Я ангел твой и твой я грех

      Жизнь… Как же она непредсказуема. Сколько впереди ждёт ещё испытаний, сколько опасности поджидает за каждым новым поворотом?       Айви бы предпочла ещё десять тысяч жизней оставаться обычной, нежели слыть единожды особенной. Эта изюминка исключительности тянула за собой непроизвольное волокно неприятностей и хлопот, пропитанные чужим ненадобным вниманием. Быть полукровкой в нынешних реалиях оказывалось ещё опасней, поэтому готова Элмерс была уже ко всему. Вряд ли бы что-то смогло её удивить или напугать настолько, чтобы стало в новинку. Всё это ассорти она уже испробовала на своей шкуре.       Элиан на связь так и не вышел. Главное, чтобы с ним всё было в порядке. Что ж, всё время надеяться на кого-то - не выход из любой ситуации. Годы, проведённые подле Эрагона, размягчили Элмерс донельзя, так что от былой самостоятельности остался лишь пустой звук, в чём девушка непременно очень сильно себя корила. Нельзя, нельзя так растворяться в человеке, нельзя становиться частью его, а не отдельной личностью. Порядком надорванные струны нервов нагоняли на самые нелицеприятные догадки, но Элмерс отгоняла их с ужасом, не желая даже помыслить об этом. Словно подумай об этом хотя бы раз, и они могли сиюминутно реализоваться в виде разрушительной силы – воплотить все ужасы, навеваемые нездоровым рассудком, в явь.       Кодей тайком вывез девушку с дочерью в свой дом, находящийся на некоем отдалении от города. Вечная суета утомляла престарелого серафима, поэтому ему не хотелось видеть её и вблизи своего места отдыха. Бывал он здесь не столь часто, предпочитая пользоваться комнатой, предоставленной для почетного советника. Но коль здесь начали твориться такие страсти и ужасы – остаться в стороне не смог.       Вымотанная за день облачная принцесса уже начинала клевать носом, с удивительной для ребёнка терпимостью дожидаясь должного осознания со стороны матери. Не без слёз, конечно, всё обошлось, однако дитя как будто чувствовало, что Айви сейчас слишком потерянная и растерянная. Потому не слезала с рук матери, постоянно утыкаясь маленьким лицом в грудь, словно пытаясь спрятаться от всего окружающего мира. В те самые моменты Элмерс кутала её в заботливые объятья, баюкая, утешая. Этот маленький комочек тепла, этот лучик света, давал мотивацию бороться дальше и не опускать руки. Не было в этом мире сейчас ничего важнее, чем любимый и дочь – миниатюрная копия папы. Она не знала, как помочь Эрагону и лишь из-за опасности потерять дитя не делала ничего, дабы не пошатнуть и без того неустойчивое положение дел.       Предоставленная комната подарила временное ощущение комфорта. Расстеленная свежим бельём постель просторно и уютно приняла в свои объятья миниатюрное хрупкое тельце. Элмерс до боли закусила губу, понимая, что второпях не прихватила никаких вещей – главной целью было как можно быстрее скрыться. Услужливая горничная привлекла внимание ненавязчивым обращением, протягивая ночную сорочку.       – Не сочтите за грубость, Айви. Мы подготовили к вашему приезду одежду для Вас и для малышки Амелии. – Проговорила она ровным тихим голосом, боясь растревожить засыпающее дитя.       – Спасибо Вам. – Айви приняла ношу женщины, оставляя её на другой стороне кровати. Тихонько высвобождая полуспящую Амелию от лёгкого платья, она аккуратно накрыла её одеялом. В комнате было тепло, да и пуховое мягкое одеяло должно было подарить должный комфорт. Засыпающая девочка почти не отреагировала на вечернюю ласку, слегка морща нос, после чего ловко перевернулась на другой бок, увлекая за собой комок покрывала, цепляемого маленькими ручонками.       Айви погладила светлые лоснящиеся волосы дочери, оставляя осторожный поцелуй на пухлой щеке. Когда-нибудь всё это закончится. Не сегодня, возможно и не завтра, но они с Эрагоном обретут покой, смогут вместе с дочерью жить спокойно. Проронив пару слезинок, она зареклась думать об этом, как о временно отстроченном будущем, которое уплывало сквозь пальцы, как неподатливый песок. Оно не желало наступать, хотя Айви так сильно и старательно того желала.       Горячий чай имел стойкий травянистый вкус, но грешно жаловаться на это, ведь если бы не Кодей, то кто знает, как скоро Айви с Амелией оказались бы схваченными. А сейчас быть разлученной с дочерью было равносильно падению в геенну огненную.       Элмерс принципиально выпила всё до последней капли, хоть напиток и спровоцировал горечь в горле. Решив, что это с непривычки, Айви взглянула в сторону зашторенного окна. На улице уже стемнело, хотя ещё был вечер. Степенные пощёлкивания полешек в камине создавали иллюзию уюта, хотя Элмерс уже давно позабыла о покое. Её тревожили мысли об Эрагоне, о том, как он там, в сырой холодной камере… Ради него ей стоило сохранить жизнь свою и Амелии, ради него нужно было выбраться из этого болота. Неопределённость сдавливала виски невидимыми тисками, но Элмерс решилась не опускать руки.       