Маленькое деревце в море подсолнухов

Это был последний удар. Робот выдает аварийную сигнализацию и падает на пол с жутким грохотом. Парень, что управлял им вылетает из кабины управления, больно ударяясь о металлические пластины лицом, но эта боль была настолько незначительной на фоне всего происходящего. Зияющая пустота внутри, многочисленные порезы, ссадины, синяки, кровь, что медленно стекала по лицу, омрачила руки, медленными струйками стекала куда-то за шиворот. Плащ был порван, как была порвана последняя надежда на исполнение плана, что так давно готовился… Пять лет ушли на все это и теперь… Такахаши тихо проскулил от боли. Взору мешала мутная пелена слез. Слез отчаяния, боли, ощущение полного поражения. Хотелось чтобы кто-то пришел на помощь, обнял, сказал, что все будет в полном порядке, что это не конец. Но он лишь отдаленно слышал голоса компани, что только что пытался уничтожить, но больше, чем пару царапин он не смог оставить… О нем забудут, сотрут из памяти, а если Джеральди и удастся одержать победу, от этого мира может ничего и не остаться, чтобы как-то праздновать победу… Таки открыл глаза вновь и тут же зажмурился. Солнце ослепляло, ровно также как и все остальное вокруг. Такахаши покрутил головой, но куда не глянь, везде были ярко-желтые подсолнухи с темными сердцевинами. Брови невольно поползли вверх. Он был уверен, что сейчас умирает на холодном железном полу где-то в коридорах корпорации, слышит усмешки Шинигами и болтовню его друзей. Но сейчас… Парень провел рукой по цветку. Настоящий, ощущается, все хорошо. В поле тихо и свежо. Где-то под ногами стрекочут сверчки, а над головой свистят птицы, меж подсолнухов тихо гудит ветер, а у самого краешка носа слышно запах теплого яблочного пирога. Вместо привычного черного плаща на плечах красовалась легкая желтая майка, на голове покачивалась шляпа с большими полями и не менее большим подсолнухом, на груди висел телефон-раскладушка, а на поясе красный поводок. В высоких цветах что-то зашуршало, с каждой секундой приближаясь все ближе и… — Ай! — на спину Такахаши налетел один из его верных псов, опрокидывая на землю лицом вниз. За ним подошел и второй, начиная активно вылизывать чужое лицо. Форест и Вудс радостно залаяли, начиная прыжки вокруг хозяина. — А… — Такахаши еще немного похлопал глазами, пару секунд посмотрел на двух озорников и тут же забрал обоих в крепкие объятья. — Вы живы..! Живы! С вами все хорошо! — слезы ручьями потекли по щекам и это уже было не остановить. Форест, чей нос стал еще мокрее от чужих слез, провел шершавым языком по щеке, словно пытаясь успокоить хозяина. — Таки! — Мама..!?— парень сорвался с места, словно забывая о том, что недавно он больно ударился коленом о землю, когда его Вудс уронил на землю, забывая о красоте подсолнухов. Он бежал на теплый, немного серьезный голос, который одной только интонацией говорил: «я волнуюсь, иди сюда.» — Таки! Сколько я раз говорила не уходить так далеко. — щеки члена корпорации взяли две теплые живые руки. Это был не тот металл к которому Такахаши привык, что он сделал сам, своими руками. Нет, они были теплые, их можно было мять, прижаться и они не будут оставлять следов… — Солнышко?— женщина удивленно похлопала глазами, смотря на то как к ней прижимается сын. — Ну ты же уже взрослый, чего решил так крепко обнять? Ты гулял с собаками меньше получаса, что за это время успело произойти? Женщина опустилась на корточки! Чтобы быть на одном уровне с сыном и по-теплому улыбнулась. Так, как мамы улыбаются еще совсем маленьким детям. И сейчас Такахаши почувствовал себя именно им. Словно не было той трагедии пять лет назад, словно он никогда не был знаком с горящей пурпурной меткой жнеца, не строил вместе с Джеральди и Кирими роботов, словно не было