Добро пожаловать в коммуналку.
26 апреля 2024 г. в 10:14
Коробов вошёл в лабораторию и застал Доктора за интереснейшим занятием. Перевербованный учёный устраивал из пустых ящиков от оборудования подобие лежанки, чтобы, очевидно, с комфортом провести ближайшую ночь прямо на рабочем месте.
— И что это происходит? — спросил майор максимально уставным тоном.
— Понимаете, товарищ майор, — пропыхтел Доктор, подсовывая под один конец ящика телефонный справочник Москвы, — на полу спать не так уж мягко, а у этого тела спина уже не в той кондиции…
— Вам непременно хочется спать в лаборатории? — уточнил Коробов. Он бы и рад оставить этого престарелого фигляра в нежилом помещении, но этот самый фигляр Коробову жизнь спас. Три раза. За две недели, прошедшие с их знакомства на приснопамятном полигоне, это поразительно много.
— Скажем так: мне не хочется спать в местной камере содержания заключённых, — Доктор обернулся на Коробова и одарил того самой дружеской улыбкой из всех возможных. Он явно злился на майора за силурианцев, но это не повод спать на полу, в самом-то деле.
— На самом деле… — майор запнулся, но собрал волю в кулак и продолжил: — Пока начальство не найдёт свободную комнату, можно пожить у меня. Уже есть приказ о временном размещении…
— О, с вашей стороны это очень любезно, товарищ майор, — Доктор встал с пола, отряхнул брюки и поправил пиджак: — А ваши домочадцы возражать не будут?
— Не будут, — отрезал мужчина. — Шинель не забудьте.
С этими словами он повернулся на каблуках и покинул лабораторию. Доктор пожал плечами, снял шинель с вешалки и быстрым движением руки обесточил помещение, щёлкнув красной кнопкой на пробках счётчика. Надо соглашаться, пока майор не передумал.
Майор жил в коммуналке в самом её классическом виде. Пока строилась его личная квартира один из довольно уважаемых в самой уважаемой конторе страны людей ютился в бывшем барском кабинете, бог знает когда полученном в государственное пользование. Помимо него в барских комнатах, не относящихся, правда, к оборонному ведомству никаким боком, размещалось: две семьи с детьми, бездетная парочка студентов, инженер трамвайного депо и крепкая бабулька, старшая по дому и председатель жилтоварищества.
Представить, в какое колоритное место его ведут, Доктор не мог даже в кошмарном сне. В просторной прихожей под потолком были натянуты верёвки, на которых сушились одежда и бельё. Вдоль стены ровным рядком стояло не менее десяти пар обуви, а над обувью висело не менее двадцати различных пальто, курток, рабочих роб, плащей, и даже каким-то чудом туда затесалась побитая молью и жизнью дублёнка. По помещению расплывались ароматы борща и только что использованных пелёнок.
— Вот мы и дома, — хмыкнул Коробов, не без удовольствия наблюдая выражение лица Доктора — точнее, его глаза. Глаза у иноагента были шокированные и немного потерянные — оно и немудрено, в своих инопланетных заграницах такого Доктор явно не видел. Но терять лицо старик не планировал — разулся, как сделал это Коробов, снял шинель и повесил её на старый гвоздь рядом с шинелью майора.
— Кто пришёл? — раздалось из комнаты за стеклянными дверями. Председатель жилтоварищества бдила недрёманно и проверяла, кто пришёл на её территорию.
— Свои, баб Нюр, — ответил майор, шагая к своей комнате и на ходу доставая ключи. — У меня сослуживец поживёт тут пару недель, пока ему комнату не найдут.
Из-за стеклянной двери высунулась голова бабы Нюры. Она внимательно осмотрела Доктора и спросила, приподняв бровь:
— Что ж ему, совсем негде жить?
— Совсем негде, — кивнул Коробов, борясь с замком. — Только устроился вот к нам, а до того в дальнем гарнизоне торчал, на Дальнем Востоке. Пока что ищут ему комнату, а там уж и в очередь на квартиру встать можно…
— И как тебя звать-то, сослуживец? — Нюра вышла в коридор и уставилась на Доктора.
— Иван Петрович, — таймлорд едва удержал себя от церемонного поклона. Бабка была — ух, палец в рот не клади. Особый тип личности, воспитанный жизнью в советской глубинке. Наверняка была каким-то бригадиром в колхозе — Лиза объясняла, что это такое.
