Моя таблетка

Снова был дождливый вечер. Капли барабанили по стеклам уже третий час. Но этому человеку было неважно. «Этим человеком» был Псих, который совсем недавно пришел с похорон и уже десять минут валялся на кровати, глядя в потолок. Он все еще не мог поверить, что Дока нет. Док погиб в автокатастрофе пару дней назад. Доктор просто ехал на работу, ничего не предвещало беды, но из-за угла выехал Камаз на встречную полосу. Док быстро среагировал, но притормозить не успел, и произошло ДТП. Дока задавило насмерть. А Псих, который ждал врача в кабинете, только через час узнал, что сеанса сегодня не будет. И не будет больше никогда. Второй день эта мысль била невротика, как стрела в мишень. Он потерял своего лучшего, единственного друга, который был готов его выслушать. Да, может, он не был профессионалом своего дела, но Док не бросал Психа. Это было не в его жаргоне. «Какого же приходится его жене?» — думал про себя невротик. Все же поборов свою душевную боль, мужчина встал, чтобы элементарно переодеться. Этот день навсегда запомнился в его голове. **** Прошел целый год, и скорбь Психа переросла в настоящую депрессию — невротик не мог спать ночами, иногда пропадал аппетит, а рабочая заставка на компьютере в офисе каждый день приносила ему страдания. Псих хотел ее поменять, но было не на что, да и это было единственной совместной фоткой до смерти друга. Единственной памятью о друге. Поменять фотку = Забыть друга. Так считал Псих. Жена Дока, которая получила наказ перед смертью смотреть в оба за пациентом, больше не могла смотреть на мучения невротика. Она водила его по самым разным психологам и психиатрам, но не один так и не смог помочь ему. Энергетика была не та, чтобы Псих мог рассказывать им о своей проблеме. Да и больше рассказывать не хотелось. В конце концов, женщина оставила все попытки помочь невротику, перестав водить его по врачам. А сам невротик считал, что ему уже ничего не поможет. Или поможет?.. **** В один из дней в отдел, где работал Псих, зашел шеф. Им был Хованский — тоже пациент Дока. Хова очень редко заходил в отдел, потому его визит не остался без внимания. — Коллеги, я хочу познакомить вас с новой начальницей вашего отдела. Эмили Хованская, моя дочь. Из-за порога выглянула молодая, на вид 20-летняя, шатенка с фиолетовыми глазами. У нее был высокий конский хвост, а одежда лишь немного склонялась от дресс-кода — тот же официально-деловой, но вместо туфель на шпильках были конверсы. Эмили начала свою речь, поправив стопку книг в руках: — Коллеги, я очень рада всех вас видеть, и надеюсь, что мы сработаемся. Но не думайте, что раз я дочь главного начальника, то буду делать вам поблажки или что со мной можно делать что то еще. Я такая же сотрудница, как и все вы, а если совершите харассмент (нарушение личных прав и свобод), то будете уволены по статье. У меня все, продолжайте работу. Будто по щелчку, работники вернулись к своим домашним делам. Но Псих засмотрелся на свою начальницу, что не осталось незамеченным: — Вам что-то нужно? — А? Будто спрыгнув с облаков на землю, Псих немного ошалелым взглядом взглянул на Эмили, чувствуя румянец. — Нет, простите. — Тогда продолжай работу. Девушка обратила внимание на рабочий стол своего коллеги. Там была совместная фотография Психа и Дока, сделанная за неделю до рокового момента, которую Псих не менял уже целый год. Эмили ничего не сказала, лишь едва заметно улыбнулась и скрылась за порогом двери. **** Целую неделю мысли невротика не давали ему покоя. Они были забиты новой начальницей. Она понравилась мужчине. Уверенная походка, бархатный голос, необычные глаза — в общем, все привлекало невротика. Но как с ней заговорить? Ведь если что пойдет не так, его могут уволить, чего Псих боялся. Если раньше Псих