Однажды я стала твоей сестрой

Расколот золотой сосуд, и даль душе открыта! Лишь тело тут, а дух несут, несут струи Коцита. Обряд творите похорон, запойте гимн святой,  Печальный гимн былых времён о жертве молодой, О той, что дважды умерла, скончавшись молодой! Лжецы! вы в ней любили прах, но гордость кляли в ней! Когда в ней стебель жизни чах, вы были с ней нежней. Так как же вам творить обряд, как петь вам гимн святой? Не ваш ли взгляд, недобрый взгляд, не вы ли клеветой Невинность в гроб свели навек, — о! слишком молодой! Эдгар Аллан По «Линор»

***

— Хах… — я замерла в дверном проёме, скривив губы в печальной усмешке — Даже своими привычками ты возмутительно похож на моего отца.  Тихо шурша полами простого платья из плотного атласа, я приблизилась к изголовью до боли знакомой софы. Наличие спящего Клода, вольготно разложившегося на предмете мебели, меня ничуть не удивило. Разве что немного разозлило. Серьёзно, это начинает раздражать до безобразия… Какого черта этот мужик так похож на моего отца, позвольте спросить?  Нет, идентичность во внешности и характере я, конечно, не беру в расчёт… Как-никак, персонажи одной вселенной. Однако если не брать в расчёт отношение этого Клода к Атанасии, между ними вообще никаких различий нет! Это, черт возьми, неимоверно бесит! Только я решаюсь отправить местного императора к праотцам, как тут же перед глазами возникает призрачный образ моего отца! Что это за проклятие? Уже третий раз сюда наведываюсь!  — Может это какое-то дополнение твоего защитного заклинания, а? — мрачно процедила, нависнув над хмурой рожей императора. Что, плохие сны не дают спокойствия? Поделом тебе, скотина бессердечная!  Едва я дотронулась до лба спящего императора, как тут же передо мной возникла магическая пентаграмма, стреляющая во все стороны мощными разрядами молний. Ха, так вот о какой защите говорил папа… Действительно внушает.  Не будь на мне идентичной защиты, меня бы можно было собирать по кусочкам.  Разумеется, после такого грубого вмешательства пробуждение императора не заставило себя ждать. Холодные, топазовые глаза распахнулись, а сам мужчина резко принял сидячее положение.  Однако я, несмотря на довольно-таки щекотливую ситуацию, оставалась спокойной, позволив себе лишь насмешливо хмыкнуть с выражения лица Клода.  Да, сглупила я… Нужно было просто яд ему в чай подмешать.  — Кто ты такая? — равнодушный, ровный голос был полон скрытой угрозы.  Продолжая изучать фигуру Клода взглядом, я и не думала отвечать на его вопрос. Интересно, получится ли у меня пробить его защитное заклинание, или все же будет более разумно подмешать яду в так горячо любимый им чай?  — Я спрашиваю… Угх…! — мужчина вдруг согнулся в три погибели, хватаясь руками за голову.  Наблюдая за его мучениями, я с облегчением понимала, что его болезненный вид не трогает мою душу. Будь на его месте мой настоящий отец, я бы уже от волнения перевернула всю Обелию, но…  Это. Не. Мой. Отец.  Этот мужчина не вызывал во мне ничего, кроме глухого равнодушия с капелькой презрения.  — Больно, да? — ехидно спросила, занимая место в кресле напротив софы.  Я устроилась так, чтобы лунный свет, пробирающийся сквозь плотные шторы, полностью освещал моё лицо, тем самым демонстрируя визитную карточку царствующей семьи. Разумеется, мужчина напротив меня никаким образом не продемонстрировал своего замешательства, но я кожей ощущала его удивление напополам с гневом. Небось решил, что я кровиночка его покойного-или-живого братца. Что ж, ожидаемо.  — Не замечала за собой садистских замашек, но твои мучения доставляют мне неземное удовольствие, — откровенно призналась, презрительно добавив — Хотя твоя боль не составляет даже половины того, что ты заслужил.  — Что за бред ты… — мужчина прервался, вновь согнувшись от пронзившей голову боли.  — Тебе необязательно знать, кто я такая, — я задумчиво накрутила на указательный палец прядь волос — Просто хорошенько запомни моё лицо. Ведь если я решу избавиться от тебя, оно станет последним, что ты узришь перед своей кончиной.  Я не планировала опускаться до банальных угроз, но и уйти молча тоже не могла.  — И ещё кое-что, — я поднялась с насиженного места, застывая прямо перед императором — Не смей обвинять Атанасию в своей боли.  Едва услышав имя дочери, Клод вздрогнул и метнул в меня вопросительный взгляд, больше не пытаясь держать на лице маску холодного равнодушия.  — Это напоминание о твоем грехе… — доверительным шёпотом сообщила — И полученное тобой наказание.  Перед тем, как телепортироваться, я добавила, не скрывая сожаления в голосе: — Поступи ты не так эгоистично, вас бы ждало будущее, полное счастливых моментов.  Щелк. 

