Реквием на струнах души

- Каждый раз, приходя сюда, я задаю себе вопрос: существует ли Он на самом деле? – Спустя мгновение она приглушенно смеется. – Ну, конечно, какой глупый вопрос. Лучше поставлю его иначе: слышит ли Он нас на самом деле? Думаю, так будет корректнее. Я счёл её сумасшедшей. Какая верующая девушка будет сидя в храме говорить о таких вещах вслух? Зачем приходить в святую святых и говорить о своих сомнениях по поводу существования Господа? А она всегда приходила. Сколько себя знаю, она всегда здесь. Сидит себе на последнем ряду, погруженная в свои собственные мысли. Я первый раз услышал её голос. Хрипловатый, но мелодичный. Такой приятно слушать, даже если она будет нести несусветную чушь. Говорила она очень тихо, почти шёпотом, но я очень легко мог расслышать каждое её слово: - А что ты думаешь об этом, Мэттью? Сердце моё забилось в учащенном ритме после того, как она произнесла моё имя. Откуда? Откуда оно ей известно? Ведь мы даже никогда не разговаривали, не встречались. Только здесь, я постоянно слышу её размеренное сердцебиение и резкий аромат духов. Но она молчит, сидит в тёмном углу. Кто же она? Очередная пешка Фиска? Или фигура поважнее? - Кто ты? – я поворачиваю голову слегка вбок, так мне легче её изучить. Никаких резких движений, всё та же поза. И никакого оружия - чиста и невинна как ангел. Но я чувствовал что-то зловещее в этом неизвестном мне существе. Она продолжала молчать. - Мне повторить мой вопрос? – я не мог повысить голос в храме и крикнуть так, чтобы она могла услышать меня. Очевидно, она и не расслышала мой вопрос. - Я прекрасно слышу тебя, - словно прочитав мои мысли, отвечает она. – Я обдумываю свой ответ, чтобы он не показался тебе слишком пугающим или… сумасшедшим. Возможно даже, если ты не возражаешь, я не отвечу на него. - Нет, я требую, чтобы ты ответила. Послышались шаги где-то возле входа. На секунду я отвлекся, чтобы узнать, кто вошёл в храм, но когда я снова сконцентрировался на фигуре девушки с заднего ряда, её и след простыл. И снова одно и то же. Стоит и смотрит на меня сверху вниз, как будто увидела что-то невероятно интересное. Нет, чтобы помочь, руку протянуть хотя бы ради приличия. А она стоит и смотрит. Дождь льёт как из ведра, холодно. Но вода омывает мои свежие раны, смывает кровь с моего тела. Так приятно. Хоть что-то сегодня хорошее. Да, Господи! Прекрати ты пялиться! Помоги мне! Как-нибудь. Тело всё ломит. Я едва ли переваливаюсь на бок, чтобы попытаться подняться. Но шмякаюсь снова в лужу и сгибаюсь пополам от подступившей волны боли. Да что же ты за изверг? Сумасшедшее существо, зачем ты смотришь, как я страдаю? Тебе это удовольствие доставляет? Глупая! Не понимаю, нормальный человек уже давно сбегал бы за помощью, вызвал хотя бы скорую на худой конец. А эта? Она вымокла уже до нитки, а всё стоит. И даже не дрожит – не замерзла. Крепкая девчонка. Я оставляю всякие попытки подняться. Схаркиваю скопившуюся во рту кровяную слюну. Противно, да? А ты попробуй подраться с двумя амбалами в два раза больше твоего собственного размера, вооруженными дубинками. Посмотрел бы я что после тебя осталось. Господи, до чего глупое существо. Уйди, пожалуйста, мне и без того хреново сейчас. - Тебе повязку другую нужно. Эта будет постоянно с глаз слетать. – Наконец говорит она. - Мне бы не об этом сейчас думать. - А ты всё же поищи другую. - Да кто ты вообще такая? Снова она рядом. Она всегда оказывается рядом, когда вся моя жизнь катиться в Тартарары. Не знаю, радоваться ли мне или же огорчаться. Ведь она всего лишь плод моего