Зажги свою звезду

После второй магической войны Драко Малфою пришлось отдуваться по полной. Он был далеко не единственным из своих одноклассников, кто к тому времени уже имел метку, ну вот слава о его так называемых достижениях однозначно перебивала любого другого из слизеринцев. Разборок, конечно же, избежать не удалось, да он даже и не надеялся. Три покушения на жизнь Дамблдора, всем известное положение его отца, как чуть не правой руки Волан-де-Морта, в то время, как о немилости Люциуса в последнее время знали далеко немногие. Как и о том, что Малфоя-старшего на самом деле под конец и членом приближенного круга Тёмного Лорда можно было считать с натугой. Впрочем, Драко Малфой прекрасно осознавал и другое: отделался он на самом деле довольно легко, и всё могло быть значительно хуже. Если бы не Нарцисса, которая по всеобщему мнению своей ложью предрешила исход войны. Если бы не его импульсивный, но вполне преднамеренный бросок своей волшебной палочки Поттеру, который её легко поймал налету, на самом деле никого не удивив: оба были опытными ловцами своих команд по квиддичу на протяжении достаточного времени, чтобы вполне быть способными предсказывать движения друг друга. Если бы не тот факт, что отец однозначно заявил, что за решения своей семьи и несовершеннолетнего сына несёт полную ответственность. Если бы не показания самого Гарри Поттера, к огромному удивлению Малфоя подтверждённые Рональдом Уизли и Гермионой Грейнджер. Притом, об их старинной вражде семьями с Уизли в волшебном мире знали все. Как и о том, что Гермиона тоже не имеет никакой причины питать к нему какие-либо чувства, кроме ненависти или по меньшей мере неприязни. В этом тоже секрета не было, поскольку если кто-то и не знал, то любой в Хогвартсе мгновенно делился с ним подобной информацией. То есть, никому в голову не пришло, что золотое трио могло его выгораживать или преувеличить «геройство Малфоя». Скорее, любой бы просто заключил, что Поттер, Уизли и Грейнджер при возможности эти самые его сомнительные достижения приуменьшат. А ещё был слух, что всё-таки обезоружил Альбуса Дамблдора именно Драко Малфой. Что подтвердил портрет Северуса Снейпа, не только посмертно оправданного и восстановившего свою репутацию, но и возведённого в статус героя. К слову, порой Малфою казалось, что именно последнее сыграло наиважнейшую роль в решении благосклонно отнестись к внезапному заявлению Малфоя принять его на курсы авроров. Во всяком случае, Аластор Муди однажды очень непрозрачно на это намекнул. Но всё в жизни Драко Малфоя могло быть намного мрачнее, как и его так называемая реабилитация более сложной, если бы не Гермиона Грейнджер. Что удивлением и шоком не являлось, хоть Малфой был абсолютно уверен, что сама «умнейшая ведьма их поколения» о значимости своей роли в его судьбе даже не подозревала. Просто, однажды на очередном собрании членов Ордена Феникса, слушая планы старших и более опытных боевых товарищей о том, как именно им следует поступить с такими Пожирателями Смерти, как он сам, а именно: молокососами, которых вступить в ряды сторонников Тёмного Лорда либо заставили их родители, сложившиеся обстоятельства и безвыходное положение, либо они это сделали по глупости, Грейнджер принялась рассуждать вслух. – Знаете, а ведь у всех у них, мне кажется, просто не было выбора. – Выбор есть всегда, Гермиона, –холодно осадила магглорождённую волшебницу Андромеда Тонкс. Они обсуждали в тот момент именно его, её племянника и сына младшей сестры, и Андромеда, в отличие от Гермионы, была настроена прощать намного меньше. – Уж поверь мне, я знаю об этом не понаслышке. Порой этот выбор далеко не лёгкий, но он есть. И в конечном итоге, каждый решает, какому пути следовать. – Я понимаю… Гарри Поттер потом ему рассказывал, что в тот момент Гермиона старательно отводила глаза, избегая смотреть на бывшую мисс Блэк. Чистокровную волшебницу, в свое время сделавшую собственный нелёгкий выбор. Выжженную с семейного гобелена своими одержимыми родственниками, потерявшую единственную дочь, не говоря уже о муже, и теперь воспитывавшую внука, который даже никогда не появится на любом изображении семье Блэков. – Но в отношении таких ещё вчера сопливых мальчишек, как тот же Малфой или Нотт, - продолжила свою мысль Гермиона. - Даже Паркинсон, настаивавшей, чтобы они выдали Гарри Волан-де-Морту, мне