Дабы не тревожить покоя девочки, Айви поднялась с пригретого места, покидая спальню ненадолго. Уже около двери её ждала терпеливая пожилая служанка, кланяющаяся и кротко улыбавшаяся.       – Мы очень рады вашему возвращению. – Проронила она, вводя девушку в толику замешательства.       – Возвращению? О чём Вы? Я здесь впервые. – Айви была бы не Айви, если бы не перешла сразу к расспросам, но выведать что-либо у прислуги у неё не удалось. Ведь весь оставшийся путь прошёл в гробовой тиши. В конце концов списав всё на почётный возраст женщины, Элмерс позабыла о сказанном. В конце концов, возможно эта пожилая дама попросту оговорилась.       Старое здание встречало гостью таинственной тьмой, развеиваемой лишь приглушённым мерцанием старых кристаллов, которые усиливали свои огни по приближению к ним живых существ. Несмотря на то, что здесь не было и отсвета опасности, Элмерс ощущала зарождающуюся изнутри тревогу. Правильный ли выбор она сделала, когда доверилась Кодею? Почему до сих пор Элиан не ответил на её зов? Что их с Амелией ждёт впереди?       Притупленный свет падал на стены со слегка пошарпанными обоями. И только теперь на глаза попал ровный ряд портретов, провожающих путников вдоль всего коридора. Безжизненные лица смотрели на Айви свысока, нагоняя холод. Некоторые лица постепенно приобретали узнаваемые черты. Вот Элмерс выхватила на одной из картин более юного и красивого Кодея, определила в стоящей подле него женщине возможную супругу, которую никогда не видела воочию. А между тем ровными рядами картины рассказывали о дальнейшем родовом гнезде семейства верховного ангела.       Последующий портрет вынудил Айви остановиться. Ещё совсем юная и очаровательная мать Люси в голубом чепце выглядела милейшим образом, как и присутствующая подле неё девушка, чьи черты Элмерс не смогла рассмотреть. Лицо юной особы словно что-то скрывало, вызывая в девушке глубинный странный интерес. Элмерс вгляделась в портрет, но ничего не смогла выхватить из образа незнакомки, кроме как светящиеся золотом кудрявые локоны. Лицо девушки по-прежнему оставалось размыто нераспознаваемым и Элмерс даже ухватила один из ближайших кристаллов, приближая к себе и освещая картину.       Сбоку что-то надрывно скрипнуло. Элмерс вздрогнула от неожиданности, оборачиваясь на звук. Излишне задержавшись здесь, Айви не заметила того, как осталась одна. Чёрт бы с ней, этой картиной… Куда ушла прислуга? Видимо, о ней попросту забыли. По коридору гулял гулкий сквозняк, протягивая свои невидимые щупальца и леденя лодыжки. Очень неуютно становилось находиться практически в кромешной тьме посреди малоизвестного дома и Элмерс вновь начала озираться.       «Дело дрянь… Неужели я так долго пробыла здесь? Я же всего на мгновение отвлеклась». – Досадливо подумала Элмерс, решив пойти в сторону, куда изначально она направлялась следом за прислугой. Но чем дальше она направлялась, тем глупей казалась ей эта затея. Поплутав ещё какое-то время по извилистым лабиринтам коридоров, Айви решила возвращаться назад.       Кристаллы запоздало раздавались мрачным светом, практически не доверяя возможности спокойно разглядеть, что было под ногами. Тихие поскрипывания за спиной так и вынуждали постоянно заглядывать себе за спину, чтобы в очередной раз увидеть ровным счётом ничего, кроме тьмы.       Словно бы кто-то наблюдал со стороны, насмешливо игнорируя попытки Элмерс выбраться к нормальному свету. А ещё холодный воздух дышал в затылок, леденя душу и смыкая на горле Элмерс невидимую пятерню. Дискомфорт стал неотъемлемым спутником, вынуждая Айви вновь обернуться. И тут всё внутри опустилось, после чего покрылось ледяной коркой. Мрак и тьма сгущались, сдавливая атмосферу, перекрывая доступ к кислороду. А во главе всего этого мракобесья, изувечивающего лица на портретах в мерзкие гримасы, парило в воздухе тело Жанетт, обрамлённое смрадом смерти и печали. Пустые глазницы с укором взирали на неё с прежней неприязнью и укором. Иссохшиеся от времени в небытие руки висели, едва удерживаясь на не до конца прогнившей плоти. И одна из них была поднята, указывая костлявым пальцем на шокированную девушку.       «Нет – нет, не может быть! Всё же закончилось… закончилось». – Прошептала дрожащими губами Айви, не веря своим глазам. Ванесса освободила её от этого безумия, остановила часы до страшного предзнаменования. Но Жанетт вновь явилась к ней. Почему?       Айви сорвалась с места, пытаясь убежать, но чем дальше, казалось бы, она убегала, тем близился больше тот кошмар, которого она так испугалась.       «Кто-нибудь… ну хоть кто-нибудь…» - Молилась про себя Элмерс, врезаясь в кого-то так, что всё тело охватила ломота от столкновения. Айви едва не отшвырнуло назад от силы отдачи. Поднимая ошарашенный взор, она покрылась холодным потом, замечая знакомое сиреневое каре и вкраплённую в бледную кожу бриллиантовую слезу. Бархатистая гладь перчаток огладила нежную кожу, когда по природе печальное лицо озарила едва уловимая добрая улыбка.       – Твой сон слишком жесток, Магнолия. – Он протянул руки, чтобы обнять её, но Элмерс не далась, отбивая от себя чужое прикосновение. Божество, именуемое на её памяти Отто, усмехнулось с типичной ему скорбью.       – Верни его! – Затребовала Элмерс, всё больше потешая юношу. – Если это и сон, то не твоего утешения я желаю!       Он услышал, покорно кивнув. Светлый образ, изничтожающий всю тьму вокруг, стал преображаться. Гладкие черты видоизменялись, обрисовывая иное лицо. Через мгновение перед девушкой уже стоял Эрагон, чья чистота души ничуть не уступала тому, кто был предком этого великого ангела.       – Ну иди же ко мне, обними. Или не скучала? – Произнесли любимые уста.       Айви застыла, невольно любуясь знакомыми плавными чертами. Золотые крылья едва ли могли уместиться в этом узком зловещем коридоре. Но он сделал всё возможное, чтобы ничто не беспокоило и без того взволнованного сердца жены. Первые слёзы капнули прямо на протянутую им ладонь.       Встревоженно вздёрнув тёмные брови, мужчина обратил взор на девушку, которая уже не сдерживала своих эмоций.       – Отчего же ты плачешь, Айви? – Спросил мужчина, придвинувшись ближе и заглядывая в светлые разноглазые очи суженой.       – От того, что это лишь сон… Отто так сказал.       – А ведь сны не снятся просто так. – Напомнил мужчина. Айви невольно хотела обернуться на шум и скрежет за своей спиной, но Эрагон, вовремя перехвативший девичье лицо за подбородок, не позволил заглянуть за плечо. – Я тоже тебя люблю.       Айви встревоженно глядела в светлые отсветы синих глаз мужа, когда он с лаской и нежностью кутал её в своих объятьях, не дозволяя лишнему им помешать.       – Этот сон наше обоюдное желание. Ты так часто думаешь обо мне, что я лишился покоя. Глупая, разве можно так много думать о ком-то? – Он тихо рассмеялся, словно и впрямь говоря что-то забавное. Голос мужчины лился тихо и степенно, рассеивая боль и печали. Мужчина отгонял всё скверное и ужасное, что копошилось и скрежетало жёлтыми уродливыми когтями за спиной.       – Почему ко мне явился Отто, а не ты?       – Потому что он частица меня. Этого не изменить. Точно также, как и его возлюбленная – твой прямой предок. Их души, блуждая сквозь время и перерождение, наконец, смогли воссоединиться.       Элмерс приподняла голову, заглядывая в глаза серафима.       – Я так хочу, чтобы у нас всё было хорошо. Хотя бы раз…       – Хорошо – будет… Одинаково – не будет никогда. Всё время что-то будет меняться. Тебе будет казаться, что всё плохо. Но, привыкнув, ты поймёшь, что всё снова хорошо. Вот увидишь, Айви. Даже тот кошмар и ужас, который сейчас происходит, покажется через время тебе просто страшным сном или злой шуткой, оставшейся за плечами…       – Я люблю тебя. – Шепнула она ему прямо в губы. Эрагон печально улыбнулся, отвечая своим привычным «Знаю, и я тебя», опускаясь к нежным устам девушки и оставляя едва ощутимый ласковый поцелуй. Такой, какой ей мог подарить лишь он. Так мог поцеловать её лишь Эрагон. В этом поцелуе таилась вся его любовь, вся нежность и непомерная страсть, которые были завуалированы под мягкой трепетной оболочкой ласки.       – Скоро всё закончится, вот увидишь... А теперь тебе пора просыпаться. Тебя ждёт новый день.       Айви проснулась с первыми лучами солнца, подскочив на том же кресле, где пила чай прошлым вечером. На лбу проступил холодный пот, а сердце усердно отбивало в груди шустрый марш. Осмотревшись вокруг, Элмерс устало окунула лицо в ладони, пытаясь прийти в себя. Она так измоталась вчера, что сама не заметила того, как уснула.       Копошащийся в постели комочек напомнил о том, что уже не спит.       – Кто это проснулся? – Спросила девушка, направляясь к кровати, выглядывая из пуховых барханов своё маленькое сокровище.       В течение нескольких дней Айви вновь и вновь пыталась связаться с Элианом, но последний, как в воду канул. Излишне взволнованная и вымотанная морально девушка ощущала подступающие волны новой тревоги. Она хотела отправиться на поиски острова вечной мерзлоты в одиночестве, коль не могла связаться с единственным, кто мог провести их с Амелией наиболее быстрым и безболезненным путём. Время шло, а девушка до сих пор не могла выбраться из той скорлупы, в которой по крайней мере пока что казалось безопасно. Но кому, как не ей было известно, насколько обманчиво может оказаться это чувство.       И пускай Кодей, предоставивший им временное укрытие, оставался гостеприимен, отчего-то в его загородном поместье Элмерс было неуютно. Стены давили со всех сторон, а вечный мрак, коим было окутано всё внутри из-за практически постоянно закрытых плотных штор, ей казалось, что вот-вот из какого-нибудь угла на неё выскочит нечто ужасающее. И тем не менее жаловаться даже язык бы не повернулся, ведь Кодей действовал из лучших побуждений, за что Айви была бескрайне благодарна.

