне эти экзамены и аттестаты ваши. И школа, как и я ей, — мне абсолютно до одного генитального места. Я для себя всё давно окончательно решил. Вот только родители не понимают, а я для них-одних корочку получать не собираюсь. Что мне потом, колбасу нарезать на ней? Или тесто для пиццы раскатывать? — Пицца — это прекрасно! — улыбчиво облизнулся проголодавшийся собеседник, однако поспешил вернуться к теме, — Ведь Вы очень способный юноша, сеньор Давид! Дамиано решительно сверлил взглядом директора, будто искал в его глазу соринку, но через полминуты выдвинул очередной аргумент: — Поймите же, что я не тот ученик, который принесёт школе научные достижения. Я живу музыкой и для неё. Творчество — моя страсть. Я буду во век благодарен школе больше за исключение, чем за какую-то корочку об образовании. — Ладно. — кивнул директор, — Допустим, я готов пойти навстречу ученику, — он заговорил так, будто озвучил лозунг школы во время торжественного мероприятия, — Однако, нерешенным остаётся вопрос с родителями. Вы же понимаете, что исключение — крайняя мера наказуемы, для ее осуществления мне необходимо разрешение родителей, сеньор Давид. — Это я улажу, директор. Я с ними всё обсужу, и они сами прибегут забирать или документы. — Вы точно не хотели бы остаться? — уточнил взрослый мужчина, нервно перебирая какие-то папки с бумагами на своём столе. Он взял верхнюю папку в руки, задумчиво посмотрел на ее обложку, которую держал вверх ногами, затем отложил на место и произнёс: — Такой талантливый! Как же мы без Вас! — Талантливый — да, — Дамиано гордо выпрямился, — Но в том и дело, что мой талант гниет за бесцельной постоянной зубрежкой. Я хочу полностью отдастся творчеству, сеньор, поймите же. Мужчина тяжело вздохнул. — Будь по Вашему, сеньор Давид. Но мне, по-прежнему, важно разрешение Ваших родителей, как и их присутствие при исключении, процедура-то серьезная, сами понимаете. Бумажная волокита мало кому приносила удовольствие, но Дамиано был несказанно счастлив, что сумел убедить директора.

***

      Спустя несколько томящих гудков, в телефоне раздался голос папы. — Слушаю, сынок? — Пап, — начал Дамиано без лишних церемоний, — Я кое-что натворил в школе. — Опять? Дамиано, который раз уже за семестр? — сердито возмутился Давид-старший, — Ладно. Что там? Опять окно разбил? Или неудачно над учителем пошутил? Сколько денег они требуют на этот раз? — Нет, пап. Постой. Я ни над кем не шутил, ничего не разрушил и не сломал. И денег тоже не надо больше, па. Я должен тебе признаться... Меня отчисляют. Как я и хотел! Надо только, чтобы ты приехал за документами. Лады? — Постой, как отчисляют? В середине учебного года? Погоди, неужели ничего нельзя предпринять, чтобы ты остался? — Сомневаюсь, па. — подавляя радостные эмоции, Дамиано постарался не выдать свой ликующий голос. — То есть? И что значит «ты этого хотел», юноша? — не унимался отец. — Дома объясню. На том конце провода раздался тяжёлый вздох. — Ладно. — устало согласился отец. — Но маме мы об этом пока говорить не станем. — Да, пап, я и сам не хотел бы. Пока она в положении, нам обоим лучше помалкивать. Кстати, как она там? — Отлично. Я отвёз её в роддом сегодня утром, теперь она там на сохранении. Ох! Дамиано, у меня работа. Всё. Завтра заедем за документами. Вечером увидимся дома? — Увидимся, па. Пока! Попрощавшись, Дамиано, с довольно улыбкой на лице, спрятал телефон в карман. К воротам в тот момент подошли его друзья. Безумно счастливый Давид от восхищения бросился их обнимать. — Осторожнее! Задушишь! — театрально прокряхтела Виктория, шикнув и легонько шлёпнув Дамиано рукой по спине, и тот отпрянул от друзей. Все трое звонко рассмеялись. — Мы сегодня репетируем? — взволнованно поинтересовался Томас. — Сегодня! Если бы! Да мы не только сегодня — мы теперь всегда репетируем! — ликующе объявил Дамиано. — Да ладно! — опешил Томас и тоже радостно улыбнулся. — Быть не может! — подхватила Виктория, захлопав в ладоши, — Тебе разрешили бросить школу перед экзаменами? Дамиано кивнул, и она утонула в его объятиях на мгновение. — Осталось только документы забрать. Завтра с папкой подъедим. И всё! Я обвенчаюсь с музыкой. Наконец! — Да-а… — скептически протянула Виктория — Заждался ж вас венец! — радостно подхватила подруга, звонко рассмеявшись. — Пошли в кафе, ребят? — предложил Томас, — Студия занята до шести, и у нас ещё пару свободных часов есть. Предлагаю отметить сегодняшнее событие!       