все равно кажется, что львиная доля проблемы в том, что они элементарно не знают ничего о мире магглов, кроме пропаганды. – Незнание закона не освобождает от ответственности, – отчеканил Аластор Муди. – Незнание культуры или каких-то фактов не извиняет геноцид и массовые убийства, – выплюнул Кингсли практически одновременно со своим бдительным коллегой-аврором. – Ты же с детства знаешь, какой Малфой откровенный расист и просто ублюдок, – привёл в его мнении намного более сильный аргумент хотя бы потому, что все слова в этой фразе он прекрасно понимал, Рональд Уизли. Гермиона перевела взгляд на Гарри, но парень молчал, сжав зубы и до белизны костяшек сцепив на столешнице переплетенные между собой пальцы. Прищурив глаза, Поттер ожидал аргументов своей лучшей подруги и верной соратницы, воздерживаясь пока высказывать собственное мнение. – И вы все бесспорно правы, – вздохнув, продолжила Гермиона. Много месяцев спустя, когда они начали доверять друг другу, Поттер избрал поделиться с напарником этой историей. Забавно, но никогда не отличавшийся прекрасной памятью в школе, Гарри повторял слова Грейнджер практически дословно. – Но, быть может, вместо Азкабана мы покажем им, как все обстоит на самом деле? Проведём, так сказать, ликбез, позволим им окунуться в культуру магглов и узнать, какие мы все на самом деле? – Ты не маггл, Гермиона, – вновь встрепенулся Рональд Уизли. – Это детали, Рон, – небрежно отмахнулась от рыжего Грейнджер. – Вы предлагаете, мисс Грейнджер, лишить их магии, отобрать волшебной палочки и на время отослать в мир магглов? Заставить Малфоя и ему подобных на своей шкуре узнать, каково это: жить без волшебства? – Аластор Муди и Кингсли сказали это практически одновременно и довольно заинтересованным голосом. – Отнюдь, – Гермиона отрицательно покачала головой. – Я ведь не пытаюсь заставить их ненавидеть мир без магии. Или нас всех за подобную жестокость к людям, которые существования без волшебства просто не представляют себе. Для них это может быть хуже, чем Азкабан. Я предлагаю поставить каждого в пару с каким-нибудь магглорождённым или знакомым с миром магглов полукровкой и отправлять их на экскурсии. Не для того, чтобы наказать, а показать, как дела обстоят на самом деле. Я сама, Финч-Флетчли, Криви… Мы все будем совершенно не против. Поттер рассказывал, что после этого в комнате наступила мёртвая тишина. Взрослые волшебники переглядывались, первой пожала плечами Андромеда Тонкс. Гарри так и не сказал ни слова, во всяком случае, Поттер промолчал в тот вечер. Впрочем, его никто не спрашивал. Мозгами золотого трио была Грейнджер, а не он. Впоследствии Гарри усмехнулся, что тогда подумал: «Вот когда нужно будет «продавать» эту идею прессе, уверен, буду стоять рядом с Гермионой». Идею никому «продавать» не пришлось. Обдумав все аргументы и тщательно взвесив за и против, Кингсли решил самостоятельно и без дальнейших обсуждений, что Грейнджер права. Драко даже не мог бы с уверенностью сказать, знает ли сама Гермиона, что её аргументы возымели такой вес, и что вскоре объявленный министром магии, Кингсли поступил именно так, как она и предлагала в тот вечер. Правда, Гермиону в этот проект не вовлекали. Наверное, просто не хотели травмировать, да и к тому моменту она уже опекала Поттера на курсах авроров. А вот в жизни его самого, Теодора Нотта и таких, как Панси Паркинсон, её идея сыграла огромную роль. Им дали второй шанс, и на этот раз они его не проморгали. Самая умная ведьма оказалась права: нужно было всего лишь окунуть их в культуру, показать, как дела обстоят на самом деле, и стереотипы треснут по всем швам сами собой. У них были разные кураторы. Драко знал, что Теодор был приставлен к Колину Криви. Панси Паркинсон в конечном итоге просто сошлась с одной магглорождённой волшебницей, с которой вместе впоследствии и поступила на курсы колдомедиков, а потом продолжила работу в Святого Мунго. А вот куратором Малфоя к его огромному удивлению оказался Джастин Финч-Флетчли. Драко помнил этого симпатичного, не слишком серьезного и приятного парня с Хаффлпаффа. Джастин не был дураком, но не отличался качествами, необходимыми для Рейвенкло. Он не был трусом, но на Гриффиндор не попал. И очень скоро после начала их общения Малфой мог бы с точностью предположить, что Слизерин ему не предложили лишь по статусу крови. Финч-Флечли