***

      Амелия, звонко хохоча, пронеслась вдоль коридора, наполняя помещение хоть какой-то радостью. Маленький волчок пронёсся громкой бурей, едва не сбив с ног идущих навстречу гувернанток.       – Ох, я прошу прощения, она немного невнимательна, когда шалит. – Смущённо принесла извинения Айви, хотя выходкой ребёнка все были больше рассмешены, нежели рассержены.       – В юной госпоже столько энергии. Должна же она где-то её выплёскивать. – Понимающе кивали пожилые дамы.       И когда Элмерс хотела пройти мимо, на глаза вновь попался портрет, про который она позабыла после первой ночёвки в поместье. По необъяснимым причинам, картина постоянно притягивала её внимание, словно притягивая к себе.       – Люция… - Выгравированные буквы под отдельным портретом с девушкой немного подсказали хотя бы о наличии имени. И Айви вновь задержалась подле неё. Та часть портрета, где скромно располагалась девушка, была скрыта в тени.       – Госпожа Люция была ангелом во плоти. – Словно прочитав в выражении лица Элмерс немой вопрос, заговорила одна из задержавшихся прислужниц, отвлекая её от пристального изучения.       – Кем она приходилась верховному серафиму Кодею? – Как бы невзначай уточнила Айви, замечая лёгкую тень замешательства на лице своей временной собеседницы. – Что-то не так? Вы плохо себя чувствуете?       – Н-нет, госпожа, просто задумалась, простите. Эм, просто нашла меж вами тонкую линию сходства, но это лишь совпадение, ведь единственный первенец госпожи был мертворождённым…       – Полагаю, у Вас слишком много свободного времени, коль Вы тратите его на пустую болтовню, Мириам. – Старческий возглас Кодея прозвучал непривычно громко. Он разверзся, как молния над головой, оттого собеседницы резко всколыхнулись и бросились в рассыпную с поразительно активной проворностью. Кажется, им не в новинку вот так удирать. Служанки скрылись из виду практически мгновенно, а слегка ошарашенная Айви обернулась к источнику грозного голоса.       – Не наказывайте их, пожалуйста. Это я проявила любопытство, оторвав от дел. – Сказала Элмерс, искренне надеясь на то, что её любопытство не отразится на работницах, которым, по всей видимости, и так приходилось не сладко с таким строгим господином.       Гнев понемногу отступил - сморщенное в гримасе раздражения лицо серафима немного сгладилось.       – И не собирался, мисс Элмерс. Могу я пригласить Вас на чашечку чая? В ближайшие пару дней буду вынужден вернуться в совет, дабы не вызывать подозрений.       – Понимаю, я очень благодарна Вам за помощь. И как раз хотела сообщить Вам, что мы с Амелией улетим уже завтрашним утром на рассвете.       – Ох, к чему же такая спешка, Айви?! – Старик немного нервозно всплеснул руками, явно ошарашенный подобной новостью. - Девочке так нравится играть здесь! Да и мне лишь в радость принимать гостей в своём доме. С приходом сюда Амелии моё жильё наполнилось радостью и смехом! Не лишайте старика столь небольших радостей бесконечно скучной жизни.       – Я правда очень благодарна Вам. И мы бы остались подольше, но боюсь, что мы не можем себе этого позволить. Рано или поздно нас могут найти. И я не прощу себе, если это произойдёт здесь. Не хочу становиться обузой или проблемой.       – Вздор! Какой вздор, Айви! А-ну, пойдём, пойдём пить чай!

