Призраки

Черные, смоляные тучи затянули небо, грозясь вот-вот обрушить на небольшой городок поток воды. Где-то вдалеке слышится раскат грома и на землю срываются первые капли. А потом еще и еще. Всего за пару мгновений мелкий дождь перерастает в дикий ливень. Небо рассекает длинная яркая вспышка молнии, освещая мрачное здание. Крупные капли без остановки барабанят по пыльным окнам. Скрип, гнущихся от сильного ветра деревьев изредка прорывается сквозь оглушающий шум дождя. Листья оранжевым ураганом срываются с веток, уносясь ввысь. Новая вспышка молнии рассекает небо, заставляя ребенка отшатнуться от окна. Пришедший ей на смену раскат грома больно бьет по ушам и кажется, сердце вот-вот остановится. Неприятная дрожь проходится по телу и мальчик спешит скорее забраться на кровать. Укрыться с головой одеялом, спрятаться от мира и монстров, что теперь прожигали его своими мертвыми глазами. Обхватив себя руками, Фран закусывает губу и старается успокоиться, отвлечься. Как учил его Мукуро. Иллюзионист, не контролирующий свой разум — мертвый иллюзионист. В их работе разум был основным оружием, как и самым слабым местом. Если ты не сможешь управлять своим, то кто-нибудь сделает это за тебя, заставив встретиться с костлявой озорницей. Фран был хорошим учеником, схватывал на лету и выполнял крайне сложные задания, что придумывал для него Рокудо. Даже не смотря на свою лень, иллюзионист из него был отличный. Хотя образ хорошего ученика явно не вязался с характером лягушонка. Надоедливый, неугомонный, постоянно дерзящий и слишком уж острый на язык. Порой каждому, кто пообщался с Франом казалось, что загляни они в книгу рейтингов Фууты, мальчик оказался бы на втором месте после Ламбо, среди самых раздражающих мафиози мира. Но даже не смотря на дикую смесь в характере и привычках, как и у любого другого человека, у Франа были и другие эмоции. Он мог быть милым, мог злиться или сочувствовать, смеяться или плакать. Раньше мальчик был слишком впечатлительным, еще в начале своего становления иллюзионистом он плакал и терял сознание от всего, что казалось ему страшным. Теперь же, спустя год, прежние страхи не заставляли его трястись и падать на месте. Его сердце не билось, словно сумасшедшее, как тогда, когда он впервые увидел Виндиче. Фран научился контролю, пусть и не совсем идеально. Ребенок рос слишком быстро и пусть не физически, но зато морально. Но даже не смотря на свои бесчисленные тренировки и отличное владение иллюзиями, Фран не мог защититься от них. Сколько бы Рокудо не старался изничтожить этот страх, с приходом грозы, все начиналось по новой. Мертвые, затянутые белесой дымкой, остекленевшие глаза снова смотрели на юного иллюзиониста. Израненные, с запекшейся кровью на отвратительных ранах, они, подобно статуям, окутанные легким белым туманом, снова приходил по душу мальчика. Призраки прошлого, некогда убитые на этих землях люди, не издавали ни звука. Вечно молчаливые. Но Фран уверен, что слышал, как сливался с каждым раскатом грома их разрывающий душу вой. Как хрустели их кости, скрежетали, словно по стеклу, зубы. Призраки никогда не трогали его, но Харибел уверен, что хотели бы разорвать на части. Руки в такие моменты ломило от холода, а горячие слезы казалось, обжигали щеки льдом. В этот раз ничего не изменилось. Пытаясь сосредоточиться и создать хоть какое-нибудь подобие защитной иллюзии, лягушонок терпел крах. Бешено стучащее сердце оглушало, а от нового раската грома хотелось завыть в унисон призракам. Мальчик не знал, почему он видел мертвых именно во время грозы. Мукуро всегда говорил, что иллюзионисты непосредственно связаны со смертью и видеть души давно канувших на тот свет людей, это нормально. Хотя случай Франа был несколько странным, ведь