***
Они прогоняли короткую программу уже в третий раз. Иногда Микасе казалось, что завяжи ей глаза, а она все равно прокатается. И даже не споткнется нигде. Особенно с Жаном. Изначально это казалось невозможным, но сейчас она действительно научилась доверять ему словно самой себе. — Не торопись, — заметил Жан, опуская девушку на лед. — Ты все время думаешь, что я сейчас тебе кину, а у меня еще выезд, смена руки, разворот — целых три действия. — Хорошо, — кивнула Микаса, смахивая со лба черные пряди. — Давай тогда еще раз последний блок. Жан согласился. С тех пор как они с Микасой наконец-то нашли общий язык и она научилась слышать то, что он ей говорит, стало куда проще. Теперь Кирштейн понял, что разглядел в ней Эрвин, когда с таким восторгом навязывал ему Микасу. А ведь она уже его четвертая партнерша. После третьей он уже и не думал, что будет кто-то еще. Возможно, именно Микаса была той, кого он ждал всю жизнь. Из-за которой так и не ушел, хотя пытался бросить фигурное катание аж два раза. На самом-то деле, Жан никогда не хотел заниматься фигурным катанием. Но этого ужасно хотела его мама. Пока был маленький и не понимал особо, то старался. Его хвалили, говорили, что так и должно быть и он ходил на тренировки, хвастался успехами, редко жаловался. Но в школе дело приняло совершенно другой оборот. И дело даже не в учебе. Жан рос, у него появлялись друзья, менялись желания и приоритеты. Хотелось задержаться с пацанами после уроков, чтобы погонять мяч, а не тащиться на дурацкую тренировку, где с тех пор как Жан вдруг начал активно расти, дела шли не очень. Плюс ко всему, оказалось, что в хоккей играют настоящие мужчины, а фигурное катание — спорт для девочек. Он ругался с родителями, сбегал с тренировок, отказывался выходить на лед, протестовал. В итоге родителям пришлось сдаться, поняв, что заниматься из-под палки — не выход и никаких результатов они так не добьются. Из спорта его не забрали, но позволили сменить одни коньки на другие. В одиннадцать лет Жану казалось, что заниматься хоккеем — круто. Хоккей — это эмоции, азарт, скорость и интрига на льду. Только вот игроком Жан оказался так себе. Потому что выяснилось, что он все-таки фигурист. Ни для кого не секрет, что хоккеисты быстрее и маневреннее, нежели фигуристы. Жан таскался по льду, словно сонная муха и это не лечилось. Но дело не только в технике скольжения, которую как не бились, переделать не могли. Однажды, после тренировки, они задержались, и на лед как раз вышли фигуристы, девчонки и пара пацанов, Жан, если честно, их даже знал. И уже спустя минуту мальчишки из команды ржали словно стадо ослов. Мол, посмотрите, они с девочками катаются. Тренер тогда строго прикрикнул на них, ведь нельзя смеяться, ребята тоже много тренируются, а тех кто будет и дальше ржать, он отправит на лед… кататься с девочками. Жану тогда вдруг стало обидно аж до слез. До сжатых кулаков. Почему? Почему фигурное катание — спорт для девочек? Фигурное катание — преодоление себя, боли и страха. А парное катание? Там ведь нужно часами крутить партнершу в воздухе, еще не всякий парень так сможет. Когда он это озвучил, над ним засмеялись еще громче. Все знали, что Жан — бывший фигурист, о чем частенько свидетельствовали гаденькие шуточки, которые он терпеливо выносил, изо всех сил стараясь доказать, что свой. И вот тогда-то и открылась Жану простая истина — он не должен ничего никому доказывать. Наоборот, быть фигуристом — это не стыдно. Это очень тяжело и сложно, здесь есть чем гордиться. В тот вечер матери его вернули с разбитой губой и синяком под глазом. А тренер долго и громко возмущался о том, что не потерпит драк. А еще о том, что он сильно сомневается в перспективе Жана как командного игрока. Жан на это ответил только, что не хочет больше быть никаким командным игроком. И еще к огромному удивлению матери, попросился обратно в секцию к фигуристам. С тех пор он упорно занимался и никогда не пропускал тренировки. Только проще не стало. Во-первых, он выпал на пол года и отстал от сверстников. А во-вторых, проблемы имеющиеся до этого никуда не исчезли. К тринадцати годам Жан уже был КМС по юниорам, но по технике все равно ужасно отставал. Все уже учили четверные, а он… Жан уже в одиннадцать был на голову выше сверстников и с тех пор ничего не поменялось. А как известно — чем выше шкаф, тем громче он падает. Одиночники, как правило, не отличаются высоким ростом. Кому проще прыгнуть — человеку с ростом метр семьдесят или метр девяносто? Высокий рост — это еще тяжелый вес и плохая круткость. А Жан обещал