***

      Запах плесени уже казался чем-то неотъемлемым и привычным в месте, где находился Эрагон. Прошло несколько недель, но его продолжали навещать Мелани и Ребекка. Последняя даже не опасалась того, что это могло дискредитировать её в глазах остальных серафимов, не забывая о том, кто дал не мало полезных советов ей во время их долгого знакомства. И тем не менее серафим оставался непреклонен. Его много раз допрашивали, пока не применяя насилия и рассчитывая на благоразумие. Но вытянуть из ангела информацию о местонахождении Айви и Амелии из него не получилось. Даже если бы Эрагон и знал их точное расположение – даже под угрозой смерти не выдал бы сокровенного секрета.       У него было много времени, чтобы подумать, чтобы о многом вспомнить. Отчего-то страха перед страшной карой не возникло – Эрагон оставался абсолютно спокоен, временами лишь надеясь на то, что Элмерс не совершит глупостей в силу своего вспыльчивого характера.       Если призадуматься, он часто отмечал спонтанность её поступков ещё с самого детства Айви. Этот, как оказалось и впрямь, дьяволёнок в ангельском обличии постоянно выдавал какие-нибудь неожиданности, шокируя окружающих. И тем не менее он всегда готов был к очередной бедовой ситуации, в какие так обожала вляпываться его подопечная. И если сопоставить всех, кто был у него в качестве воспитанников, Айви Элмерс превзошла абсолютно каждого в степени своей «проблемности». Но тем не менее Эрагон сейчас с улыбкой подметил, что несмотря на всё это, она оставалась его любимой ученицей. Оттого ли, что их так много объединяло или оттого, что пережили многое плечо о плечо – он не знал. Да и так ли оно важно? Несмотря на особую бедовость, Элмерс всегда отличалась и бесконечно добрым сердцем. Она бы не прошла мимо того, кто попал в беду и, конечно же, сильно переживала из-за своих неудач, пускай на людях старалась и не афишировать этого.       Она претерпевала неприятности, когда была ангелом, который контролировал порядок на земле среди смертных. Но всё же… До последнего Айви старалась исправить ситуацию.       Эрагон взглянул в тёмный, покрытый паутиной трещин, потолок, с которого просачивалась вода. Сырость могла бы пробрать до костей, но ему было всё равно. Он уже был далеко отсюда, вспоминая об юной Айви, о своей юной неугомонной, но такой отзывчивой особе.       Воспоминания Эрагона.       Она вернулась к нему в ужасном состоянии. С таким опечаленным лицом, что любому бы стало больно. Да и по её припухшим векам и щекам можно было ограничиться весьма примитивным выводом, что без слёз не обошлось. Она ещё совсем недавно сдала итоговые экзамены и теперь выполняла поручения, спускаясь на землю. Вполне уже сформированная девушка со своими личными мотивами, порой слишком наивными фантазиями, оставшимися от маленькой забавной Элмерс.       – Ты опоздала, Айви. – Эрагон заметил понурый вид девушки, до этого увлечённый очередным фолиантом, принесённым из библиотеки старого директора школы.       – Я могла и не приходить сегодня вовсе. – Неприветливо ответила Элмерс, шмыгнув носом, привлекая к себе должное внимание.       Она скруглила плечи, вжимая в них голову. Взрослая состоявшаяся девушка выглядела обиженным расстроенным ребёнком, которого ни за что отчитали и тем самым очень обидели. Эрагон отставил свою драгоценную ношу в сторону, направляясь к Айви, которая прекрасно знала, что, если ангел откладывает столь важную вещь в сторону, намерения у него весьма и весьма серьёзные. Поэтому и стушевалась, отступив назад к двери в попытке скрыться за ней. Ангел оказался куда быстрей, схватив за руку, одновременно с тем прикоснувшись к женскому подбородку. Элмерс затравленно воспротивилась, не желая поднимать лица.       – Рассказывай. – Абсолютно ровным тоном произнёс ангел, не спеша отпускать чужого запястья. Чуть надавив на подбородок, юноша всё же сумел приподнять заплаканное лицо.       – Ничего… - Сухо буркнула девушка в ответ, пытаясь отвернуться, но блондин удерживал её крепко. – Не хочу я больше спускаться на землю. Минутное замешательство переменилось пониманием, и юноша глубоко вздохнул, отпуская её полностью.       – Не хочешь показать. Стало быть, и рассказывать не намерена? – Лишь уточнил он, переставая морально давить на неё.       – А ты будто и не знаешь всего, Эрагон! – Вспылила девушка, когда она вздёрнула к нему своё лицо. В глазах засияли новые наплывы истерики.       – Тебе наверняка уже всё рассказали! Я знаю, слышала, что ты прилетал туда! И тем не менее ты продолжаешь настаивать на том, что я должна заниматься этим!       Эрагон принял ровно этот импульс, грозящий перелиться через край, но никак не прокомментировал. То ли сам он становился таким закостенелым, то ли уже привык к тому, что смертные слишком хрупкие. Он действительно уже побывал сегодня там, где Элмерс сделали строгий выговор за вмешательство в обыденный ход жизни смертных.       Так уж произошло, что Айви назначили присматривать за смертным в качестве ученика у другого более опытного ангела. Подопечный бессмертных отправился в банк, где был совершён налёт грабителей. Мужчины взяли заложников, требуя опустошить все ячейки и имеющуюся наличность. И в ходе облавы полиции пострадало много невинных людей, в том числе и маленькая девочка.       – Ей было чуть больше десяти, Эрагон! А они просто лишили её жизни. И ради чего?! Чего ради? Ради этих шуршащих бумажек?! Она была ещё совсем ребёнком, Эрагон! – Выливалось из неё ещё больше горечи. И она не прекращала эмоционировать, рыдая прямо перед своим наставником, готовая в любой момент просто отказаться от всего, лишь бы не проходить это снова.       Расплакавшись, она прикрыла лицо руками, когда Эрагон просто молча притянул её в свои объятья. Сильные руки легли на плечи и голову девушки, тихонько поглаживая, словно желая смахнуть с неё эту грусть.       Эрагон с самого утра был на службе, заваленный кучей работы. Но когда он узнал о том, что что-то пошло не так на задании Элмерс – бросил всё и полетел на место происшествия.       В ходе неудачной операции полицейских, бандиты открыли огонь по ничем неповинным заложникам. И одной из пострадавших оказалась одиннадцатилетняя девочка. Айви видела, как ребёнок, ещё будучи живым, лежал на полу с битым стеклом, рвано хватая маленьким ртом воздух. Большие ещё не познавшие жизни глаза спонтанно ловили в округе чужие фигуры. Мамы не было рядом, рядом не было тех, кто смог бы помочь. Лишь едкий дым разгорающегося пламени и вопли людей и сирен.       Айви ухватила девочку на руки, вынося на улицу и опускаясь прямо на асфальт. Из-за разрастающегося на груди ребёнка кровавого пятна, вздохи её были всё более болезненными и рваными. Девочка что-то хотела сказать, но только и могла, что просто смотреть на ангела, который расположил её голову у себя на коленях.       Вокруг царил настоящий хаос. Скорой до сих пор не было, но повсюду слышались крики потерпевших и командный тон полицейских. Айви гладила девочку по лицу, сокрушённо осознавая, что ничем не может ей помочь. У неё не было дара исцеления.       Девочка смотрела так проникновенно, пока губы Айви содрогались в каких-то очередных утешающих словах. И когда большие глаза замерли пустыми стекляшками, Элмерс безмолвно опустилась к лицу ребёнка, оставляя мягкий поцелуй у неё на лбу.       – Мне очень жаль, малышка. Прости меня. - Шепнула Айви. В тот самый момент ангел, что наставлял её на задании, грубо рванул Элмерс за руку, поднимая с земли и оставляя бездыханного ребёнка на том же месте.       – Ты хоть знаешь, что натворила?! Мало того, что ты влезла в ход жизни смертных, так ещё и едва не раскрылась перед ними! – Возмущённо выговаривал Элмерс мужчина.       – Им суждено было погибнуть, как ты не поймёшь?!       – Мне плевать! Не должны они погибать только из-за стечения обстоятельств! – Взорвалась в ответ девушка, спонтанно жестом указывая на мёртвого ребёнка. – Если судьба предполагает, что должны страдать и мучиться дети – я отказываюсь верить в справедливость!       – Всё, с меня хватит! Я относился к тебе терпимо в дань уважения к твоему отцу, но это уже перебор! Ты отстранена! Проваливай! Мне из-за тебя придётся полотно объяснительной расписывать, чтобы по шее не получить.       Элмерс недобро сверкнула на него взором и, в последний раз обернувшись в сторону девочки, практически расплакалась. К ребёнку подскочила мать, которая потеряла во всей этой суете своё чадо. Женщине тоже сильно досталось, но она забыла о своих травмах, стоило ей только увидеть тело дочери. Она разразилась душераздирающим плачем, рухнув на колени и загребая в объятья свою любимую, но так рано покинувшую этот мир дочь.       – Тебе не стоило грубить наставнику. Но учитывая все подробности произошедшего, я не стану винить тебя, Айви. – Тихо заговорил Эрагон, когда основной всплеск эмоций был позади.       – Это нелегко, согласен. Меня самого очень огорчает то, насколько хрупки бывают смертные. Да, ты поставила под угрозу конфиденциальность, едва не раскрыла свои способности, когда отшвырнула в сторону тех бандитов, но я понимаю, чем ты руководствовалась в тот момент. Однако впредь постарайся быть осторожней. Айви, просто пойми, что судьбу обмануть не получится. Многим суждено прожить сто лет, некоторым же уготована иная участь. Каждый смертный убеждён, что строит сам свою жизнь, но это самое большое заблуждение. Как распорядится судьба – никто не знает. И тем не менее, это так.       Айви уткнулась ему в грудь лицом, ухватившись за лоснящийся в руках материал мужской накидки. Его тон утешал, успокаивал, но перед глазами вновь и вновь появлялась маленькая девочка, которой помочь ей не удалось. Элмерс взволнованно чувствовала, как крепко сжимают плечи сильные руки, ощущала горячее дыхание на своей макушке. И тихонько успокаивалась.       – Наставнику Элиоту тоже не следовало так грубо с тобой обращаться. Я поговорю с ним, чтобы ты вновь могла приступить к обязанностям.       – Нет, Эрагон, не стоит. Я сама извинюсь перед ним и постараюсь впредь не взрываться так. – Легонько отстранившись от него на несколько сантиметров, девушка приподняла лицо, моментально встречаясь с ним взглядом. После происшествия игры в «жмурки», находиться с ним в такой близости оказывалось не по себе. И Элмерс поспешила отойти от него.       – Хоть ты и говоришь это, я не согласна с тем, что всем распоряжается судьба.       – У тебя очень доброе сердце, Айви. И могу заверить тебя – этот ребёнок совсем скоро переродится. Уверен, у неё будет прекрасная жизнь, ведь она получила благословение такого доброго и отзывчивого ангела. – Эрагон вновь загрёб её в объятья, наплевав на все законы приличия. Его целью стало хоть немного взбодрить девушку. И, кажется, у него это получилось.       