воображения, больной фантом, появившийся в результате невыносимого одиночества и неимоверного количества физической боли, которую я испытываю каждый божий день. Я нахожу это единственным объяснением появления Валькирии, как она сама себя называет. Я не верю в эту чепуху, она – просто игра моего воображения, не больше. Но её лёгкое равномерное дыхание прямо над моим ухом кажется мне вполне себе реальным. Казалось бы такое тихое, но в то же время оглушающе громкое. Она сидит у дивана прямо на полу, поджав под себя ноги. Ей неудобно, я знаю, но она знает, как важно для меня чувствовать, что она здесь, что она рядом, что в очередной раз пришла, чтобы забрать с собой всю мою боль. В комнате царит резкий аромат спирта и перекиси, которыми Клэр в очередной раз обрабатывала мои раны. Такие раны, которые могли бы стать для меня смертельными. Я знаю, как Она не терпит этот запах. Он ассоциируется у нее с болью. Бедная девочка, моя личная пиала боли, которая вот-вот станет полной. Каждое маленькое движение отзывается колющей ноющей болью по всему телу. Превозмогая все усилия, я всё же заставляю руку пошевелиться. Я подтягиваю руку в своему плечу и тут же натыкаюсь на мягкие шелковистые волосы. Моё неловкое резкое движение тут же будит ее. Она просыпается. Я глажу её волосы, зарываюсь своими избитыми пальцами в них, я готов в них утонуть. Чувствую, как боль совсем немного медленно отступает. Девушка пододвигается ближе к моему лицу, упираясь своим аккуратным маленьким носиком в мою щеку. Её кожа словно шелк, успокаивает мои раны и ссадины. Холодная, льдом обжигающая ладонь ложиться на мою грудь, сплошь покрытую глубокими порезами. - В очередной раз пришла за мной? – Выдавливаю из себя слова. Голос охрипший. Я говорю тихо, но она достаточно близко, чтобы услышать. - Я никогда не смогу забрать тебя, ты знаешь это. – Шепотом отвечает она. – Я просто буду рядом, когда это будет тебе необходимо. - Как ты поймешь, что ты больше не нужна мне? - Я почувствую это. Я накрываю её ладонь своей и легко сжимаю её. И сердце сводит от осознания того, что её не существует. Скулы сводит от обиды и боли. Её взгляд, словно яд, разъедает мои кровоточащие раны. Я чувствую как он цепляется за рваные лоскуты ткани, которые остались от моей одежды, пробирается дальше - прилипает к коже, отравляет кровь и острыми иголками впивается в самую плоть. Ей нравится смотреть, как я страдаю. Всегда нравилось, хоть она и отрицает постоянно. Я ненавидел её за это. Я хочу накричать на нее, заставить отвернуться, уйти и больше никогда не возвращаться. Но нет сил. И желания. Я зависим от неё. Я слышу её едва различимое приглушенное нечеловеческое сердцебиение у окна. Она там. Стоит, обхватив себя тонкими худощавыми руками. Брови сдвинуты к переносице. Дышит медленно и осторожно, боясь выдать быстро колотящееся сердце. Переживает, что я могу коньки прямо сейчас отбросить. Я и сам уже почти в это верю. Я из последних сил ползу к мини-бару. Нащупываю ручку и тяну дверцу на себя. Рука падает на бутылку с виски. Единственную имевшуюся в моем доме. Зубами открываю крышку и сплевываю её в сторону. Сначала делаю большой глоток, спирт тут же обжигает разбитую губу, на жжение в горле я почти не обращаю внимания, потом плескаю немного жидкости на пару ножевых порезов на животе. Не глубоких, но достаточно опасных, если попадет инфекция. Упустил я тот момент, когда этот сукин сын достал нож. Упустил опять из-за нее. Это сердцебиение, которое нельзя спутать ни с чьим другим, снова появилось из неоткуда и сбило меня с толку так, что я