***

— Что-то я совсем раскисла… — проворчала недовольно, лениво растянувшись на цветочной поляне. Той самой, где я когда-то встретила Лукаса. Я даже могла вспомнить точное местоположение дерева, под которым он дрых.  — Р-р-р! — меня больно куснули за лодыжку, и я подскочила, раздражённо отпихивая от пострадавшей конечности неугомонного зверёныша.  Кстати, теперь эта животинка именуется не иначе как "Пушок". Как оригинально, правда? Окрестила его так Атанасия, к которой я повадилась частенько захаживать, тем самым скрашивая одиночество печальной девушки. Животинка, кстати, кличку оценила, и теперь только на неё и отзывается.  — Уйди, зараза блохастая, — шипела я, размахивая руками в бесполезной попытке прогнать четвероногого вредителя. Вредитель угомоняться не пожелал, лишь резвее запрыгав вокруг меня — Иди к Атанасии!  Самое обидное, что именно с принцессой это четвероногое нечто вело себя на удивление покладисто. И чем, спрашивается, я заслужила его немилость? Вот и корми после этого всяких непонятных зверей! Подхватив недовольно ворчащего Пушка на руки, я поспешила в покои Атанасии, дабы сбагрить нарушителя моего спокойствия на ближайшие несколько часов. Ну а что? Пушок нравится Атанасии, а он в свою очередь чуть ли не разрывается от счастья при её появлении. Идиллия же!  — А ты стал тяжелее, — подметила мимоходом, хлопнув визгнувшего паразита по упитанным бокам. И ведь действительно, после нескольких дней плотного питания, эта зверюга больше не напоминала жертву анорексии, набрав парочку новых килограмм. А раньше только толстой задницей и мог похвастаться.  Видимо, мои слова оскорбили его до глубины души, потому что Пушок завозился в моих руках с двойным усердием, угрожающе клацая зубастой пастью около моего лица.  Старательно, насколько позволял мне мой характер, игнорируя все попытки животинки нанести мне физический вред, я телепортировалась в покои Атанасии, тут же скидывая зверя на ковёр. Тот, кувыркнувшись через себя на пушистом ковре, недовольно тявкнул, возмущенный таким варварским отношением. Не добившись от меня никакой реакции, Пушок вцепился в подол моего платья, преисполненный решимостью разорвать его в клочья. Пф, я могу наколдовать себе ещё сотню таких же.  — Что вы… делаете? — тихий, едва различимый голос заставил меня вспомнить, что я нахожусь в чужой комнате.  Обладательница голоса нашлась около окна, удивлённо разглядывая наш всклокоченный дуэт. Отпихнув замершего зверька подальше от себя, я пригладила волосы и поправила сбившиеся рукава платья. Все-таки отсутствие каких-то определённых рамок, за которые мне нельзя выходить, дурно на меня влияет.  — Здравствуйте, принцесса, — испытывая крайнюю степень неловкости, я улыбнулась и приблизилась к девушке, которая уже вовсю возилась с забравшимся к ней на колени Пушком — Мы вас не отвлекли?  Принцесса подняла на меня глаза, наполненные светлой печалью, и отрицательно мотнула головой. Так некстати в моей голове всплыли отрывки моего недавнего покушения на императора, и я вдруг почувствовала неожиданный укол стыда. Да с чего вдруг? Было бы ещё из-за кого…  — Обычно в такое время мне нечем себя занять, поэтому я рада, что вы навестили меня, — неловко призналась девушка, приподнимая дрогнувшие уголки губ в ломкой улыбке.  Я стиснула зубы и отвела потемневший от злости взгляд на пейзаж за окном, не в силах больше смотреть на этого сломленного жизнью ребёнка, у которого нет даже друзей.  И вот как мне, наблюдая за этим постепенно гаснущим взглядом, терпеть существование Клода на этой земле? Тем более, когда этот мерзавец находится так близко…  — Принцесса… — начала я чуть подрагивающим голосом, старательно удерживая клокочущий в груди гнев, — Почему вы так любите своего отца?  Возможно я сейчас вскрывала и без того кровоточащие раны на её сердце, но мне было важно знать ответ.  Я… правда не понимаю её. Почему, имея возможность покинуть дворец и жить полной, счастливой жизнью, она выбирает этого человека?  Человека, голос которого не дрогнул, произнося те жестокие слова в цветочном саду. Которого совершенно не трогали слезы его единственной дочери.  Она ведь добровольно идёт в объятия смерти, с каждым шагом все сильнее затягивая на шее петлю… — Разве должна быть причина, чтобы любить своего родителя? — девушка светло улыбнулась, и на секунду передо мной предстало сияющее лицо моей сестры, полоснувшее по сердцу неожиданной болью.  Не найдясь в ответе я лишь смиренно опустила голову, прикрывая глаза. Я знала, что сейчас Атанасия видит меня насквозь, внимательно разглядывая и впитывая в себя мои эмоции, словно пытаясь извлечь из закоулков моей души все то, что так меня гложет. Я вздрогнула, чувствуя на пальцах тепло чужих ладоней и подняла взгляд, встречаясь с посветлевшими глазами принцессы.  — Леди Астия, со мной все в порядке.  Ложь… Зачем пытаешься убедить меня в этом, когда сама неуверена в своих словах?  — Вы врете… — сипло произношу, но руки не отнимаю, лишь сильнее сжимая в ответ её ладони.  — Вру, — признается она, испустив тихий, ломкий смешок — Но я со всем справлюсь. Обещаю вам, что со мной ничего не случится.  Ты просто не знаешь, что ждёт тебя через год. Хотя… даже знай ты об этом — все равно бы осталась подле своего отца и смиренно дождалась своей участи.  — Просто… — принцесса запинается и, немного сжавшись, будто боясь моей реакции, произносит — Продолжайте меня навещать. Мне будет достаточно просто видеть вас, и я уже буду счастлива.  Прикрыв защипавшие от подступающих слез глаза, я смогла найти в себе силы лишь на один короткий кивок. Словно бездомный щенок, впервые почувствовавший чужую заботу, ты точно так же цепляешься за едва знакомого тебе человека. Тебе настолько одиноко?  — Конечно я буду вас навещать. 

