По ту сторону.

Ветер игрался с колосьями пшеницы, заставлял все поле танцевать, наклонял и волновал стебли в такт только ему известной мелодии. Мальчик закрыл глаза, расставил руки в стороны и позволил ветру ласкать светлые, почти пшеничного цвета волосы, немного задирать рубаху и охлаждать всё тело. Покрасневшие от солнца и работы щёки медленно теряли краску, дышать становилось легче, а тело прекращало ломить. — Артур, что всталъ? Работай немедля! Мальчик дёрнулся от крика и сразу открыл глаза, кивая и хватая корзинку в руки. Он снова начал собирать упавшие на землю колосья и следовать за отцом, который обрубал высокие стебли пополам. Скоро наполнение корзинки станет мукой, а позже и душистым хлебом. Даже мысль об этом заставляла ноздри задрожать, а рот наполниться слюной в предвкушении. Артур не ел с самого утра, а уже было далеко за полдень. Но перечить отцу нельзя, закончат они только на закате. Артур был худощавым мальчиком лет двенадцати. Ясные голубые глаза, коротко остриженные, но всё равно густые светлые волосы, веснушчатое личико и вздёрнутый носик. В большой рубахе, что ему досталась от брата, он выглядел совсем мелким, хотя на деле был хорошо развит для своих лет. Его родители были такими же светлыми, как и братья с сёстрами. Только отца украшала борода и суровый взгляд, а матушку длинные волосы и мягкая, тёплая улыбка. Юноша еле-еле дождался момента, когда солнце соизволит наконец закатиться за горизонт и сразу же сломя голову понёсся домой, слушая в спину крики отца. Он потом его наверняка выпорет, если матушка не защитит, но сейчас слишком хотелось кушать и пить. Он забежал в дом и слегка небрежно поставил корзинку у печки, сразу хватая кувшин и начиная жадно пить. После работы в поле всегда так. Взрослая и слегка полноватая женщина смотрела, как сын утоляет жажду и чуть качала головой. Никто пороть ребёнка, конечно, не собирался, исключено. А ребёнок в это время напился и направился на улицу снова наполнять кувшин. Но посреди комнаты остановился, вспомнив про небольшое чудо, что лежало на печке. Артур отставил кувшин и достал из-под простыни небольшое зеркальце. Овальное, немного больше ладони, с медной окантовкой, которое шло витиеватыми формами стеблей, внизу заканчиваясь маленькой половинкой неведомого цветка, сверху увенчивая зеркало того же сорта лепестками, но без серединки. Он украл это зеркало на рынке. Наверняка кого-то за это зеркало публично наказали, но в дом ребёнка не пришли, а значит, всё в порядке. Но самое главное не то, чьё это зеркало было или каким чудом света оно являлось для деревенских, а то, что Артур видел в отражении. Мальчик лет двенадцати, волосы в хвосте, на лбу защитные очки, на щеке пятно от смазки. Позади него железная печь, что бурлит на углях, стены из металла и керосиновая лампа. Артур не знал названия большинства вещей, что видел. Он знал свечи, обычные печи, земляную грязь и деревянные стены. Отражение заинтересовывало и влекло, хотелось понять, узнать и потрогать каждый предмет нового мира. Но пальцы сквозь отражение не проходили, так что приходилось крутиться на месте и смотреть на своё… точно ли своё? растерянное лицо и комнату вокруг. — Мамъ! Опять вещи чудные, посмотри! Женщина устало оторвалась от развешивания вещей и зашла в дом к ребёнку. В зеркале она видела только себя и сына. — Воображаешь ты опять. Сколько раз говорила, полно играть. Убери это! Она отобрала волшебное, точно волшебное, зеркало и убрала на верхушку шкафа. К сожалению, волшебным зеркало было только для Артура. Мальчик вздохнул грустно и пошёл наполнять кувшин, о котором успел напрочь забыть. Вот бы… Хоть немного прикоснуться к тому, что он видел.