— А лет тебе сколько, Иван Петрович? — продолжала допрос Нюра.
«Это что ещё за намёки?» — Доктору стало не по себе, но он ответил спокойно, словно ничего не заподозрив:
— Пятьдесят вот недавно стукнуло.
— Пятьдесят значит, — кивнула Нюра. — Я Анна Ильинична тогда, чай на полтора десятка лет тебя старше.
— А он зато профессор физики, — Коробов справился с замком и распахнул дверь в своё жилище. — И отставной майор.
— Да хоть апостол Павел, — огрызнулась Нюра. — Вы что, Пётр Поликарпыч, спать пришли? Вот и идите спите, а то встали, раскричались, сейчас детей перебудите.
И она ушла в свою комнату, бормоча, что совсем расхлябались за десять лет военные, ни стыда, ни совести, ни чувства такта.
Доктор, во избежание продолжения банкета, нырнул в тёмную комнату Коробова. Майор вошёл следом, прикрыл дверь и щёлкнул выключателем.
Сиротливо болтающаяся на потолке лампочка осветила узкую железную кровать, буфет, заваленный книгами, шифоньер с вечно приоткрытой дверцей, низкое кресло в углу и абажур на резной ножке рядом, маленький стол и тройку стульев рядом… Майор сбросил свой пиджак на вешалку у входа, прошагал в центр комнаты и повернулся к Доктору:
— Жильё будут искать недели две, не меньше, а то и месяц. Поэтому сразу можно располагаться надолго и даже почти как дома. Обедаем за столом у окна, готовим на общей кухне. У каждой комнаты свои продукты и своя часть полки в холодильнике. Посуда для готовки на самом верху буфета, полку под одежду выделю чуть позже. Стираемся сами, тазик под кроватью. Правда, один на двоих. Не побрезгуете?
— Ничуть, — ответил Доктор. — Напротив, мне даже неловко от такого тёплого приёма. Как-то похоже на своеобразную компенсацию за… Прошлое.
— Мы теперь соседи, Доктор, — ответил Коробов. — Вот и будем по-соседски, по-доброму. Яичницу уважаешь, сосед?
— Конечно, сосед, — кивнул Доктор, хотя смутно представлял, что такое «яичница».
Коробов снял белую рубашку и брюки, аккуратно сложил на стуле у кровати, переоделся в домашнее. Доктор аккуратно пристроил шинель на вешалку, стянул с себя пиджак. Сменной одежды у него не было, потому он мельком подумал, что есть нужно будет аккуратно и с салфетками за воротом и на коленях.
— Завтра утром покажу, где ближайший гастроном, и посвящу в детали коммунальной жизни, — майор одёрнул старенький, побитый молью свитер, и шагнул к двери. — Только будем вести себя тихо, мелюзга уже спит.
Таймлорд только кивнул. Больше ему ничего не оставалось.
… Яичница уютно шкворчала на плите, наполняя кухню ароматом старой пригоревшей чугунной сковороды и горячего растительного масла. Коробов пошевелил её вилкой, отдирая от краёв, проверил готовность желтка и принялся аккуратно выкладывать её на две тарелки — кусками достаточно крупными, чтобы одним наелась, например, Лиза Шумова. На этот поздний ужин майор извёл десяток яиц, который только вчера вечером смог ухватить в ближайшем продмаге.
— Так, вот ваша порция, — мужчина поставил тарелку перед Доктором. — Сейчас ещё хлеба отрежу…
Прежде, чем Доктор смог опротестовать идею хлеба, мужчина положил на его тарелку два ломтя серого, с немного подсохшей коркой, хлеба. Отрезал хлеба себе, подхватил сковороду с плиты, кивнул в сторону жилых комнат и пошагал к себе. Доктор, окинув кухню взглядом, забрал свою тарелку и последовал за мужчиной.
Коробов у себя в комнате уселся за стол, расправив не слишком свежую, но чистую скатерть рукой, сковородку пристроил на свободный стул. Помыть её можно потом, а есть хотелось жутко. Доктор присел напротив майора, скептически глядя на блюдо в тарелке. Майор же занялся своей яичницей.
Доктор проследил за движениями рук начальника, глубоко вздохнул, взял вилку и принялся, подобно майору, разламывать прибором крупные куски, обмакивать хлеб в вытекающий горячий желток и иногда посыпать хрустящую корочку на белке крупной солью.