происходило это лишь в определенных условиях. Но тем не менее, ребенок отказывался мириться с таким раскладом. Мукуро на его реакцию не злился, лишь понимающе трепал юного иллюзиониста по голове. Фран был ребенком, слишком рано окунувшимся в жестокий мир мафии. Его можно было понять. Каждый раз, когда небо рассекала молния, а стекла дрожали от раскатов грома, Рокудо лишь тепло улыбался, почувствовав, как забежав в комнату, к нему прижималось дрожащее тельце. В такие моменты рука старшего иллюзиониста медленно гладила зеленоволосую голову, прижимая плачущего ребенка к себе. Парень ничего не говорил, никогда не отчитывал за внезапно прерванный сон, лишь окутывал сознание ученика иллюзиями, погружая в спокойный, приятный сон. Фран был благодарен, он никогда не говорил этого вслух, но давал понять, не докучая учителю последующие несколько дней. Мальчик стыдился своих слез и всегда краснел, стоило кому-то из банды Кокуе припомнить, как мальчик рыдал под боком Рокудо прошлой ночью. Фран хотел избавиться от этого страха, но сколько бы ни старался, не мог. Призраки пугали его даже больше, чем Виндиче. Вот и сейчас, лягушонок не мог нормально совладать с собой. Его колотило от мысли, что эти глаза снова наблюдают за ним. Зажмурившись, зеленоволосый попытался представить что-то хорошее, создать защитную иллюзию. Но все опять рушилось, даже толком не появившись. Мягкий свет ночника, что до этого освещал комнату резко погас. Сквозь барабанную дробь дождя по стеклу, Фран услышал крики Кена с первого этажа. Кажется из-за грозы выбило пробки и приставка с не сохранившейся игрой канула в лету. Там же послышался и недовольный голос М.М.. Лягушонок сейчас больше всего хотел быть там, внизу, с ребятами. Поглощенный тьмой, но окруженный знакомыми ему людьми. А не здесь, в одиночестве, пожираемый взглядом мертвецов. Комната Рокудо была не далеко от его. Хотелось сорваться и со всех ног побежать туда. Снова забраться на кровать к синеволосому парню, наплевав на гордость и собственный дряной характер. Но Фран не мог этого сделать. Хотя бы потому что Рокудо сегодня не было в Кокуе. Он уехал по срочным делам к Хром и в ближайшие дни возвращаться явно не собирался. Сжав дрожащей рукой одеяло, Харибел глубоко вздохнул, пытаясь унять разбушевавшиеся эмоции. Он должен быть сильным. Не может же он вечно бегать к своему учителю и плакаться в плечо, словно маленькая девочка, разбившая коленку. Собравшись с мыслями, зеленоволосый медленно отодвинул край одеяла, выглядывая наружу. В комнате было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Судорожно вздохнув, мальчик медленно вылез из-под одеяла, оглядываясь. Пожалуй, смотреть в кромешный мрак было куда страшнее, чем в глаза мертвецов. Фран не видел их, но нутром чувствовал этот пробирающий до костей взгляд. На мгновение вспышка молнии освещает комнату. Сердце мальчика замирает. Около его кровати изваяниями застыло несколько мертвецов. На изуродованных лицах не дрогнул ни один мускул. Комната снова погружается во мрак, а раскат грома сливается с диким воем, чуть ли не разрывая перепонки. - Что вам от меня нужно?! Фран и сам не замечает, как срывается на крик. В ответ ему лишь тишина. Сердце бешено стучит, а горло сдавливает, словно от сжавших его невидимых рук. - Оставьте меня в покое! Уходите! И в этот раз ему никто не ответил. Шею резко обдает холодом и Харибел чувствует, как замирает его сердце. Комнату снова освещает, разрывающая небо молния. Посмотрев вбок, Фран в ужасе застыл. Чуть ли не соприкасаясь с ним носом, около него стоял мертвец. Тощий, высокий мужчина, с разорванным от пуль лицом, прожигал его остекленевшими глазами. Его рот медленно открылся, обдавая мальчика ледяным дыханием. От запаха разложившейся плоти