вырасти высоким. Очень высоким. И ведь вырос. А потому тренеры разумно указали ему в сторону парного катания. Жан, если честно, отнесся к этому без явного восторга. Потому что было страшно. Взять на себя ответственность, можно сказать, за жизнь чужого человека. Да нафиг это надо?! Однако, поразмыслив, Жан понял, что вариантов у него на самом деле нет. Потому смирился и пошел в пары. Встал с девочкой, начал кататься, даже делать какие-то успехи, но через два года она ушла. Сменила город, тренера и партнера. Жан расстроился, успел к партнерше привыкнуть, но уже буквально через два дня ему привели другую. Ее звали Элис, она была на год младше, и казалось не боялась вообще ничего. Жан не мог сказать, что они когда-нибудь были особенно близки, но все-таки неплохо работали в паре и даже добивались каких-то успехов. Пять лет они прекрасно сосуществовали, а потом Элис вдруг огорошила его совершенно эгоистичным заявлением. Когда они отобрались на юниорский чемпионат мира, радости Жана не было предела, но радовался он, как выяснилось, рано. «Мне этого не надо», — вот что сказала ему Элис. Спорт для здоровья, а все чемпионаты и прочие плюшки — это не по ней. Жан тогда очень разозлился. Он пять лет потратил, чтобы что? Тогда он буквально впал в депрессию. Весь его долгий путь был перечеркнут вздорной эгоистичной девчонкой. Чтобы снова взять себя в руки и попробовать начать сначала потребовалось время. Однако, найти новую партнершу — дело не простое. Отчаявшись он от балды написал одной в интернете, она согласилась попробовать. Начали скатываться, вроде как дело пошло неплохо. Катались по внутренним соревнованиям в стране, пытались пробиться в сборную, но не получалась. Партнерша Жану, если честно, совершенно не нравилась. Чего-то ей не хватало. Тогда Жан уже сам, если честно, подостыл. Ударился в учебу, загорелся тренерской карьерой, съехался с Дженни, а потому больше хотел быть рядом с ней, нежели мотаться по стране без особых перспектив. В итоге с партнершей он разбежался. Новую искать уже не стал. Хотел, но вмешалась Дженни, огорошив новостью о беременности. Тогда Жан твердо решил, что спортивная карьера для него закончилась. Семья и профессиональный спорт — вещи сложно совместимые. А он так хотел быть хорошим отцом и мужем. Но видимо есть вещи сильнее него самого. Хотел воспитывать дочь, а в итоге далеко от дома, сидит рядом не с женой, а с новой партнершей, смотрит в камеру, пытаясь выглядеть серьезнее. Микаса смущенно улыбается, отводя глаза, ей это все в новинку, Жану, впрочем, тоже. Он не особо понимал как правильно вести себя на съемках, но чувствовал, что все происходящее ему нравится. Тренировки, журналисты, гран-при, Микаса. Этого все его. И, кажется, впервые за много лет, Жана все в жизни устраивало. Ну или почти все. Пока не начинал вспоминать о доме. Может быть, потом, когда он заработает больше денег, а Эми подрастет, они с Джен смогут ездить вместе с Жаном. Тогда все точно будет идеально. — Вы готовы? Жан растерянно кивнул. Он никогда не давал интервью для телевидения и это немного напрягало. — Раньше вы катались с другими партнерами и у других тренеров. Что сложнее — поменять партнера или тренера? Сколько времени уходит на то, чтобы привыкнуть к ощущению других рук, ног, движений на льду? — На самом деле не очень сложно, если уже есть опыт. Технические элементы получаются через месяц-два, — ответил Жан. — Я слышал, как один фигурист рассказывал, что когда встал с новой партнершей, то вроде бы делал все тоже самое, но несколько месяцев подряд ему прилетало на подкрутках локтем по носу. — Это отдельная тема, — рассмеялся Жан. — Если тебе прилетело на подкрутке в нос, то считай, ты посвещен в парники, — рассмеялся Жан. — Микаса моя четвертая партнерша и я получал локтем от всех четырех. — Вопрос к Микасе. Жан очень высокий, тебе не страшно кататься с таким высоким партнером? — Мне кажется, с высоким легче, — призналась девушка. — Я вообще как-то больше доверяю сильным и высоким мужчинам, нежели наоборот. Знаете, у нас есть маленькая пара, ну, все поняли, что я про Катарину с Леви. И если честно, я когда на них смотрю, мне страшно. Я все время переживаю, а вдруг он ее выкинет так, что она не докрутит, упадет, с подкрутки прилетит локтем или еще что-то. А Жану я доверяю. — Такие элементы, как выбросы, подкруты, поддержки — это работа партнера или равная, ответственность? — Равная, — кивнул Жан. — В той же подкрутке, чтобы партнер выбросил и поймал, партнерше нужно очень хорошо закрутиться. — Говорят, что самое сложное в поддержке — это