— Никогда не пробовал такого блюда, — проговорил таймлорд между двумя кусками яичницы.
— Готовить просто, могу даже научить, — отозвался Коробов. — Главное, чтобы руки из правильного места были.
— На это я никогда не жаловался, — пробурчал Доктор.
— Пока посидите тут, я за раскладушкой схожу, — майор, привычный к яичнице, доел её намного быстрее, чем Доктор. Пока таймлорд ковырялся в желтке, Коробов смёл всё с тарелки. — А потом сходите помойте, пожалуйста, посуду.
С этими словами мужчина встал из-за стола и пошагал в коридор. У инженера трамвайного депо Найдёнова раскладушка была в наличии — он всё хотел сделать из неё складное кресло и всё не доходили руки. Коробов надеялся, что руки всё ещё не дошли.
Инженер, как и думал Пётр, пока что не спал. Слабый свет керосинки пробивался из-под двери, внушая надежду на быстрое решение проблемы.
Коробов постучал в дверь, прислушался. Зашуршали листы, скрипнул отодвигаемый стул — инженер спешил к двери.
Он высунулся в дверной проём и немного непонимающе уставился на Коробова.
— Доброго вечера, Николаич, — Коробов протянул Найдёнову руку, и тот её механически пожал. — Можно у тебя стрельнуть раскладушку на недельку?
— Ага, — ответил инженер. — Хоть целиком забирай. Я договорился, мне нормальное кресло друг достанет. А тебе зачем?
— Знакомый приехал, разместить надо, — ответил Коробов. По сути, это было правдой.
— Без проблем, — кивнул Найдёнов. — Сейчас вытащу.
Через минуту Коробов действительно получил раскладушку и, пожав соседу руку, пошагал к себе.
Он успел оттащить раскладушку в комнату, соорудить Доктору спальное место, а старик всё не шёл. Пётр вздохнул, пригладил пальцем усы и пошёл в кухню.
Доктор изволил мыть посуду. Ну, как «мыть»… Он возил мокрой тряпкой по лоснящимся от жира тарелкам, а на дне раковины скучала и сочилась жиром сковорода.
— Вам надо завести запас моющего средства, — сообщил Доктор, услышав шаги Коробова. — Я искал, но так и не нашёл.
Пётр подошёл к одному из шкафчиков, достал пересыпанную в баночку соду и поставил её на раковину:
— Вот. Сыпьте побольше, всё равно моя очередь её покупать через неделю…
В отношении предметов общего пользования, вроде соды, мыла или гвоздей для книжных полок было правило поочерёдной покупки того, что скоро закончится. Это майор тоже рассказал Доктору, пока тот мыл посуду и оттирал сковороду.
— Я вам соберу посудомойку, — решил Доктор, вымывая после работы руки с мылом. — Автоматическую, с горячей водой.
— Обязательно, но давайте не сегодня, — Коробов красноречиво зевнул. — Пойдёмте спать.
Доктор кивнул и покорно пошёл за своим сожителем.
***
Утро майор начинал в шесть, и изменять своей привычке не собирался даже из-за нового соседа. К счастью, Доктор проспал положенные таймлордам четыре часа и особо не протестовал. Первым делом Пётр открыл форточку, чтобы свежий воздух наполнил комнату, а затем включил радио и пошёл умываться. Доктор сел на раскладушке, потянулся и слез со скрипучего недоразумения. Из восьми часов, которые Коробов дрых, четыре часа таймлорд думал. Он анализировал сложившуюся ситуацию и понимал — жить в ТАРДИС ему не позволят. И даже в лаборатории он оставаться сможет только в рабочее время. А значит, ему придётся смириться с жизнью homo terrana, то есть землянина обыкновенного. Готовить яичницу, спать на раскладушке и… Делать зарядку. По крайней мере именно этим занялся вернувшийся из ванной Коробов. — А зарядка не входит в распорядок дня инопланетян? — спросил Пётр с лёгким смешком, послушно выполняя команды радио: «Руки в стороны, ноги на ширине плеч, выполняем наклоны…» Доктор фыркнул и встал с раскладушки. Нужды в разминке тела он не чувствовал… Ровно до того момента, когда его третий позвонок грудного отдела не въехал на положенное ему место. Окончательно отнеся раскладушку к ряду самых изощрённых пыточных приспособлений, известных ему, Доктор занялся выполнением команд из радиоприёмника. После зарядки был завтрак. Коробов достал со своей полки холодильника бутылку кефира, дождался, пока Доктор сполоснёт стаканы под краном, и разлил продукт по ним. Затем