не спал из-за депрессии, то теперь Псих не спал из-за новой симпатии. И один раз он словил себя на мысли: — Что, если она — моя таблетка? Которая тут же исчезла среди других. **** Было уже 6 вечера. Рабочий день закончился час назад, но один работник очень усиленно пыхтел над документами. В отдел заглянула начальница и заметила зарядно подуставшего коллегу, который почти что засыпал над кипой бумаг. Эмили подошла к Психу, положив руку на плечо: — Почему ты еще здесь? Псих был обескуражен, но не подал вида. — Шеф заставил переделывать бумаги, но не отпустил домой… Вот сижу уже час. — Может тебе помочь? Вдвоем быстрее. Невротик взглянул прямо в глаза своей симпатии, сгорая внутри себя от смущения. — Что вы, я бы и сам управился. — Я вижу, что нет. Эмили повесила куртку на спинку стула, а сама села рядом. И, не слушая отказы Психа, уткнулась носом в документы. Пара минут, и Псих присоединился к ней. Спустя полчаса все документы были переделаны, а так как Хованский принимал только через 10 минут, коллеги разговорились: — Она почти что упала, представляешь? — Представляю. Минута смеха, и взгляд Психа вновь упал на рабочий стол. Эмили проследила за его взором, снова увидев Дока и Психа. — Скучаешь по нему? — Да. Хоть и прошел целый год, но Док дорог мне, как никто другой. Знаю, нужно отпустить, но у меня нет никого. — Я знаю Дока. Мой папа тоже ходил к нему на сеансы. Рассказывал даже, как ему приходилось лечить сразу вас обоих. Я не думаю, что Док умер. Потому что ты его помнишь. И если он видит нас сверху, я уверена, он не хотел бы, чтобы ты тосковал по нему. Эмили положила свою руку на руку Психа, взглянув в глаза. Симпатия выросла, и Псих уже закрыл глаза, как их откровенному разговору помешали. — Дочурка, ты что здесь делаешь? В отдел зашел Хованский проверять все документы. — А, я помогала Психу, прости пап. — Ладно, ниче страшного. Хова быстро просмотрел стопку документов. — Порядок. Свободны. Попрощавшись, коллеги вышли за дверь, отправившись по домам. **** По отделу расползлись слухи о симпатии Психа к начальнице. Все утро Псих слышал: — Явно хочет добиться высшей должности. — Не дай бог переспит еще с ней ради этого! Трудно было сдерживаться, но фотка успокаивала невротика. Гул вскоре стал еще громче, и это уже порядком бесило мужчину. Но вот прозвучал победный колокол: — Что за шум, коллеги? — в отдел зашла Эмили, держа папку в руках, — У вас отчеты горят, а вы болтать вздумали! Если не сдадите в срок, никто из вас не получит обещанный отпуск! Живо все за работу! Отдел вскоре заполонил стук клавиш и клацанье мышкой. К Психу подошла Эмили: — Не обращай внимание. Ты же знаешь, это неправда. — Знаю… Псих откинулся на спинку стула, вздохнув. — Кстати, тебя отец зовет. — Хорошо, иду. Нехотя Псих встал со своего рабочего места и направился в кабинет своего шефа. **** — Скажи мне, что все это неправда. Только что Хованский рассказал о тех самых слухах, что Псих слышал с самого утра. Он не понимал: — Я не знаю, откуда вообще они полезли. — Слухи просто так не появляются. Либо они правдивы, либо их придумали. И если первый вариант правда, я не знаю, что с тобой сделаю…. Злость так и чеканилась о слова, что произносил Хованский. — Скажи честно — спал с моей дочкой? — Что? Нет! Она просто помогла мне один раз, и все! Клянусь! — Надеюсь, что так… В кабинет стремительно забежал один из сотрудников. — Шеф, я такое увидел! — Говори, но быстро. — У Психа под столом я нашел это. Сотрудник протянул Хованскому использованную пачку презервативов. Сердце пропустило один удар. Хованский без скрываемой злости посмотрел на Психа. Тот не знал, что делать. — Подонок! Шеф просто врезал своему работнику по лицу. Сотрудник, который, собственно, и принес эту «улику» сам, кажется, не ожидал