Излом

Длинная вереница дней в измученном сознании Чарли... С одной стороны, её физическое состояние стабилизировалось, молодой организм быстро выздоравливал, требуя активности. Мэтисон качала пресс, приседала, но тело хотело быстрого, длительного бега. Похоже, девушка только сейчас поняла, какому бы виду спорта отдала предпочтение, не будь мир погружен в войну. С другой стороны, моральная составляющая оставляла желать лучшего. Каждый день Чарли надеялась на помощь мятежников, но поразительное затишье лишало надежды. Появилось время на размышления, и это обстоятельство не прибавляло оптимизма. Всего должно быть в меру. И когда юная девушка оказалась один на один со своими мыслями после недавно произошедших событий, без поддержки и опоры, результат не заставил себя долго ждать. К Мэтисон сантиметр за сантиметром подползало мерзкое, тягучее, изнуряющее отчаяние. Бывали минуты, когда к отчаянию примешивалась тоска, и Чарли чувствовала себя одинокой волчицей в клетке охотника. Племянница Майлса часто проводила аналогию между собой и этим животным. Жестокие, но справедливые хищники. А на войне хищники - все, только в той или иной степени, иначе ты просто перестанешь существовать на планете Земле. Звери с единственной любовью. В своей способности любить мужчину до безумия Чарли сомневалась. Проще быть одной. И с каждым днём девушка сильнее убеждалась в справедливости этих слов. Они подходили ей, они устраивали её, так было проще и легче. Зачем терять голову, если можно совместить приятное с полезным. Джейсон… Да, чувствовать к нему лёгкое влечение забавно, но одно Чарли знала точно – она не любит сына Невилля и никогда не полюбит. Не вызывал юноша тех эмоций, которые, по мнению Мэтисон, должны соответствовать истинной любви. А нужно ли ей это? От любви на войне одни проблемы, и вокруг сплошные тому доказательства. Вот в мирное время чего бы она хотела, о чём мечтала? Лицо девушки скривилось от глупой мысли, не имеющей место в окружающей реальности. И что только в голову не придёт от долгого одиночества. Горький ком подступил к горлу, губы задрожали, солёные слёзы покатились по щекам. Спустя минуту Чарли уткнулась в подушку, стараясь сдержать рыдания, волной отчаяния рвущиеся наружу. Конечно, стоило отдать девушке должное: она продолжала держаться, пыталась не унывать, но Монро слишком хорошо понимал, чем можно в очередной раз надломить сильный, но ещё не закалённый характер пленницы. Хотя Чарли казалось, что генерал напрочь забыл о её существовании. Крис продолжал стоять у двери, облокотившись о стену. И вновь врач не решился войти к девушке, молча слушая глухие всхлипы. Он слишком хорошо знал Монро, чтобы понять планы генерала в отношении Мэтисон. Но несколько противоречий не давали покоя: мужчина никак не мог уяснить, почему Монро лично не навещал Чарли. В случае с Рейчел, да и с другими проблем не было, но с этой... К тому же, никакого физического воздействия: девчонку не наказали за побег, и неважно, что он был тщательно спланирован самими ополченцами, ранее генерал отрывал голову и за меньшее. А смерть Роуз? Крис знал, какую роль играла эта женщина в жизни Монро, и ситуация выбила Себастьяна из колеи, что автоматически определяло наказание, но нет. Чарли не подвергли даже обычному допросу. Конечно, врач радовался такому отношению, но оно и пугало его. Что ещё задумал Монро? И не выйдет ли эта так называемая доброта боком пленнице, когда генерал не получит того, чего хочет. С такими тяжёлыми мыслями мужчина направился в свою комнату, отдаляясь от своей пациентки, но с каждым затихающим всхлипом на сердце целителя тел появлялись новые шрамы, кричащие о бессилии взрослого человека, который не в состоянии помочь юному созданию вылечить её израненную душу. ************* Монро пытался не думать, не вспоминать, не чувствовать. Погрузившись в дела с головой, генерал бросил все силы на разработку новой стратегии борьбы с мятежниками. К тому же, сведения Флинна, поступившие не так давно, теряли актуальность. Приходилось действовать быстро, учитывая риски и возможные последствия. Работая в таком режиме, Себастьян дни и ночи проводил у себя в кабинете или в лагере, постоянно контролируя ход операции. На сон оставалось 3-4 часа в сутки, но и этого было достаточно, чтобы почувствовать и вспомнить. За несколько недель генерал сменил около десяти женщин, но ни одна не смогла унять ноющую боль в сердце. Они технически успокаивали тело, заставляя душу страдать сильнее. Понять эту странную метаморфозу генерал не смог, он просто принял данность, пытаясь бороться с чувствами. Но порой мысль обладает интересным свойством: хотя человек и занят чем-то важным, она незаметно заползёт в голову, притаиться