Реальное время.       «Что ж, как я и думал, ты всё это время боролась с судьбой. Какие бы страшные препятствия она тебе не подкидывала, ты всё равно шла напролом!» - Практически восхищённо подумал серафим, когда тень воспоминания окончательно потухла. Айви, его милая Айви. Сколько ещё нужно пройти препятствий, чтобы вновь почувствовать аромат её цветочной воды, чтобы вновь заключить её в свои объятья, чтобы вновь услышать, насколько сильно она его любит…       Возможно не в этой жизни их ждёт счастливый конец. Но Эрагон был готов к любому испытанию, лишь бы вновь увидеть искорки зеленцы в дорогих сердцу глазах.       Дверь в темницу надрывно скрипнула петлями, внутри должен был появиться ангел, который отводил заключённых на допрос. Это не должно было стать исключением. И Эрагон уже заблаговременно знал, что со временем к допросу прибавятся и пытки. И пытать его будут столько, сколько позволит терпение верховных ангелов, а его у них сколь отбавляй. Добравшийся до высшей ступени власти над ним, Торендо сдерживался лишь остальными серафимами от того, чтобы изничтожить своего главного соперника по жизни. За каждую осечку, за каждую стыдливую ситуацию, в какие он попадал из-за собственной глупости, за каждое слово, каким считал со стороны Эрагона непростительной ошибкой, он отыграется за всё. Вот только что злило владыку куда больше – вывший серафим абсолютно не боялся, не вёлся на провокации, оставаясь спокойным.       Жизнь даровала Эрагону новый сюрприз. Вопреки ожиданиям бывшего серафима напротив решётки оказался не тюремщик – кое-кто другой.       – Чем обязан, верховный серафим Невил? - Эрагон изумился, но позволил себе выдать лишь крупицу данной эмоции. И эта выдержка вызвала на устах гостя едва уловимую тень доброй полуулыбки.       – Мне показалось, что твоё заключение несправедливо, Эрагон. - Без шутки изрёк мужчина. - Твои подопечные продолжают удивлять меня столь сильным упрямством. Вот уж не думал, что демоница так яро будет отвоёвывать твоё право на свободу. По истине очаровательное стремление.       На некоторое время это место погрузилось в тишину. Где-то отдалённо слышалось степенное падение капель в образовавшиеся мокрые дорожки, эхом раздавалось дыхание длинных лабиринтов коридоров, пропахших излишней влажностью и плесенью. А ещё этот бесконечный звон магических цепей, что заканчивались плотными золотыми наручниками, окольцовывающих конечности бывшего серафима.       Эрагона держали в отдалении от остальных заключённых, поэтому они могли разговаривать вполне спокойно без угрозы выдать лишнюю информацию. Правда вот явление столь нейтрального в любом вопросе ангела очень сильно удивило блондина. Он не знал, как реагировать и что думать. Впервые ему становилось невдомёк, как относиться к данной ситуации.       – Вижу, как сильно я шокировал тебя. Но не волнуйся. Мой визит не обусловлен последними событиями. - Мужчина снял капюшон плаща благородного тёмно-зелёного оттенка, непроизвольно демонстрируя покрывшуюся сединой голову. Данная деталь так сильно бросалась в глаза на фоне бесконечно юного лица.       – Хотя весьма забавно то, что ты так слепо верил в закон неприкосновения, карал всех поддавшихся на слабость. И в конце концов угодил в список тех глупцов, которых без особой оглядки наказывал. - Несмотря на то, что Невил говорил о важном, в голосе его сквозила некоторая отеческая забота.       Эрагон знал, что Невил немногим отошёл от него по возрасту, но такие глобальные перемены во внешности нешуточно фраппировали.       – Я не стану оправдываться. - Сухо отчеканил Эрагон, вздёрнув бровь, но при этом бдительности не унял. Отчего-то казалось, что Невил знает куда больше положенного и это настораживало. Ещё никогда от верховного ангела не веяло такой мощной энергетикой, как сейчас.       – Это так. Ты стал гораздо умнее и менее эмоционален в этой жизни, чем Отто.       Это становилось неприятной повторяющейся злой шуткой. Эрагон уже дважды за вечер ощутил, что ладони едва вспотели от бросившегося в грудь и лицо жара. Поначалу поморщившись, он сделал напрасную попытку смахнуть наваждение или убедиться в том, что Невил произнёс несуразицу ошибочно.       – Повтори... - Облизнув сухие губы, он безуспешно расчищал забившееся хрипотой горло.       – Ты всё правильно услышал. - Невил смыл с лица улыбку, становясь глубокомысленным. - Я пришёл не просто так. Ты прав в своих догадках.       – Что ты... - Эрагон вперил в Невила внимательный пронзающий взгляд. Он не должен был знать о таких деталях! Это невозможно! Только если...       – Время идёт, а ты остаёшься всё таким же слепцом. Элиан рассказал мне, как ты едва не погубил этот мир из-за своего эгоизма. Ничего не напоминает?       Эрагон в ответ дёрнулся - звякнули надрывно цепи. Когда он ринулся к решётке, Невил одарил его строгим взором, ударяя посохом о каменный пол. И в сию же секунду мир облёкся в кристально чистую белую энергию, окутывающую комнату, разрушая мрак недавней темницы, которая канула в небытие, высвобождая Эрагона в другое измерение.       Серафим, облачённый в белые, кипенно-белые одежды, взирал на мужчину с высоты собственного величия. Не было в этом взоре высокомерия или тщеславия. Скорее родительский назидательный тон, в который облачалось каждое его новое слово.       – Когда-то ты безумно сильно полюбил дочь Шепфа, за что расплачивались все остальные. Ваша с Элианом глупость привела к великому раздору. Вы толкнули Неру на то, что она отравила Магнолию... И с этого наступило начало нашего общего конца.       Голубое небо, окружающее пару, безмолвно взирало на беседующих мужчин, ничто не могло вмешаться в этот диалог. Чистая энергия распространялась по пространству в обличии обыкновенного свежего ветра, охватывающего тела мужчин, развевая их волосы и одежду.       – Я дал тебе возможность переродиться, но из одного воплощения в другое ты продолжаешь совершать одни и те же ошибки. Неужели так нравится плясать на старых граблях? - Грустная улыбка истончила и без того острые скулы. Посох мужчины засветился, постепенно видоизменяясь и обращаясь в подобие изящной косы с неизменно острым лезвием.       Память Эрагона вернула ему его собственный элемент рассказа, который он ведал Айви во время очередного расспроса про легенду о Боге-шуте: "И когда созданные Имиром четверо детей его облачились в свои новые изувеченные формы по наказанию Шепфа, грозящегося покарать их искуплением - лишь смертью - шутовской посох потешного бога начал расти и наливаться огненной сталью. Не было ни бубенцов, ни набалдашника в виде миниатюрной шутовской головы. В ту самую минуту посох обратился в разящую огромную косу. С ней обезумевший от горя за несправедливую кару Имир ринулся в бой, не побоявшись пойти против создателя".       Как наяву Эрагон увидел картину напрасного сопротивления Имира воле Шепфа. И так, именно так он едва не встретил свой конец. Чудом выживший, он забрал свои творения, чтобы скрыть их от кары божьей. Это была последняя встреча Имира и Шепфа, но память о ней слишком сильно горела огненной печатью в сердце Отто, который передал ему это знание.       Бывший серафим молчаливо слушал, замечая изменения и во внешности своего бывшего коллеги по совету. Глаза его пронзительные приобретали мерцание яркого янтаря, а волосы темнели, окрашиваясь в ярко рыжий оттенок.       Догадка и узнавание тяжёлым колоколом загремели в голове Эрагона. И это осознание словно испивало из тела силы, поселяя внутри неведомую дрожь и благоговение. Давно с ним подобного не происходило. Воля, способная подчинить кого угодно, даже потерявшего титул серафима, но сохранившего при этом свою силу.       На лбу мужчины расползлись узоры короны из драгоценных камней, какими обрамлялась внешность каждого из детей Имира. Непривычная взору бледнота кожи была благородной отличительной чертой, которая выделяла бы этого бессмертного на фоне остальных. Его изначально задумали таким ярким и контрастным, он был рождён особенным и по-особенному должен был умереть. Однако это божество переродилось, как и четверо его детей.       Невил... И впрямь невероятная неожиданность... И как же он раньше не догадался?!       – Так ты и есть Имир... - Тихо сказал Эрагон, тяжёлым взором обдавая мужчину, который с самого начала был ближе к его естеству, чем он мог себе представить. - Если закончил нравоучения, может теперь скажешь, почему открылся только теперь? Есть какая-то весомая причина?       – Из всех, из всех моих четверых творений, моих детей, моих отдушин, ты, Отто, самый непокорный. И тем не менее, несмотря на это, ты всегда был любим нами больше всего. Я не знаю, сколько осталось этому миру времени. Однако зло не дремлет. Энергия Элиана значительно ослабла, силы Клеона я не чувствую совсем. А сердце Неры источает столько импульсов, что грозится разрушить границы её заточения.       – Клеон и Элиан всегда были своенравными затворниками, а Нера не освободится. Её может освободить лишь моя кровь. Я же здесь, так что этому не суждено произойти.       – Верно, ты здесь. И способна её освободить лишь живая кровь, пролитая с твоего непосредственного согласия. Однако есть небольшая проблема: отныне не только ты являешься её носителем.       Взор Имира был проницательным, он, казалось, пробирал до самых костей. Сердце Эрагона охватило прозрение, сковывая ледяными цепями.       – В этом мире есть кое-кто, кто хочет разрушения и краха. Я бы мог взирать на всё со стороны, как и обычно. Но боюсь, что с приходом нового самодура жизнь этого мира обречена на быстрый и мучительный конец. Так уж повелось, что миром смертных и бессмертных могут править лишь двое. Один вне игры, заточённый в бесконечной темнице. Второй же глух и слеп к своим детям, но всё же поддерживает некоторое подобие порядка. У меня есть мысль оставить всё первозданно неизменным.       – Как иронично... Главный противник, которого так не любит создатель, находится у него под носом. – Эрагон покачал головой. Шепфа и впрямь перестал смотреть на своих детей, что допустил подобное.       – Естественно... Однако мы говорим не об этом. Как и упоминалось ранее, кто-то хочет убить Шепфа. И занять его место. Для этого ему понадобится сила, которая находится за гранью нашего понимания. С этой целью был похищен камень затмения. С этой целью была пробуждена Нера. В совокупности они могут нести катастрофическую опасность.       – Они не найдут Амелию. Они с Айви уже…       – Сила Клеона угасает! – впервые позволил себе перебить подопечного Невил, предугадывая наперёд его мысли. – Дорогим твоему сердцу бессмертным будет сложно сбежать. На это и был сделан уклон, Эрагон. Мы должны найти их раньше, чем Амелия попадёт не в те руки.