Подопытный

Сидели в кабинете при свете палочек — Тера стыдилась своего заплаканного лица, которое после таких долгих рыданий наверняка опухло и покраснело. Она на ощупь нашла сумку, порылась в ней и вытащила на стол маленький мешочек и чайный сервиз, при виде которого брови Люпина удивлённо поползли вверх. — Что?.. Сумка под заклятием Незримого расширения, там и не такое можно найти, — довольная собой, сообщила девушка. — Берите чашку. Она из маминого сервиза. Можно сказать, фамильная ценность. — А что ещё туда помещается? — полюбопытствовал мужчина, принимая из её рук небольшую белую чашку, расписанную голубыми цветами. — По мелочи, ничего особенного. Агуаменти! Бойлио! — засыпав в чайник содержимое мешочка, которое оказалось всего-навсего заваркой, мисс Моррисон залила её кипятком и закрыла крышкой, давая настояться. — Пара простыней и наволочек, подушка, плед, смена одежды, предметы гигиены, некоторые лекарственные зелья, несколько книг, обычно что-нибудь из еды и альбом с фотографиями. — Звучит так, как будто у вас уже какое-то время нет дома, — вдруг вымолвил оборотень, внимательно глядя на собеседницу. — Я-то знаю. Тера вздохнула. Врать больше не было смысла. Она немного помолчала, расплетая косу, чтобы как-то занять руки, не желавшие лежать спокойно. — Вы правы. Я продала его, чтобы были деньги на первое время работы Отдела помощи вервольфам — ингредиенты для зелья дороги. Он выронил чашку, едва успев подхватить её в воздухе другой рукой: — Тера! Вы добровольно лишили себя жилья, и ради чего? Ради горстки никому не нужных отбросов общества? — Не смейте! — вспылила девушка, тряхнув головой. Густые тёмные волосы рассыпались по её плечам. — Моя мать была одной из них. Вы ведь видели, — уже тише добавила она и опустила взгляд, стыдясь внезапной вспышки. Скрывая смущение, налила собеседнику и себе чай, ухитрившись проложить дорожку из капель от одной кружки до другой. Люпин взял горячий напиток обеими руками, принюхался, отхлебнул. Мисс Моррисон села напротив него и, обжигаясь, выпила залпом почти половину кружки. Поморщилась — всё-таки слишком горячо — и неожиданно заговорила сухо, безэмоционально, словно не о себе. — Моя мать очень любила всякие диковинные растения — до сих пор помню её кошмарные росянки или эту раффлезию с её мерзким запахом тухлого мяса, — она чуть улыбнулась, но улыбка вышла печальная. — За одним отправилась в Запретный лес, там её и укусили. — Я всегда думал, что, кроме меня, ни один оборотень там не бегал, — Ремус сделал ещё глоток, чувствуя, как по телу разливается тепло. Чай оказался отменным, компания этой необычной зельеварки — достаточно приятной; к тому же, он понял, что ей просто жизненно необходимо кому-то выговориться. — Мама тоже так думала. Мол, слухи. Может быть, Сивый выследил её специально. Не знаю и знать не хочу, — Тера быстро утерлась рукавом, сложила руки на стол и опустила на них голову. — Мне было пять, волчье противоядие тогда ещё не изобрели. Каждое полнолуние она уходила из дома, боясь навредить мне и отцу. Каждый раз мы не знали, вернётся ли, сможет ли защитить себя… Много раз пыталась уйти насовсем, отец разыскивал её, возвращал, она рыдала и обнимала меня, тоже плачущую, я хватала её за мантию и умоляла больше не уходить… — она зажмурилась и затрясла головой, отгоняя слёзы. Мужчина поднялся, обошёл стол и нерешительно положил руку на её плечо. — Тера, ваша мать любила вас и ни за что не оставила бы, если бы не эти страшные события. — Вы понимаете, да? Вы ведь чувствуете то же самое, что и она. Когда мне пришло письмо из Хогвартса, какое это было облегчение для семьи! Наверное, для вашей тоже, когда вам позволили обучаться там? — Ещё бы, — с коротким смешком подтвердил Люпин, размышляя, убирать руку или можно пока оставить, чтобы мисс Моррисон чувствовала его поддержку. Она угодила точно в больное место — Ремус уже долгое временя не навещал сына, чувствуя перед ним вину за гибель матери и стесняясь ликантропии. А теперь сам успокаивает молодую волшебницу, чья мать регулярно сбегала из дома из-за пушистой проблемы. Хорош, нечего сказать. — Дальше ничего интересного — я закончила Хогвартс с довольно средними отметками, но твёрдым «превосходно» по зельеварению и не менее твёрдым намерением разобраться с оборотнями раз и навсегда — очень наивно с моей стороны. — Амбиции вполне простительны при ваших умениях, — мягко возразил оборотень. — На самом деле я умею не всё. Вот Амортензия, например, которую я незаметно подлила вам в чай, нисколько не подействовала. Оборотень, в этот самый момент решивший приложиться к своей кружке, едва не поперхнулся: — На оборотней ведь не действует!.. — с трудом выговорил он, отдышавшись. Тера выпрямилась и снисходительно посмотрела на него: — Мистер, я изучаю оборотней