Никогда не поздно измениться...

Не холодно хоть? не грустишь? не измучен? Зима говорят, будет нынче суровой. Ах Астахова

«Или сейчас или никогда» Пальцы в который раз делают разблокировку телефона. Перед этим приходится вытереть потные ладошки о штаны, чтобы всё-таки прочитать сообщение. «Так. Спокойно. Это всего лишь сообщение от Егора. Ага, всего лишь…» Один взмах и перед глазами всплывает текст, который сейчас важен как никогда. *Егор* «Мигель? Здравствуй. Неожиданно. Но зачем тебе это нужно?» - глаза стараются вчитаться в каждое слово, что довольно сложно из-за сильных переживаний. Мысли в голове спутаны. Тревожно писать ответ, потому как не хочется вновь чем-то задеть. «Буду краток. Это очень важно». Всего-то навсего. Большего пока и не нужно. Дальше дело за Егором, который в это время сидит в том же самом кафе по случайным обстоятельствам. Как бы не так, но судьба снова сводит двух мужчин. «Хорошо. Жди», – а ждать почти не приходится, потому что Дружинин, довольно быстро собравшись, уже идёт к столику, за которым сидит, весь на нервах, Мигель. В ту же секунду темнокожий мужчина вскакивает с места как сам не свой. Он точно не ожидал увидеть его так скоро, даже не подготовился, но это, наверное, даже к лучшему. Приходится взять себя в руки, что плохо получается. ˗ Так быстро – вот, что успевает вылететь из уст Мигеля, когда Егор собственнически протягивает руку для рукопожатия и незамедлительно садится напротив него. ˗ Так о чём же ты хотел поговорить? – вопрос вроде бы не сложный, но на него не сразу и ответишь. ˗ Ммм… В Петербурге мы сойдемся снова, Словно солнце мы похоронили в нем, И блаженное, бессмысленное слово В первый раз произнесем – как такое могло поселиться в голове Мигеля, непонятно. Ясно лишь, что нервозность выдаёт из себя поэзию, понятную этим двоим. Если Мигель сразу выплёскивает Осипа Мандельштама, то Егору ничего не остаётся, как бросить снежком Пастернака: ˗ Хорошо, я понял тебя… Снег забился мне за воротник, И вода затекает за шею. Снег мне, кажется, в душу проник, И от холода я молодею. Игра в перекидывание друг в друга любимыми стихотворениями может затянуться надолго – о чём оба хорошо знают, но каждый раз не придают значения. Лишь через поэзию Мигель и Егор могут найти взаимность. Искусство объединяет людей, но танцы… Каждый хочет, чтобы его участник стал лучшим в команде, поэтому приходится топить соперника, при этом совершая вред в отношениях с коллегой, делая тому больно. Каждая колючка, причинённая назло Егору, врезается в сердца обоих. И главная колючка сжимает так, что уже невыносимо горько, потому что она как яд – убивает доверие, преданность, да и саму дружбу. Но этот самый яд можно вывести, прогнав того с пути… Последние строчки от Егора врезаются глубоко в душу: ˗ Всем тем, кому я доверял, Я с давних пор уже не верен. Я человека потерял С тех пор, как всеми он потерян. ˗ Егор… Я понимаю, что сам во всём виноват, что много раз тебя убивал своим неуважением, невниманием, теми гадостями по твоим работам в танцах, но… И вот оно — возмездье — настает. «Предатель!»- дождь тебя наотмашь бьет. «Предатель!»- ветки хлещут по лицу. «Предатель!»- эхо слышится в лесу. Настаёт угнетающее молчание, которое давит сверху, как будто на висок направлено дуло пистолета. ˗ Серёж, ты же понимаешь, что мы всё равно не сможем общаться так, как раньше, но я могу ответить твоим же Евгением Евтушенко: и только то усталое плечо простит сейчас, да и простит еще, и только те печальные глаза простят все то, чего прощать нельзя… ˗ Дружинин, ты… дай обниму – может Егор и не до конца верит в их перемирие, которое наконец-таки наступило, но шаг сделан, сдвиги пошли. Как говорится: «Пошло-поехало». За крепкими, уже дружескими, объятиями наступает та красивая Санкт-Петербургская зима, окрепшая как дружба этих двух мужчин. Не холодно хоть? не грустишь? не измучен? Зима говорят, будет нынче суровой. И ничего зима не суровая. Она отдаёт холодком, но таким, что хочется пройтись по Невскому проспекту и окунуться в хлопья снежинок, летающих в разные стороны.