потерял ориентацию в пространстве. Как же хотелось наорать на её, высказать все то, что накопилось в душе. Но не было сил. Совсем не было. - Зачем ты появилась в моей жизни? – Тихо проговорил я, снимая с рук перчатки. Она медленно подходит ближе. По её коже пробегают мурашки, я чувствую это. Она замерзла, потому что в квартире довольно-таки холодно из-за сквозняка. Полы её длинного шифонового платья развиваются на слабом ветерке, они едва прикрывают её босые ступни. Бесшумно она приближается ко мне. Так же медленно опускается на колени рядом со мной. Сейчас я ненароком поймал себя на мысли, что всё отдал бы все на свете, чтобы увидеть её. Не знаю, то ли от выпитого алкоголя, то ли от невыносимой боли взялся такой неподдельный интерес узнать, как выглядит этот иллюзорный фантом. - Ответь мне. – Требую я. Получаю лишь молчание. Я тяжело вздыхаю и подношу горлышко бутылки к губам. Делаю два глотка и начинаю кашлять от вспыхнувшего пожара в своей глотке. Она аккуратно кладет свою ладонь на мою рану. Я уже был готов вскрикнуть от боли, но вместо неё по телу начало медленными волнами распространятся тепло. Оно заменяло собой это ужасное чувство, сковывающее весь организм. - Как ты это делаешь? – Охрипшим голосом спрашиваю я, неизвестно зачем, она все равно не ответит. - Ш-ш-ш. – Тихо шипит она, призывая меня к молчанию. Её лёгкая ледяная ладонь ложится на второй порез. Одним лёгким движением она отнимает у меня всю мою боль. Её длинные тонкие пальчики собирают пропитавшуюся кровью ткань и аккуратно отдирают её от моего тела. Девушка тянет футболку вверх. Я приподнимаю руки, чтобы помочь ей до конца избавится от этого куска изодранной ткани. Она откладывает её в сторону. Из-за резкого движения рукой я вздрагиваю от новой волны боли, прокатившейся по телу. А она шипит, успокаивает как ребенка. Я чувствую её холодное прикосновение на своей разгоряченной коже. Она пододвигается совсем близко, что я чувствую её легкое прерывистое дыхание на своей щеке. Девушка тянется к маске на моем лице, которую я совсем забыл снять. Она стала настолько привычной для меня в последнее время, что я не ощущал, есть она или нет. Она стала для меня второй кожей. Впрочем, как весь мой костюм. Но я остановил эти тонкие руки. Не дал им совершить задуманное. Я тянусь к её лицу, чувствую её гладкие пухленькие губы, которые позволяют мне накрыть их поцелуем. Она притягивает меня к себе, кажется, совсем позабыв о маске. И я не могу поверить в то, что сейчас ощущаю сладковатый вкус губ фантома, иллюзии, призрака, игры моего разума. Казалось бы, я уже свыкся с мыслью, что схожу с ума, что этой девушки не существует, что она нереальна, а была создана моим мозгом, чтобы компенсировать слишком большое количество боли и страданий в моей жизни. Стать объяснением моей живучести. Стать тем, что не позволит мне окончательно слететь с катушек. Она не фантом. Она реальна. В подтверждение этого, я, заставляя себя поверить в это, обнимаю её талию, сжимаю в кулаки ткань её легкого шифонового платья, крепче прижимаю к себе. Я чувствую её тихое сердцебиение совсем рядом с моим сердцем. И я позволяю себе углубить этот поцелуй. После ночи, проведенной с ней, у меня не осталось ни единого сомнения, что она настоящая, живая, осязаемая. Я изучил её, каждый изгиб, каждую родинку на её теле. Я по-настоящему полюбил её. Но концом этой истории было то, что на рассвете, когда я поцеловал её в последний раз и отпустил. Она надела своё шифоновое платье, полы которого едва скрывают её босые ноги, и ушла. И никогда больше не возвращалась ко мне.