Ради тебя

У Басса была восхитительная улыбка: ровные белые зубы, красивый рот. Когда-то она освещала его лицо и неизменно поднимала Майлсу настроение — стоило бросить лишь взгляд. На душе становилось легко; казалось, все проблемы разрешимы. И так оно и было, пока они двигались на одной волне. Пока два друга, два брата находились рядом. Майлсу, откровенно говоря, не хватало этой улыбки и ощущения, что всё когда-нибудь наладится, — тоже. Пусть иллюзия простоты сулила несбыточные надежды, но все равно… он скучал по тем временам. Он скучал по отношениям. Скучал по Бассу. Интересно, какой он сейчас? Они давно не виделись. Конечно, случись с ним беда, Майлс бы узнал. Все бы узнали — генерал Монро высоко взлетел. Мэтисон еще помнил начало их дружбы — они с детства вместе. А в воинской части блондина со «звездной» фамилией поначалу поддразнивали, но парень быстро показал себя и заработал авторитет. Он ни перед кем не прогибался, словно не боялся ничего… И только с Майлсом вел себя по-другому. И смотрел на него — всегда — иначе… Будто спрашивал одобрения. Так у них повелось. Басс считался только со своим «старшим братом». Да, пожалуй, именно этого не доставало Майлсу: особой атмосферы, дружеской, доверительной… Многое из прошлого обросло толстым слоем пыли. Вряд ли кто-то поверит, что генерал Монро и «лютый человек» Майлс могли быть такими. Могли чувствовать что-то, кроме злобы, друг к другу. Если же они встретятся, неожиданно, столкнутся лицом к лицу, то как это произойдет — схватятся за оружие или попытаются убить голыми руками? Майлс не прятался, но и не торопился приблизить момент. В глубине своего сердца знал: время настанет. И болью отзывалась эта мысль. Он не хотел снова поднимать руку на «брата». Готов был отсиживаться по темным углам, избегая повторения былого. Однажды Нора сказала ему: «Ты не несешь ответственности за его поступки. Выбор Басса принадлежит Бассу». Попала, что называется, не в бровь, а в глаз. Майлс сам-то не осознавал этого. Ему было стыдно и горько из-за того, кем стал Себастиан. Собственные руки не раз обагрялись чужой кровью и себе он поблажек не делал, а вот из-за «брата» испытывал мучительные сожаления. Когда он хотел вернуться (после неудачного покушения на Монро), Нора несколько раз успевала задержать его. «Ты хочешь расставить все точки над «i»? — спрашивала она. — Тогда придется довести дело до конца. Ты пойдешь на это?...». Он знал и она знала, что нет. Майлс не смог, когда гнев бурлил в нем и толкал на безумства, а уж теперь — и подавно. И все же, с каждым годом, каждым месяцем, в нем росло, ныло, зудело предчувствие неизбежной встречи. Будто накапливалась энергия, которую непременно нужно будет выплеснуть. Майлс думал о Бассе. В последнее время чаще, чем хотелось бы. Кому сейчас улыбается Монро? И улыбается ли вообще? Что способно вызвать улыбку у этого дикого непостижимого человека? Забавная перемена: раньше «зверем» называли его самого, ныне под это определение подпадает Басс. Просто они всегда были похожи; чем разительнее внешние отличия, тем явственнее проступает общая суть. Две стороны единого целого — вот что они такое. Люди, которые пошли за Майлсом, — они понимают это? Или не хотят понимать? Майлс убивал, давил, принуждал. Он чувствовал ненависть к противнику, хотел покарать ослушавшихся и, бывало, так и делал… Все методы генерала Монро сначала испробовал Мэтисон. Почему же Басса ненавидят, а к Майлсу тянутся ополченцы, недовольные режимом Республики Монро… Майлс не позволял себе размышлять над этим. Как «брат» — не хотел думать о том, что Басса мечтают растерзать на кусочки; как «враг» — понимал, что заслуживает не меньшей кары. «А если я попрошу его остановиться, — сказал он Норе. — Если попрошу отступиться… сбавить обороты». «Он попросит тебя остаться, — ответила мудрая подруга. — Да, ради этого он согласится. Ради тебя». Майлс помолчал, завороженный идеей, но потом Нора продолжила: «И это изменит тебя. Монро позовет тебя обратно, именно потому что так будет. Ты снова станешь прежним «лютым» Майлсом. И — рано или поздно — начнешь делать то, что умеешь и ненавидишь». Нора жалела его, но не хотела терять Мэтисона, которого ценила и уважала. Майлс без Монро — таким его любили. Майлс и Басс — самые ненавидимые люди во всей новой Америке. Майлс спрашивал себя, вернулся бы он, позови Басс назад. Нора боится, что он согласится, привлеченный возможностями, которые откроются ему с восстановлением положения. Иными словами, она считала, что он хочет возвращения ради власти… Власти над людьми, над тем жалким, запуганным мирком, что у них остался. Но Майлс и правда хотел вернуться. Ради себя — чтобы дать себе шанс доказать, что это не так. Ради Басса — чтобы снять с него тяжкую ношу всеми презираемого тирана… Потому что ради брата он бы смог, смог снова стать самым ненавидимым человеком. Просто он не хотел, чтобы Басс был один… во всем этом — совсем один. Ведь ничего не изменилось — они братья. Две половины единого целого.