Томас и Виктория по пути наперебой рассказывали все весёлые истории, которые застали сегодня во время занятий и на переменах. Да, этого Дамиано определенно будет не хватать, да и он сам изрядно любил пошутить и посмеяться над всеми и со всеми. Но его самые верные друзья остаются с ним — и это главное. Они шли втроём вдоль броских живописных домов Рима, взявшись за руки, шагали по узким улочкам, пахнущим цветами и цитрусами, и болтала троица обо всем, что накопилось за день; что происходит как в стенах средней школы, так и в личной жизни подростков. Что-то откровенно пробивало на смех, но Дамиано был настолько несказанно счастлив сегодня, что ощущаб о том, как много им предстоит пережить ещё вместо — как хорошее, так и плохое, — надеясь, что в те минуты они будут рядом так же, как и сейчас, когда им, будучи молодыми и дерзкими представителями нового поколения, не хотелось становиться тихими и послушными гражданами, живущими по распорядку дня, к примеру, типичного офисного планктона; хотелось лишь не растерять свою беззаботность, непосредственность и эпатаж. В современном мире быстроразвивающихся технологий человеку важно оставаться самим собой, не бояться выражения своих чувств и посредством любого проявления себя в творчестве. И Дамиано ощущал, что вместе, держась друг за друга, не поддаваясь трендам и нововведениям, они с Томасом и Викторией — оставалось только найти ударника и, возможно, ещё клавишника, — свернут любые горы, может быть вскоре они даже перепрыгнут итальянские Альпы и покорят весь остальной мир. Дамиано знал, что это поистине взрослое решение, которого он добился сегодня самостоятельно, поможет ему сделать тот самый заветный шаг на пути к мечте.       Кафе, где они заказали коктейли в этот раз, называлось «Мечтой». — Представьте, что человек — это скульптор, — начал объяснять друзьям Давид, потягивая любимый напиток через соломинку, — Мир — это мастерская, где каждому человеку даётся мечта и набор инструментов, может быть мечта даже и не одна, но суть заключается в том, что мы все по-своему видим своё счастье: кто-то воплощает свои мечты посредством тяжелого кропотливого труда и целеустремленности, а кто-то их разбивает вдребезги молотком. Своё счастье я вижу рядом с вами двумя, Виктория де Анжелис и Томас Раджи. И я ни за что в жизни собственноручно или под пытками не уничтожу свои мечты и желания. Кстати! А знаете моё самое заветное желание в данный момент? Что окончательно сделает меня самым счастливым человеком на планете? Виктория и Томас обменялись мимолетными взглядами и уставились на вокалиста. — Больше всего на свете я хочу украсть твой поцелуй! — вкрадчиво воскликнул Дамиано, улыбнувшись подруге. Виктория на мгновение опешила от неожиданности, после чего попросила его прикрыть глаза. Всё же, предложение хоть и было внезапным, но таким долгожданным, что она и понадеяться не могла на осуществление своей давней мечты. Дамиано послушно исполнил просьбу. В следующий миг парень ощутил на своих губах лёгкий, даже воздушный окрыляющий привкус нежного блеска для губ с привкусом персика и клубники. Словно какой-то импульс проскочил между лучшими друзьями, заставляя их несколько по-идиотски улыбнуться друг другу, что означало взаимную симпатию девушки, и Дамиано уже ощутил всеми фибрами своей души, как его жизнь наполняется новыми всё более интересными событиями, и осознал, что решение оказалось не только взрослым, но и самым верным за шестнадцать лет жизни обычного подростка из Италии, до умопомрачения любившего музыку, — Дамиано Давида.