происходил из довольно состоятельной семьи, а при более близком знакомстве показал, что он обладает прекрасными манерами и повадками, да и вообще во многом рассуждает не так уж отлично от самого Малфоя. Впрочем, после войны вообще оказалось, что подобное можно было сказать о большинстве магглорождённых волшебников, на которых в Хогвартсе Драко всегда смотрел свысока, и в первую очередь о той же самой Гермионе Грейнджер. Как оказалось, Джастин, когда узнал от Кингсли о программе реабилитации, как её официально называли, сам предложил свою кандидатуру. А потом Джастин попросился стать куратором именно Малфоя. Впрочем, Драко впоследствии обнаружил, что Кингсли слегка откорректировал слова Финч-Флетчли, потому как тому было не так уже важно, чтобы курируемым им был именно Малфой. Но в список его предпочтений Драко однозначно входил. Конечно, они не стали с первого же вечера лучшими друзьями. Забавным было, что некоторую отстраненность между ними долгое время поддерживал именно Джастин. Малфой не был дураком, на самом деле он был слизеринцем, и поэтому с магглорожденным вёл себя, как при налаживании любых деловых отношений: корректно и сдержанно. Драко не бросался своему куратору на шею, но при любой возможности пытался подчеркнуть, что от прежних идеалов отрёкся и точки зрения теории чистоты крови больше не придерживается. Джастин какое-то время к нему приглядывался, тоже держась, словно при налаживания деловых контактов, и заставляя Малфоя каждый раз ловить себя на мысли, что их общение ничем не отличаются от привычных взаимодействий на Слизерине. Через несколько недель их запланированных походов по музеям, библиотекам и картинным галереям, Джастин явно пришел для себя к какому-то заключению, потому как с его стороны холодности вдруг заметно поубавилось. Словно Финч-Флетчли убрал ту самую пресловутую «вытянутую руку», на расстоянии которой держал Малфоя все это время. Чистокровный сын Люциуса и магглорождённый парень не стали лучшими друзьями, но Малфой был готов поклясться: его отношения с Джастином в конечном итоге оказались на том самом уровне, на котором было и большинство его взаимодействий с однокурсниками со Слизерина. Долгое время Драко не мог понять, какой интерес имел Финч-Флетчли во всей этой авантюре. А то, что магглорождённый волшебник относится к ситуации, как любой известный Малфою слизеринец, Драко очень быстро понял. Джастин открыл карты где-то через месяц. Точнее, Малфой из его вопросов и на первый взгляд ничего не значащих разговоров наконец понял, что именно нужно было выпускнику Хаффлпаффа. Сын довольно таки состоятельного бизнесмена, Джастин давно уже понял, что теперь, когда все пути в волшебном мире для него открыты несмотря на статус крови, ему не должно составить больших проблем подняться по социальной лестнице. Конечно, с точки зрения изначально материальной и бизнеса, потому как Джастин уже организовал какое-то подающее большие надежды дело, а вот от самого Малфоя ему нужна была информация о старом мире. Джастин хотел узнать об обычаях и традициях общества, и именно чистокровный, такой, как Драко, мог заполнить этот пробел в его познаниях. Что Малфой и сделал, при этом своей прямолинейностью удивив магглорождённого парня: Драко просто выложил карты на стол и напрямую спросил, не пригодится ли Финч-Флетчли в его амбициях знание традиций. А потом они долго буравили друг друга взглядами, скрестив те, словно боевые палочки, и в конечном результате, кивнув, одновременно ухмыльнулись. Они друг друга поняли. Друзьями Малфой и Финч-Флетчли опять же не стали, но понимания достигли. После реабилитации Малфой отправился работать в Аврорат, посчитав это наилучший стезей к исправлению своего статуса, да и просто, если уж сказать начистоту, это было как раз тем, о чем он мечтал с детства, но боялся даже намёком выдать свои амбиции отцу. Финансовое положение Малфоев не нуждалось в его постоянном внимании, и Драко было достаточно изредка, несколько раз в неделю, проводить пару часов, просматривая отчёты, чтобы семейный бизнес продолжал процветать. В принципе, его отец тоже всегда стремился лишь поддержать его на плаву, как стабильный источник дохода. Амбиции самого Люциуса распространялись в несколько другую сферу: политику. Драко политика была абсолютно не интересна, но вот все ответственные лица у руля его компании ещё при жизни