грохнул на стол батон, легко разрезал его пополам и половину подвинул Доктору: — Сегодня завтрак такой. А после него пойдём разбираться с вашим обустройством в комнате. Зубной щётки и порошка, как я понимаю, вы с собой из своей коробки не прихватили… — Я могу за ними сходить, — предложил Доктор. Коробов фыркнул: — Ага, и снова попытаться слинять. Если в прошлый раз там что-то не догорело — в этот раз всё дотла спалите. Что у вас там дымило так, не напомните? — Обмотка дематериализационной схемы, — ответил Доктор, скисая не хуже молочных продуктов. Он вспомнил, как позорно пытался бежать в марте, и как полыхнуло под консолью. Еле успел потушить, пока горящий резинопластик изоляции не поджёг ещё что-нибудь. — А достать новую у вас не выйдет, как ни старайтесь. Сомневаюсь, что такое существует, — хмыкнул майор. — Так что во избежание не ходите вы туда, внутрь. Берегите остатки интерьера. Лучше всё необходимое для начала новой жизни найдём тут. В счёт вашей зарплаты. Несмотря на то, что Доктор пока что был в некотором роде «подследственным», и с него не сняли обвинения в шпионаже и незаконном проникновении на территорию страны, он был достаточно официально трудоустроен на минимальный оклад. Конечно, планируемые траты превышали зарплату Доктора в пару раз, но кто сказал, что он обязан вернуть долг за раз?***
Культура комиссионок была, по мнению Петра, жемчужиной современности. В маленьких комнатках можно было найти большие сокровища. КГБ держало эту часть жизни страны на особом контроле — ведь сколько всего может пройти через комиссионные магазины, от украденных антикварных ценностей до оружия и опиатов. Вообще прерогативой майора всегда были контроль и контрразведка, но он был в хороших отношениях с офицерами, работавшими по комиссионкам, потому адреса лучших барахолок Коробов знал на зубок. Даже отоваривался там, вылавливая книги и гражданские шмотки поплоше. Слишком нарядным контрразвечик быть не должен, о нём сразу подумают как о майоре КГБ. Чистенький майор КГБ не может ползти на пузе под стеной зернохранилища, делать это стоит лохматому выпивохе в меру замызганном плаще. Ну а когда уже выпивоха доползёт до передачи крупной партии незаконно ввезённой в Союз валюты — тут он уже может достать из плаща чистенький и нарядный ПМ. Майор планировал справиться с обустройством Доктора в первой половине дня, но не рассчитал: Доктор застрял в метро. В хорошем смысле, конечно, застрял, осматривая интерьеры станций. До сих пор передвигался таймлорд на служебных машинах и под конвоем, а предыдущее его посещение метро оставило в памяти лишь картины свежевырытых тоннелей и едва-едва обустроенной простецкой платформы вроде заготовки под станцию «Смоленская» Филёвской Линии, какую Доктор помнил по прочитанному давным-давно путеводителю для гостей Москвы. Не было ещё ни той станции, ни той линии, но было МосМетро имени дедушки Ленина, и было великолепное Кольцо (именно так, с большой буквы, Доктор его мысленно стал величать после входа на Парк Культуры). Ещё не совсем полноценное, разумеется, с парочкой недостроенных станций, но довольно приличное для своих лет. Таймлорд рассматривал мозаики и фрески, пожирал взглядом арки и капители, с невыразимым пиететом касался монументальных перил на переходах… Майор не мешал, лишь тащился в шаге позади. Доктор до ужаса напоминал провинциала, лапотного крестьянина, которого вывезли в большой город. — Знаете, майор, — проговорил Доктор, поворачиваясь к своему спутнику. — Вы используете самое красивое метро в известной мне галактике! В глазах таймлорда читался такой искренний восторг, что Коробов не мог не улыбнуться: — Спасибо на добром слове. Идёмте, нам ещё в очереди может понадобиться стоять. Доктор кивнул и пошагал к платформе. Очередь. Волшебное слово, пахнущее нагретым асфальтом, городской пылью и выхлопом проезжающих автобусов. Очередь звучит как перезвон голосов, шуршание газет, позвякивание бутылок с кефиром. Очередь выглядит, как горный поток — настоящую его силу не оценить, пока не окажешься в этот поток втянут. Такого рода поэтические