и зельеварение, сколько себя помню. Немного изменить состав — и вы падёте к моим ногам, как мешок с картофелем. Но это была просто шутка, честное слово. — Имейте в виду — я старый больной оборотень без гроша за душой, так что приберегите Амортензию для кого-нибудь получше, — рассмеялся Ремус, убирая наконец руку с её плеча. Кажется, мисс Моррисон не собирается разражаться новым потоком слёз, можно выдохнуть. Она улыбнулась и допила свой чай; повертела в руках чашку, глядя на узор из чаинок, оставшийся на дне. — Знаете, все в школе ненавидели прорицание, а мне нравилось, — проговорила девушка задумчиво. — Нет, я не верю в эти штуки, но мне казалось очень забавным угадывать фигуры в чае. Вот, взгляните! — она повернула чашку так, чтобы Люпину тоже было видно, и придвинулась ближе. — Я даже помню, что означают некоторые знаки. Например, тут весло — важное, но очень трудное дело, которое нужно продолжать, несмотря ни на что. Мой Отдел, очевидно. А вот тут — крест: страдание, неприятности. Словом, ничего хорошего, поэтому можно не верить, — Тера легко встряхнула чашку, приводя чаинки в совершенный беспорядок. — Вы верите только в хорошее? — улыбнулся Ремус. — Конечно, а как же иначе? — очень серьёзно сказала его собеседница. — Сбывается то, во что веришь. Я вот верю, что смогу изобрести лекарство от ликантропии. Давайте будем верить вместе? — она с почти детской непосредственностью схватила его за руку и подняла голову: зелёные глаза встретились с голубыми, и мужчина вздрогнул. — Тогда шансы повышаются. — Я попробую, — он слегка пожал её тёплую ладонь и, не удержавшись, спросил: — Но ведь вы боитесь оборотней. Ваш боггарт — оборотень! Почему вы так упорно стремитесь нам помочь? — Мистер Люпин, я боюсь одного совершенно конкретного оборотня — своей матери в волчьем обличии, а она уже мертва, — устало произнесла Тера. — Мне было двадцать, я приехала на каникулы из Высшей Школы Зельеварения. Было полнолуние, мама как раз собиралась выпить зелье, когда ворвались Пожиратели. Они говорили, что Волан-де-Морт возродился, и призывали маму вступить в их ряды; она отказалась. Один из них, человек, который ухаживал за ней ещё в школе, но был отвергнут, упрашивал её, угрожал, но безуспешно. Нас должны были убить, но тут вмешалась луна. — Ваша мать обратилась? — дрогнувшим голосом спросил он. — Да. Отец успел отбросить меня заклинанием, я упала за диван и потеряла сознание. Думаю, это к лучшему… — её начало трясти; мисс Моррисон порывисто поднялась на ноги, обняла Люпина — точнее, даже не обняла, а ухватилась за него, как за спасительную соломинку: — Утром я обнаружила троих растерзанных Пожирателей и отца. Он умер от того, что ему разорвали горло. Знаете, оборотни ведь никого не узнают в волчьем обличии. — Мерлин, Тера!.. — он неуклюже прижал её к себе, чтобы унять дрожь, чувствуя пушистые чёрные локоны у самого своего лица. — Отец не смог применить к ней магию, но успел защитить меня. Мама сбежала, больше я никогда её не видела…точнее, не видела живой. Я хочу сделать всё, чтобы Джон Роберт Баркли, Косой переулок, 5, не работал сутками, а жил спокойной жизнью, чтобы Джесси Ричард Брайант, укушенный во время Второй магической войны, мог поехать в Хогвартс и учиться со всеми детьми, чтобы вы, Ремус Джон Люпин, жили со своим сыном и достойно зарабатывали на жизнь, понимаете?.. — Тера, тише, тише… — оборотень был совершенно растерян и внезапным откровением, и пылкой речью. Девушка отстранилась и внимательно посмотрела ему в лицо. Её глаза были совершенно сухими и горели лихорадочным блеском. — Спасибо за компанию, это был неплохой вечер. Надеюсь, я вас не слишком шокировала и заставила хоть немного задуматься, а? — она усмехнулась. — А чай вкусный? — Да, спасибо, — пробормотал мужчина. — Ваша компания была мне приятна. Как надумаете учиться ЗОТИ, дайте знать, я с радостью помогу. — Буду иметь в виду, — мисс Моррисон проводила его взглядом до самых дверей, а когда он зачем-то обернулся, точно забыл что-то, помахала рукой и улыбнулась. Тера не любила откровенничать с людьми — этот оборотень стал первым, кому она рассказала о гибели родителей. Ремус Люпин вышел из Министерства магии в ночь, глотнул холодный лондонский воздух. Сделав несколько шагов, он вдруг замер, как вкопанный, провёл ладонью по лицу и трансгрессировал. Андромеда Тонкс, урождённая Блэк, проснулась от громкого стука в дверь. Испугавшись за спящего в соседней комнате трёхлетнего внука, пожилая женщина торопливо схватила палочку, путаясь в рукавах, накинула мантию и вышла в прихожую. — Кто там? — спросила она, наставив палочку на дверь. — Откройте, миссис Тонкс! Это я, Ремус! Услышав голос непутёвого зятя, не появлявшегося на пороге чуть ли не со дня смерти дочери, миссис Тонкс охнула и выронила палочку.