отца привыкли, что сами Малфои в делах бизнеса принимают отдалённое участие. Достаточное, чтобы не пустить все на самотёк и не пропустить момент, когда компания начнёт тонуть, но и стремление к мировому господству в бизнесе тоже отсутствовало. В отличии от того же Джастина. Через некоторое время Финч-Флетчли привлёк к делу Лонгботтома и начал сотрудничать с компанией Малфоя. И вновь это послужило интересам их обоих. *** Вопреки всем ожиданиям Гермионы, ужин проходил в довольно непринуждённой обстановке. Невилл пришел вместе с Луной, с которой они довольно серьёзно встречались и собирались в недалёком будущем сыграть свадьбу. Лавгуд непринуждённо и без каких-либо прелюдий предложила Гермионе стать одной из подружек невесты, а когда Грейнджер напомнила, что близкими подругами они никогда не были, Луна лишь пожала плечами. – Ты всегда была мне ближе, чем многие другие. И относишься ты ко мне и Невиллу тоже намного лучше, чем большинство моих знакомых. Плюс, я уже выбрала цвет для платьев подружек невесты, и ты в нём будешь выглядеть просто сногсшибательно. Кстати, Невилл попросил Гарри быть его свидетелем, так что все будет прекрасно. А потом она мечтательно улыбнулась и призвала из маленькой сумочки, когда-то подаренной ей на день рождения самой Гермионой, перо и пергамент, тут же принявшись что-то самозабвенно писать. Похоже, слева направо. Лонгботтом только согласно кивнул головой, признавая справедливость всех слов своей дамы сердца, Джастин уже успел вскользь упомянуть, что на свадьбу приведёт девушку, намерения по отношению к которой у него довольно серьезные. Финч-Флетчли очевидно встречался с чистокровной ведьмой с Рейвенкло, и эта новость никого не удивила. Гермиона ждала колкостей от Малфоя или Нотта, но оба стратегически молчали. Прищурившись, Грейнджер всё-таки решила обсудить возникшего в комнате розового слона. Когда Джастин, вежливо извинившись, покинул комнату, чтобы обновить запасы спиртного, Гермиона последовала за ним. – Ты встречаешься с чистокровной? А как же их предубеждения против нас? – Рита училась не на Слизерине, – Джастин пожал плечами. – Более того, Гермиона, на самом деле, настолько предубежденно к нам относилось лишь несколько семей чистокровных волшебников. Да и те уже начали менять свои взгляды, если ты не обратила внимание. Во всяком случае, наши ровесники. В принципе, ты опять оказалась права, но тебе же никто ничего не сказал? – Что ты имеешь в виду? – Гермиона нахмурилась. Несмотря на то, что признаваться в этом самой себе очень не хотелось, Грейнджер была довольно честолюбива и амбициозна. В школе это проявлялось в её стремлении постоянно отвечать на все вопросы и показывать, что она не только не хуже всех, но и намного лучше. Для себя Гермиона это оправдывала желанием доказать, что заслуживает своё место в волшебном мире, права на которое ей так недвусмысленно отрицают чистокровные. На самом же деле, она обожала оказываться права и была далеко не против, когда это признавали окружающие. – Твоя идея, Гермиона, – Джастин усмехнулся и плеснул себе коньяк. На её вопросительный взгляд, Финч-Флетчли лишь насмешливо пожал плечами. – Гарри прав, коньяк намного лучше, чем их драклов огневиски. И да, я не собираюсь подстраивать свой вкус под это волшебное пойло только потому, что оно «волшебное». Но отвечаю на твой вопрос, они ведь тебе благодарны за многое. Помнишь, ты когда-то предложила Кингсли способ поработать с нашими сверстниками? Показать им не волшебный мир, объяснить, что мы не стадо животных, и не только преуспели во многом, но даже легко их обогнали? Кингсли тебя послушал тогда, и многие из нас участвовали в этой программе. – Ты был куратором какого-то чистокровного? Или, той самой девчонки, которую ты упомянул? – Рите программа была не нужна, она никогда не была приверженкой теории чистоты крови и не страдала слепой верой в их превосходство. К слову, мало кто на факультете Рейвенкло имел достаточные шоры на глазах, чтобы не заметить таких волшебников, как ты. Плюс, у них ведь и у самих было предостаточно магглорождённых. Я был куратором Малфоя, к слову, а Колин Криви работал с Ноттом. – Мои соболезнования, – Гермиона закатила глаза. – Могу себе представить, какое удовольствие ты имел от этого «курируемого». – На самом деле, все было очень просто, – Джастин прищурился и опустился на стул. Гермиона