сравнения забредали в голову Доктора, находящегося под впечатлением от посещения станции метро, пока они неслись в вагоне к нужной станции. Подумать только, и это всё — люди. Эти маленькие, смешные, недолговечные, заносчивые, наглые, напористые, любопытные, умные существа. Они собственными руками изобрели машины, которые придумали собственными мозгами, и всё это привело к созданию безумно красивого павильона в сорока метрах под поверхностью земли! Люди никогда не перестанут его удивлять. Таймлорд внимательно рассматривал всё вокруг, оценивал людей, их одежду, положение тела, причёски и взгляды, бросаемые на него украдкой. В военной шинели без погон он выглядел, мягко скажем, неуместно в нежном начале апреля. Пожалуй, ему действительно нужно что-нибудь новое, и в гардеробе ТАРДИС он легко подобрал бы себе наряд по погоде — но майор рогом упёрся, не пуская Доктора к будке ближе чем на полкилометра. Потому самым важным в комиссионке, куда Коробов привёл своего подчинённого, для обоих была одежда. Как-никак, начальник научно-исследовательского отдела должен выглядеть представительно, хоть этот отдел и состоит из двух человек. Майор был знаком с продавщицей, правда, она понятия не имела, что любитель исторических романов и биографий является майором КГБ. Она любезно кивнула Коробову и сообщила, что появилась книга о Петре Первом. — Спасибо, Лида, но сегодня первым делом нужна одежда. У меня друга, — он быстро взглянул на Доктора. — В поезде обокрали, пока спал. Ни стыда ни совести, и куда только милиция смотрит. — Да уж, не говорите, — вздохнула женщина. — Вон там, в углу за стеллажами мешок — новый завоз, только вычистили, ещё даже не развешивала. Зайдите гляньте, может что подберёте. По цене договоримся. Она белозубо улыбнулась и подмигнула Коробову. Тот, делая вид, что ничего такого не заметил, потащил Доктора в указанном направлении. Закуток за книжным стеллажом был и складом, и примерочной, и прилавком для торговли из-под полы. Тут можно было найти радиоприёмник из Франции — на который Доктор сразу же решил попросить в долг у Коробова — что-то похожее на итальянские женские сапоги, некое подобие дореволюционного сервиза… И мешок с одеждой. Коробов уверенно развязал бечёвку, открыл его и заглянул в недра, полные довольно аккуратно сложенных тряпок. — Из морга, — заключил майор тоном опытного комиссионщика. — Но пару добротных вещиц можно найти. — Может быть, поищем что-то… Более новое? — спросил Доктор деликатно. Не то что бы у него были предубеждения по этому поводу, но всё же… — Впроголодь жить будете, — отозвался майор беспечно. — Простая арифметика: плохонькие брюки — 200 рублей, рубашка поприличнее — 70 рублей, пальто по погоде — 600 рублей, туфли можно ухватить за 200, но лучше взять за 300 и носить несколько лет, итого — выходим за сумму вашей зарплаты. А комплектов таких нужно как минимум два, и было бы неплохо иметь домашний комплект, а уже про мелочи вроде маек и носков я даже не заикаюсь. Два месяца будете работать за еду? Или всё это купим за один раз и ещё останется на кефир с батоном? Доктор вздохнул и попытался применить аргумент, казавшийся ему убойным: — Зато в магазине можно будет искать подходящий размер. — Вот теперь я верю, что вы — инопланетянин, — хмыкнул Пётр. — Как раз в магазинах быстрее всего разбирают те размеры, что подойдут нам с вами. А вот в комиссионках что-то да может затесаться. Ну-ка, примерьте пиджачок. Майор извлёк из мешка потёртый коричневый пиджак и протянул Доктору. Таймлорд с сомнением стянул шинель, взял в руки пиджак, набросил его на плечи. — Мне кажется, немного великоват, — отозвался Доктор после пары секунд раздумья. Он подёргал лацканы, оправил рукава, постарался пошевелить руками. Нельзя было сказать, что это одежда мертвеца — очень даже чистая, не пахнет разложением, и пятен крови не видать. Может, Коробов и прав… — Ну жених, — хихикнула Лида, заглядывая в закуток и скаля белые зубы. — Берите, хорошо сидит. Может свитер подденете, и если раздобреете в талии — ничего не лопнет. «Добреть в талии» таймлорд не собирался, но