ничего из этого. И не проходило пять лет долгого и томительного ожидания чуда, ожидания мести… Ведь мстить было некому и незачем. —Мамочка… Я люблю тебя… — Такахаши вновь обнял женщину, но теперь уже за шею, начиная рыдать. Громко рыдать. Стесняться было некого. — Ты… В той трагедии… А потом… Пять лет…— слышались лишь обрывки фраз через непрерывные слезы. Форест и Вудс аккуратно подошли к паре, встали на задние лапы и тоже обняли плачущую семью, словно понимали в чем тут дело и почему их любимец сейчас плачет. — Ты о чем, Таки? Какая трагедия? Ты вновь начитался тех страшных книжек, что принес тебе Кирими? А я говорила. Она начала грозить пальцем, распинаясь о том, что подобная литература пагубна для юных мозгов, что она не знает чем думает этот молодой человек, предлагая детям младше такие ужасы, что она обязательно поговорит с ним и научит уму-разуму, а Такахаши лишь широко улыбался, вытирая щеки. Он смотрел на серьезное, но доброе лицо матери, на ее кудрявые каштановые волосы, собранные в высокий пучок, чтобы не мешались при готовке, на ее мягкие руки, увлажненные кремом, на легкие мимические морщины. В конце концов на розовый передник с ярким большим сердцем на груди из которого торчали различные прищепки, пакетики с приправами, совсем крохотный венчик и небольшая книжка рецептов. — Прости! Возможно мне и правда все это просто приснилось. Мама, а где сейчас Джеральди..?— Таки понизил голос, словно их кто-то сейчас подслушивал. — Твой друг с зелеными глазами? Думаю, что до сих пор на озере ошивается, делать ему больше нечего. — Спасибо, мам!— парень коротко ее поцеловал щеку и побежал в противоположную сторону, словно знал куда бежать. — Стой! А пирог? — Я скоро вернусь! Я нарву тебе букет самых великолепных подсолнухов! Такахаши со всех ног бежал через поле подсолнухов. За ним спешили и оба пса, стуча своими маленькими лапками по земле. В груди что-то громко застучало… Возможно в обычной ситуации сам Такахаши ответил, что это сердце, но не сейчас. Это было нечто большее, что-то теплее и волнительнее. Сотни сердец, нет, тысячи! Все они стучали в унисон и заставляли бежать вперед. Работник выбежал к озеру, что было окружено деревьями. Он словно в мгновение попал в совершенно другое место. Ивы, свесив свои ветви к воде, закрывали озеро, делая из него самое скрытое место из всех возможных на земле. Таки пошел по берегу, оглядываясь. — Джеральди..? — робко позвал он, прислушиваясь к каждому шороху. — М? Такахаши?— из под веток выглянуло лицо. Ярко-зеленые глаза подняли прямиком на друга, мгновенно расплываясь в улыбке. — А говорил, что мама не пустит. Залезай! — парень поманил рукой внутрь своеобразного домика. Таки, без лишних сомнений заглянул под ветки ивы и сел где-то на «входе» в эту обитель. Теперь все казалось по своему волшебным и завораживающим. Маленькие листики светились, подобно стайке светлячков, создавая в этом необычном месте еще больше уюта. Джеральди сидел на мягком пледе, рядом стояла миска с рисом, неподалеку на развернутой газете лежали сэндвичи от вида которых мгновенно начинали течь слюнки. — Я… Умг… Планы изменились… — Хах, все в порядке! Я рад, что ты пришел. Один я бы не справился со всей этой едой! — Да… Всегда рад…— из глаз вновь полились слезы. Главу корпорации тут же обняли, прижимаясь к его груди. Такахаши шептал что-то про то, что не справился, про провал, про конец всего. Джеральди лишь удивленно хлопал глазами, не решаясь прервать друга и сказать, что ничего такого и не было, что его никто не предавал, что о мести кому-либо он никогда не думал, что он в целом не понимает, что происходит. Но Джеральди молчал. Молчал, прижимая к себе крошечное трясущееся тело в забавной шляпе. — Все хорошо. Все закончилось. Ты дома. Все теперь будет как прежде…