присела напротив, повинуясь его приглашающему жесту. – Мне с ним нечего было делить, Гермиона. Плюс, наше общение было довольно взаимовыгодным, поскольку я извлёк из него не меньше, чем Малфой. – Серьезно? – Грейнджер не спрашивала, скорее просила продолжать, и парень это прекрасно знал. – Ты же в курсе, что мой отец довольно успешный бизнесмен, – Джастин дождался, пока его собеседница кивнёт, и продолжил. – Отец всегда говорил, что в любых деловых отношениях должна быть взаимная выгода, потому что благотворительность недолговечна. Плюс, отец всегда учил меня, что если я собираюсь строить деловые отношения с кем бы то ни было, не мешало бы изучить их язык и менталитет. – Другими словами, – Гермиона спокойно кивнула, понимая. – Ты использовал Малфоя, чтобы узнать всё, что только возможно, об их традициях и мире. То, чему в Хогвартсе не учат. – Как всегда, хватаешь на лету, – Финч-Флетчли улыбнулся, поднося коньяк к губам. – Не так это уже сложно понять, – Гермиона сейчас задумчиво смотрела в окно. – Да и Гарри уже успел мне намекнуть, что ты перенял некоторые их привычки и следуешь более традиционному подходу. Теперь начинаю понимать. – В любом случае, – продолжил Джастин. – Мне это все тоже оказалось очень выгодно, а Малфой вёл себя, как истинный Слизеринец. Прекрасно видел, что выёживаться будет ему же дороже, и кооперировал во всём. Конечно, какое-то время мы друг к другу присматривались, я хотел быть уверен, что у Малфоя серьезные намерения. Друзьями мы не стали, но я так понимаю, что это понятие на Слизерине вообще инородное. А зато взаимную выгоду увидели довольно быстро, оба её оценили и перевели наши отношения на более деловой уровень. Который, к слову, нам обоим ближе. Помнишь, я намекал на молчаливого партнёра? Это Малфой. Невилл, конечно, тоже чистокровный и коренной волшебник, но репутация Лонгботтомов простирается в мире бизнеса намного меньше, чем Малфоев. – А тебе шляпа Слизерин никогда не предлагала? – Гермиона насмешливо изогнула бровь. – По статусу крови не положено, сама понимаешь, – Джастин театрально развёл руками и отсалютовал ей своим стаканом с коньяком. – А поскольку твоего ума или гриффиндорской храбрости у меня нет, отправила к трудолюбивым. В принципе, все это «деление» такая муть, что давно пора было бы распределение шляпой вообще отменить. Грейнджер лишь пожала плечами, теперь задумчиво глядя в окно. Через несколько минут на кухне появился под предлогом выбора следующей порции горячительного Драко Малфой, и Джастин заторопился вернуться в гостиную. Дальнейший разговор незаметно перетек в русло бизнеса, Лонгботтом в очередной раз, как оказалось, предложил Поттеру присоединиться, и к всеобщему удивлению, Гермиона поддержала его предложение. – Судя по всему, Гарри, у них там все очень перспективно, – серьёзным тоном поведала Поттеру подруга детства, к советам которой он научился прислушиваться ещё лет в одиннадцать. – Да не привлекает меня бизнес, – отмахнулся Поттер, но на этот раз к уговорам присоединился Малфой. – Можешь быть молчаливым партнёром, как я, – Драко хладнокровно выдержал изумлённый взгляд напарника. – В принципе, они только изредка упоминают свои идеи, ты их выслушиваешь, в основном соглашаясь, особенно если они ещё все это прогонят перед Грейнджер, а твое имя им не помешает. – Как и твое? – Поттер одарил своего напарника все ещё полным изумления взглядом. Малфой только пожал плечами. – Ладно, я не против, – под многозначительным взглядом Гермионы пожав плечами, сдался избранный и победитель Тёмного Лорда. – Отличное решение, – отсалютовав тем же коньяком, ухмыльнулся Малфой. – Решил, что Грейнджер плохого не посоветует? – Решил, что советы и участие Гермионы столько раз спасали мне жизнь, что вполне могу её мнению доверить и финансы, – Поттер, не мигая, встретил взгляд Малфоя. – Да и твоим заключениям я привык доверять, когда дела касаются намного более важных вещей. А тут все вообще элементарно. Невилл и Джастин быстро обменялись взглядами, и Гарри про себя хмыкнул: почему-то он был уверен, что теперь эти двое с утроенными усилиями приступят к обработке Грейнджер. Что там они от неё хотели? Позиция внештатного консультанта, с которым они просто могут советоваться? Теперь он и сам не против настойчиво порекомендовать подруге принять во всём этом участие более официально и не за одно «спасибо».