рецензия продавщицы его немного успокоила. — А ты не подсматривай, — легко парировал её рекламу пиджака майор. — Лучше книжку мне отложи, я возьму. — Да я уже, — ответила Лида, протягивая мимо Доктора руку к полке и выкладывая на неё небольшой блестящий предмет. — Уже ухожу. Но Доктор не дал девушке уйти. Он бросил быстрый взгляд на полку и замер: Лида только что положила на неё портативный сенсорный орган с планеты Тирейт. Доктор разок держал его в руках и учился играть, но ничего не вышло. Обознаться он не мог. — Откуда это? — спросил он, хватая Лиду за локоть и указывая на орган. — Только что принёс человек, — ответила девушка немного настороженно. — А что? Коробов, склонившийся над мешком, напрягся. Доктор задаёт вопросы. Значит, есть серьёзный повод. — А что за человек? — Доктор аккуратно протянул руку к органу. — И сколько попросил за свою вещь? — Сказал, сколько дадут — столько и возьмёт, — ответила Лида, понимая, что ситуация какая-то не такая. Странно напряглись её покупатели при виде этой вещи. — А что, она дорогая? — Бесценная, — отозвался Доктор, беря прибор в руки. Действительно, это именно он — тирейтский орган. — Человек, который его принёс, не ушёл? — Нет, — Лида растерянно захлопала глазами: — Вон, в светлом пальто, у книг стоит. Доктор отпустил её локоть и вышагнул в тесный торговый зальчик. Действительно, там был только один человек — видимо, продавец органа. Он рассматривал полку с книгами, касался потёртых корешков и иногда вынимал одну, чтобы открыть и просмотреть название и пару первых страниц. Доктор подошёл к нему, похлопал по плечу, и, когда мужчина повернулся, спросил, показывая лежащий в руке орган: — Это ваше, товарищ? А в следующий миг этот товарищ врезал Доктору книгой по лицу и бросился из магазина прочь. Коробов в один прыжок оказался возле покачнувшегося Доктора, мельком глянул на мужчину и побежал за странным человеком. Но тот скрылся, и сколько майор не оглядывал длинную улицу, он никак не мог углядеть на ней светлый плащ незнакомца. Зло цыкнув, майор вернулся в магазинчик. Доктор был в порядке, и старался успокоить Лиду. Она злилась, но руки у неё дрожали — неадекватный продавец её напугал. — …Он, конечно, использовал действительно тяжёлое оружие, — говорил таймлорд, покачивая рукой с томиком «Идиота», которым чувствительно отхватил по лицу, — но челюсть у меня крепкая, и нос устойчивый. Как успехи? — Ушёл, — Коробов вздохнул и легко перешёл на «ты»: — Ты чего взвился? Доктор протянул майору вторую руку, из которой до сих пор не выпустил музыкальный инструмент. — Это настоящий тирейтский орган, — пояснил таймлорд. И добавил, тыкая пальцем в потолок для прояснения ситуации: — Оттуда. — Из-за… кордона? — уточнил майор, глядя на странный прибор. Он понял. Но афишировать не стал. — Вы из милиции, да? — выдохнула Лида, держась за «Идиота» как за спасательный круг. — Почти, — ответил Коробов, вздыхая и запуская руку в карман, чтобы достать удостоверение. — Сейчас я отойду до телефона, позвоню одному своему знакомому, а мой друг продолжит подбирать себе вещи. Пока что просто будьте неподалёку. — Думаете, этот тип вернётся? — понятливо спросила девушка, глядя то на Петра, то на Доктора. Доктор и Пётр переглянулись. Кем бы ни был загадочный продавец, сюда он вряд ли сунется. Он знает, что здесь знают, что он продаёт. И будь на его месте Доктор или майор, в то место, где его тайную продажу инопланетных артефактов заметили, ни один не сунулся бы ни за какие награды. Но пусть Лида думает именно так. Почему-то люди, если им честно сказать, что из них будут делать понятых или свидетелей по делу, ужасно пугаются и сопротивляются всеми конечностями. А опросить девушку стоит в дружественной обстановке без атмосферы привлечения к делу. — Всё может быть, Лида, — наконец ответил Пётр, так и не раскрыв своё удостоверение перед продавщицей. — Будь рядом с Доктором, он тебя в случае чего защитит. Не теряя более времени, мужчина повернулся к товарищам спиной и вышел из магазинчика. Огляделся ещё раз, ища фигуру странного человека, и пошагал к ближайшему телефону. Доктор