поднять и опустить. — Думаю, да. Но при этом партнерше нужно очень хорошо чувствовать равновесие и хорошо держать корпус. В любом случае, партнерша должна понимать, что партнер — это не подъемный кран и ему тоже нужно помогать. — Если неправильно войти в поддержку, не запрыгнуть в нее, то партнеру будет очень тяжело, — добавила Микаса. — Расскажите о ваших программах. — Мне очень нравится эта музыка, — ответил Жан. . - А в произвольной у нас современная постановка, - добавила Микаса. — Вы довольны своими программами? — Я очень довольна, — просияла Микаса. — Как и я, — кивнул Жан. — Расскажите о качествах друг друга. Если Жан и задумался услышав этот вопрос, то только на секунду. — Микаса умеет преодолевать себя. Не важно, что происходит, она может собраться и сделать то, что нужно. Это самое сильное качество, которое я за ней заметил. — Жан очень умеет поддерживать, — вступила Микаса. — Я могу быть не самым приятным человеком и он как-то так это чувствует. Может промолчать, чтобы не было конфликта, например. В каких-то моментах он очень мудро поступает по отношению ко мне. — Как вы чувствуете себя в олимпийский сезон? — Главное быть спокойным, — сказал Жан. — Нервы придут. Мы понимаем, что это необычный сезон. Главное не перегореть, чтобы когда началась Олимпиада, ты не оказался опустошенным. Сегодня мы настраиваемся на наше первое гран-при. — Интересно, как мы выступим, как себя покажем, — добавила Микаса. — Пока мы фокусируемся только на этот старт, — кивнул Жан. Так было проще. Конечно, они думали о главном старте сезона. Не могли не думать, но в то же время не хотели зацикливаться. У них есть конечная цель, но чтобы ее достичь необходимо совершить несколько шагов. Сейчас они находились только на середине этой лестницы и на вершину не смотрели, иначе голова может закружиться. А этого никому бы не хотелось.***
Редко кто стартовал на гран-при так уверенно как Микаса и Жан. Казалось, они делали это уже сотни раз. Выйдя на лед, они поприветствовали шумящие трибуны, отпустили руки друг друга, прокатились круг по катку, настраивая тело и голову. Сошлись на середине льда, взглянули друг на друга только мельком. Жан встал, повернувшись спиной к партнерше, Микаса медленно опустилась на колени, прижимая руки к груди. Они готовы. — На льду для представления своей короткой программы появляются Микаса Аккерман/Жан Кирштейн. Если можно описать прокаты Микасы и Жана одним словом, то это слово — концентрация. Казалось, что они держат под контролем абсолютно все. Каждое движение руки, ноги, взгляд, исполнение элементов. Подкрутка, прыжок, выброс, поддержка— все было настолько синхронно, словно двигался один человек. Ювелирные приземление и выезд с выброса. Микаса с Жаном — гармония, техника и артистизм. Потрясающие, красивые, летящие и совершенно недосягаемые. И все присутствующие в этот момент на катке понимали — на небосклоне фигурного катания зажглась новая звезда. — Потрясающе! - воскликнул комментатор. Широко улыбаясь, они поклонились зрителям и судьям, и заскользили к борту, под громкие крики несущиеся им вслед с высоких трибун. У калитки Жан притормозил, пропуская Микасу вперед, в объятия ждущего их Эрвина. — Спасибо! — громко крикнул Кирштейн подняв голову к трибунам. Эрвин довольно пожал Жану руку и по-отечески похлопал по плечу. — Молодцы, — похвалил он и наклонившись к самому уху. — Девушку обнять и угостить чем-нибудь вкусненьким. — Обязательно, — засмеялся Жан. Микаса уже торопливо протягивала ему куртку. — Программа высочайшего уровня. Хотелось бы, чтобы чуть ближе они стояли друг к другу на прыжке, но все равно сделано все на очень высокие плюсы. А какой оригинальный вход в поддержку. Честно говоря, сидеть перед смотрящей в лоб камерой было не очень, впрочем, на нее быстро перестаешь обращать внимание. Тем более когда взгляд устремлен только в одну точку — табло с оценками. — За исполнение короткой программы Микаса Аккерман/Жан Кирштейн получают 79.66. Жан радостно сжал кулаки. Почти восемьдесят баллов. — Давай пять, — просияла Микаса, поворачиваясь к партнеру. — Не расслабляйтесь. Завтра произвольная, — напомнил им Эрвин. — Поверь, Микаса никогда не даст мне расслабиться, — усмехнулся Жан. — Я в этом не сомневаюсь. — Эй! — Микаса шутливо толкнула Жана в плечо. — Не делай из меня строгую мамочку. — Но ты действительно частенько ведешь себя как мамочка, — заметил Жан. Микаса возмущенно надула щеки и вдруг засмеялась. Жан с удивлением поймал себя на мысли, что впервые видит как Микаса по-настоящему смеется. А еще, что это ей очень идет.