***

Нет, с этим определённо надо что-то делать, иначе я рассудка лишусь из-за этих эмоциональных качель.  Стоило мне только увидеть мелькнувшую в глазах Атанасии радость после произнесенных мною же слов, как я тут же испытала огромную необходимость побиться головой об стену. Насколько же человеку нужно отчаяться, что он радуется даже таким простым словам? Прошло какое-то время, прежде чем я нашла в себе силы уйти, хотя и не хотела оставлять её одну ни на минуту. Ну, хотя бы Пушка с ней оставила… Хоть какая-то компания.  — Да какого черта ей вообще приходится это терпеть?!  Вскоре мой гневный голос эхом прокатился по широкому холму в самой середине леса, где помимо меня не было ни души. Клод Де Эльджео Обелия, ты настоящий подонок! Чёртова ошибка природы..! — Чем она это заслужила, мать вашу?! — вопила я прямо в открытое небо, чуть ли не срываясь на неприличные визги — Если на этой поганой земле есть хоть какие-то боги, почему они смотрят на это сквозь пальцы?! Какого черта, я вас спрашиваю?!  Не слишком ли — так пренебрежительно относиться к родной дочери? С таким презрением смотреть! Равнодушно говорить! Зато чуть ли не сияет как начищенная монета при появлении Дженит! Ва-а, я вне себя от ярости! — Как долго мне, черт вас всех дери, находиться в этом дурдоме? Кем бы вы ни были, у вас не получится держать меня здесь вечно, ясно?! — прокричал во всю мощь лёгких, беспорядочно размахивая руками.  — Я обязательно вернусь обратно! И Атанасию с собой заберу!   Я бы так и продолжала вопить, пытаясь достучаться до высших сил, если бы откуда-то со стороны не послышалась ленивый голос.  — И куда же?  Я подавилась новой порцией возмущений и машинально повернулась к источнику звука.  Там, в тени деревьев, я могла разглядеть лишь пару подозрительно знакомых рубиновых глаз, с интересом следящих за каждым моим движением.   — Так куда ты хочешь вернуться?   Незнакомец сделал шаг вперёд, ступая прямо под солнечные лучи, и я почувствовала, как сердце с глухим стуком проваливается куда-то в пятки. Наблюдая, как длинные, чёрные пряди колыхаются на слабом ветерке, я и сама не заметила, как с моих губ сорвалось одно единственное слово:  — Лукас?