проводил начальника взглядом и спросил у Лиды: — Лида, вы сможете дать мне консультацию по современной моде Москвы? Я приехал издалека, но не хочу отличаться от местных жителей, и мне нужна помощь в выборе одежды. Девушка вздохнула и вернула книгу на полку, забавно вставая на цыпочки и вытягивая руку. Она медлила с ответом, но в конце концов сдалась: — Хорошо. Пойдёмте, но я буду стоять в сторонке и следить за прилавками. — Разумеется, — Доктор доброжелательно улыбнулся и кивнул. И незаметно сунул тирейтский орган в карман пиджака, который твёрдо решил купить несмотря на его предысторию. На первое время сойдёт, а потом он купит что-нибудь поприличнее. Когда зарплату ему начнут выдавать на руки. … Лида аккуратно сложила покупки мужчин в плетёную сумку и подала её через прилавок Доктору: — Спасибо вам, и приходите ещё, я вам отложу пару пиджаков. — Благодарю, Лида, это будет очень мило с вашей стороны, — таймлорд улыбнулся девушке, используя максимум своего обаяния, и забрал сумку. Вылазка в комиссионку обошлась майору в 770 рублей, но теперь Доктор мог вернуть Коробову его запасные брюки и старую рубашку. В сумке также покоились книга про Петра Первого и небольшой фарфоровый подсвечник, который Доктор хотел приспособить под плавление металлов для работы. — Подумать только… — протянул Пётр, когда они с Доктором покинули магазин и направились в сторону магазина одежды. Носков и нижнего белья Лида не продавала, равно как и зубных щёток, так что следовало идти дальше. — Что? — переспросил Доктор. Он шёл, сунув руку в карман шинели, и аккуратно поглаживал скрытый там орган. Его удалось перепрятать, когда вернулся майор и Лида отвлеклась на него. Выкупать прибор казалось неправильным — его же даже не успели оформить как товар. И объяснять Лиде, что вообще они покупают, тоже не очень хотелось. — Инопланетный музыкальный инструмент, — пояснил Коробов. — Вы не ошиблись? — Хотите, сыграю? — Доктор передал сумку товарищу и достал из кармана орган. Расположил его на ладони, аккуратно погладил изгибы трубочек, и из маленькой серебристой игрушечки вырвался пронзительный свист, переходящий в стон труб и плач скрипки. Доктор деликатно касался инструмента — и он пел от малейшего его касания, пробиваясь через шум большого города. Коробов слушал, как заворожённый, и постепенно в нём росла уверенность: это неземная вещь. Действительно неземная. Человек не может создать что-то настолько прекрасное. — Тирейт — планета музыки, — Доктор вдруг закончил играть, спрятал инструмент в карман и пошёл дальше по тротуару. — Я был там пару раз в молодости, и там никогда не смолкала музыка. А Поющие Города… Вам бы там понравилось. — Но, Доктор, — Пётр стряхнул с себя благоговейное оцепенение и уточнил: — Если у нас есть в наличии инопланетный предмет, должен быть и инопланетянин, его хозяин. — Да, это меня тоже беспокоит, — ответил Доктор, глядя вдаль. — Если это житель Тирейта — он явно доведён до отчаяния, раз продаёт музыкальный инструмент. Если же он с другой планеты — от него можно ожидать чего-то вроде самозащиты при попытке познакомиться… — Я не совсем про это, — майор поморщился. — Месяц назад я был уверен, что мы — единственная обитаемая планета. Потом на голову свалились вы, ваши зелёные чудища, а теперь оказалось, что в Москве есть как минимум ещё один не-землянин. — Космос — тоже своего рода коммуналка, товарищ, — хмыкнул Доктор, чуть пожимая плечами. — Он населён гуще, чем Москва, и он намного разнообразнее, чем содержимое солянки. Добро пожаловать в космическую коммуналку. — Век бы её не видеть, — буркнул Коробов. — Я же могу рассчитывать, что вы поможете держать всех этих ваших космических знакомых, или кто это, в рамках приличия? — С учётом того, что я с вами застрял очень надолго — у меня нет выхода, — ответил Доктор, улыбаясь во все зубы. — А теперь, товарищ майор, попрошу вас показать, где тут продаются домашние тапочки. Майор улыбнулся и пошагал чуть впереди, указывая путь. Раз уж Доктор застрял очень надолго, нужно этим пользоваться. Даже если перед этим придётся потратиться.
