Шугар мамми

      — Я думала, будет лучше.       Катя не назвала бы себя любителем многослойного покрытия лица, сделанного собственноручно. Зачастую она доверяется кому-то, у кого в этом плане куда прямее руки — и то, когда того требует мероприятие. В повседневной жизни Павленко не думает о том, чтобы соорудить из себя сошедшую буквально с самой сцены мадонну, ей и самой это, признаться, не надо. Но когда приходится — она ещё себя как-нибудь накрасит, когда же речь пошла о чужом лице, то её это чутка напрягло. Тем более это — сцена. Ей даже не дали возможности попрактиковаться, хотя, кажется, лицо своего молодого человека она изучила вдоволь.       В принципе, лицо Дамиано испортить сложно. Ему идёт всё и даже больше. Любая причёска, любой макияж в той или иной мере лишь подчёркивают то, чего сразу нельзя в нём разглядеть. Кажись, Давид и сам это понимает, раз позволил Кате стать жертвой её эксперимента.       Она неловко посмеивается каждый раз, когда, по её мнению, выходит что-то странное, до невозможности забавное. Потом же расслабляется, ведь её начинает подхватывать Дамиано. До выступления — жалких полчаса, а лицо парня походит на измазанный холст. Екатерина творит, но что — понятия не имеет. Однако о глазах не забывает: у него они красивые, с задорным огоньком. Иногда даже пугающе серьёзные, ещё реже — удивительно грустные, глубоко печальные. Впрочем, неудивительно. Он — человек.       И очень, выходит, красивый, раз ничто из испробованного его не портит.       — Это не так, как красит Вик, — рассматривает конечный результат Дамиано, когда до выступления уже остаётся минут десять. — И далеко не так, как делаю я.       Проводит задумчиво пальцами по скулам, подбородку. Смазывает лёгкие румяна, которые Павленко изначально предложила в качестве хохмы.       Кате нравится, как она выделила глаза. Ей и самой нравится баловать глаза особым вниманием. Как любят банально глаголить, глаза — зеркало души.       У Дамиано она… объёмная, но тщательно спрятанная.       — И что это значит? — фальшиво возмущается Екатерина. — И впрямь плохо, что ли?       Тот же смеётся. Глупая мысля, однако: так, как делает она, не делает никто.       — Perfettamente .       И это касается всего, что Дамиано может ей доверить.