там и, дождавшись ничтожной ассоциации, заявит о себе. И хозяин не сразу осознает, что думает о чём-то против своей воли, и все чувства подчинены этой мысли, как солдаты генералу. Каждый несёт свой крест, но способы, выбранные для этого судьбой, весьма разнообразны. Наряду с навязчивыми мыслями мужчину преследовали кошмары. Монро часто просыпался в холодном поту, яркая картина не отпускала. Он держал Чарли в плену несколько лет, не встречаясь с ней. Но однажды ночью при свете луны открыл дверь камеры, взгляду предстало чудовище с глазами Мэтисон, и хрип, отдалённо напоминающий человеческий голос, резанул сознание: «Я знаю… ты любил меня». Внезапно монстр засмеялся, глядя в искажённое ужасом лицо генерала. Смех звучал всё громче и громче, заставляя мужчину зажать уши, но это не помогло. Штукатурка посыпалась с потолка, стены задрожали, с противным дребезжаньем стёкла вылетели из оконных рам, а смех продолжал звучать, вгоняя Себастьяна в пучину безумия. Тихий голос казался далёким, чужие холодные пальцы коснулись плеча: - Басс, проснись. Очередное, ничего не значащее лицо. В эти минуты злость на себя и Мэтисон достигала предела. Генерал шёл в душ, пытаясь забыть дурной сон. Холодные струи воды обжигали горячее тело, не принося желаемого облегчения. Монро не хватало Роуз. Возвращаясь в прошлое, мужчина начинал понимать, что давала ему эта девушка. Наверное, когда тебя любят, даже если не любишь ты, это способно изменить восприятие, сделать его легче и прозрачнее, как тёплый плед способен согреть не только тело, но и часть души в холодную зимнюю ночь. Но её больше не было. Не было той, которая любила безответно, не задумываясь о хорошем и плохом, чёрном и белом, а, может, и задумывалась, но генерал никогда не узнает об этом. Она любила… Жестокая смена ролей: теперь любит он, любит ту, которая никогда… Монро прислонился рукой к стене, опустил голову. Вода продолжала омывать обнажённое тело. Генерал сжал зубы в очередной неудачной попытке избавиться от чувств. Бесполезно, оборона пала, Басс погрузился в воспоминания. Вертолёт вернулся в лагерь, Мэтисон отнесли в комнату, более напоминающую камеру. Крис доложил, что действие хлороформа продлится ещё как минимум два часа. Он пришёл к ней только для того, чтобы разобраться в себе, чтобы понять, насколько прочна нить, связывающая сильного, одержимого войной мужчину и упрямую, смелую девчонку. Переступив порог комнаты, Себастьян увидел измученное лицо с дорожками слёз на щеках, светлые волосы, в беспорядке разбросанные по подушке, нежные руки, отчаянно сжимающие одеяло. Нить, протянувшаяся от него к ней, превратилась в стальную цепь. Мужчина сжал руки в кулаки. Уйти как можно быстрее, уйти сейчас,.. но Монро продолжал стоять, не в силах отвести взгляда от Мэтисон. Слова врача звучали в голове, подтачивая волю: «… как минимум два часа». Генерал медленно приблизился к Чарли, опустился на кровать рядом с пленницей. Разум кричал об опасности, но в этом сражении победило сердце. Осторожно, как будто боясь ощутить боль, а, может, причинить её, Себастьян коснулся рукой тёплой щеки, большим пальцем вытер мокрый след слезы. В голове мелькнула мысль: «Почему ты плачешь во сне?» В этот миг, пробившись сквозь слой из боли, предательств и недоверия, нанесённый долгими годами войны, показался прежний Монро - обычный мужчина, умеющий сочувствовать, понимать и любить. Пальцы переместились ниже, коснувшись холодных губ. Контраст температур насторожил. Рука генерала легла на лоб пленницы, пылающая кожа обожгла прохладную ладонь. Басс нахмурился, Крис уверил: с ней всё будет в порядке. Чарли застонала, голова метнулась влево, вправо. Не просыпаясь, девушка инстинктивно пыталась сбросить руку, её тело изогнулось. - Тихо, тихо, - голос с нотками заботы, так несвойственный Себастьяну Монро. Продолжая одной рукой касаться лба пленницы, вторую мужчина положил ей на плечо, чуть прижав Мэтисон к кровати, в попытке успокоить. - Тихо, всё хорошо, - слова звучали глухо, как будто преодолевали барьер, срываясь с губ. Что или кого слышала девушка, осталось загадкой, но спустя минуту Чарли затихла, её тело расслабилось, перестав противиться прикосновениям Монро. Себастьян закрыл глаза… С этой девчонкой он зашёл слишком далеко, позволив чувствам на время взять верх. Быстро покинув камеру, Монро отдал два приказа: один солдату – привести доктора, второй себе – свести встречи с Мэтисон к минимуму. Выключив воду, Себастьян обвязал полотенце вокруг бёдер и вышел из ванной. Холодное тело, внутри которого горел огонь, леденящий сердце и душу… И любовь к ней не способна согреть: каждую ночь она сжигала дотла, и каждое утро Феникс восставал из пепла, чтобы вновь сгореть заживо…