такой реакции. Невротик, с разбитой губой, спустился на пол по стенке. Сотрудник пулей вылетел из кабинета, а вместо него вбежала Эмили. — Папа, ты должен!.. Она замолкла на полуслове, увидев всю картину. Теперь злость уже была у девушки: — Что ты тут творишь? — Я тебя предупреждал насчет связей с этим… Душевнобольным! Знаешь, что мне показали? Презерватив! Кувыркаешься с ним прямо в офисе, думала не замечу? — Ты что несешь, пап?.. Да не было у нас ничего такого! Да и эти твои сотрудники подставили Психа. У меня есть доказательства. Она протянула отцу флешку с записью. Тот включил ее и увидел, как другие коллеги подкладывают надрезанную пачку под стол, а после другой, найдя ее там, бежит из офиса. — Боже… Простите меня. — Знаешь что, Хованский… Я не собираюсь это терпеть. Поэтому дай мне бумагу, я напишу заявление. — Какое еще заявление?.. — Об увольнении, конечно. — Мне тоже дай, пап. Я не буду работать в месте, где люди подставляют других. Хованский не стал спорить с коллегами, и дал им по листку и ручке. Эмили и Псих написали заявление, после чего вместе ушли к невротику домой. Эмили хотела подлатать беднягу, и ей удалось уговорить мужчину после миллионных его отговорок. Псих и Эмили зашли в скромную, но уютную квартирку. Невротик с ходу вытащил аптечку, сел на кресло, а Эмили расположилась напротив, принявшись обрабатывать ранку. — Так, что теперь?.. — слегка приглушенно говорил Псих. — Будем искать другую работу. — В смысле «будем»? — В прямом. Я не оставлю тебя. — Но, почему?.. Мы же едва знакомы. — Поверь, мы знакомы гораздо больше, чем ты думаешь. С самого начала папиных походов к Доку, он упоминал некого «Психа», а я, прям как девочка-принцесса, представляла себе образ в голове, мечтая познакомиться. Я не сразу поняла, что ты — тот самый Псих, о котором говорил отец. Поняла, только когда увидела эту фотку. Честно, я не знаю, что за слухи пошли про нас, и почему вообще кому-то пришла в голову затея с этим презиком. Но нас это уже не касается. — Раз у нас вечер откровений, то… Скажу так — я на какое то время позабыл о своей депрессии. Год не мог побороть ее, но тот разговор вечером направил меня. Спасибо ва- То есть, тебе. Эмили закончила обрабатывать, и взглянула еще раз на губу Психа. Только кажется не с желанием удостовериться, что с ней полный порядок. Сердце Психа начало стучать быстрее. В унисон девушки напротив. — Может это и к лучшему, что так случилось. Нам будем гораздо проще. — В смысле про- Псих не успел договорить, так как заметил, что Эмили накрыла его губы своими. Ее руки были между ног Психа, опираясь об кресло, на котором тот сидел. Секунда, и касание прекратилось. Психу казалось, что он теперь помидор. Настолько сильно он чувствовал румянец. Эмили прикрыла губы рукой, издавая тихий смех. — Ты такой забавный, когда краснеешь. — Это просто. Н-неожиданно! — Понимаю. Просто. Папа не хотел, чтобы мы были вместе. Но я хочу этого. Потому что это моя жизнь, и в ней я вижу тебя. Но если это не взаимно… Эмили отвернулась, скрывая начавшиеся слезы. Псих не мог на это смотреть, потому он развернул девушку к себе и крепко обнял ее. — Это взаимно. Невротик почувствовал объятие в ответ. Оно длилось две минуты, а после. Пара снова соединилась в поцелуе. На этот раз он был немного дольше, чем прошлое касание. **** Прошел еще год. Ребята живут вместе и готовятся к свадьбе. Хованский еще не знает, что Эмили ослушалась его, но девушка уже готовится к нелегкому разговору. И не только к нему — пара готовится к рождению двойняшек. У Психа больше не было депрессии. Его мысли были заняты другим человеком. Но о Доке он никогда не забывал, ведь теперь их совместная фотография красуется на стене в рамке в гостиной. Нет времени у Гоши грустить — впереди вся жизнь.