сразу же скрутило желудок. Черная жижа, стекая по подбородку, закапала на одеяло. Раскат грома снова сотряс воздух, а вместе с ним и жуткий, скрежещущий вой вырвался из горла мертвой твари, прямо в лицо лягушонка. Слезы сами собой хлынули из глаз, обжигая щеки. Такого раньше не было. Призраки никогда не подходили к нему. Они лишь стояли поодаль, наблюдая. Что сейчас не так? Почему они подошли так близко? Фран не знал ответа и не собирался его искать. Ему хватило пары секунд, чтобы сорваться с места и броситься прочь. Спотыкаясь на каждом шагу, мальчик бежал по темным коридорам прочь. Он не видел ничего перед собой, собирая каждый угол или мусор на полу. В какой-то момент он снова споткнулся, падая на пол. Ногу неприятно защипало, но лягушонок даже не обратил на это внимания. Снова вскочив на ноги, он понесся вперед, не замечая ничего вокруг. Ни голоса М.М., в которую он почти врезался, ни ливня, под которым он бежал уже минут десять. Ноги уносили его дальше, вглубь леса. Подальше отсюда, от мертвых, пожирающих глаз. От ледяного дыхания призраков. Фран не помнил, сколько он бежал. Ноги чертовски болели, ветки больно хлестали, рассекая нежную кожу. Он больше не ощущал слез, ливень застилал глаза, мешая нормально видеть. В который раз споткнувшись о корень дерева, юный иллюзионист падает вперед, немного проехавшись. Руку раздирает от внезапно вспыхнувшей боли. Кровь капает на листву, смешиваясь с дождем. Прижав коленки к груди, Фран кричит, срывая голос. Ему еще никогда не было так страшно. В темноте мелькают так ненавистные ему глаза. Зажмурившись, мальчик захлебывается водой и собственными рыданиями. Даже не открывая глаз он чувствует, как из тени к нему приближаются объятые белым туманом монстры. Как призрак девушки, словно пропущенный через мясорубку, медленно подползает к нему. Тянет свои изуродованные руки, в попытке разорвать еще живого человека. Вгрызться в нежную, детскую кожу, вырывая своими прогнившими зубами горячую плоть. Прижав к груди раненую руку, Фран сотрясается от нового раската грома. Почувствовав ледяную руку на своей шее, он резко вскакивает, отползая назад, но сразу же упирается спиной в другого мертвеца. Зубы мгновенно смыкаются на плече мальчика, заставляя того зайтись в крике. - Не подходите! Убирайтесь! Молния рассекает небо и теперь лягушонок видит не одного и не двух мертвецов. Огромная толпа изуродованных призраков окружила его. Но призраки ли это теперь? Их тела более не просвечивались, они выглядели настоящими, материальными. Дождь стекал по растерзанной плоти, смывая засохшую кровь. Висевшая лохмотьями одежда прилипала к их истощенным телам. Белесые, остекленевшие глаза уставились на мальчика, словно чего-то ожидая. За криком, разразившимся из их ртов, юный иллюзионист ничего не слышит. Зажав уши руками, он больше всего на свете хочет исчезнуть отсюда. Страх окутал его разум и теперь иллюзионист стал совершенно безоружен. Даже если мальчик и захотел бы, создать какие-то иллюзии и защитить себя он уже не сможет. Судорожно всхлипнув, зеленоволосый снова зажмурился. Сил бежать больше не было, он поступил слишком опрометчиво, убежав из Кокуе. В лесу ему было не от кого ждать помощи. Вряд ли ребята бросились за ним следом. Лягушонок знал, что они недолюбливали его, ведь сам же виноват. Своими же стараниями всех против себя настроил. Кто вообще будет беспокоиться о столь раздражающем ребенке? Скорее всего они сейчас радуются, что избавились от Франа, даже не думая идти следом. А учитель? Он тоже спокойно вздохнет, когда узнает, что такой трудный и раздражающий член команды исчез. Не нужно будет больше трепать себе нервы, слушая очередную шутку по поводу своеобразной прически. Тратить время на обучение. Все наконец-то свободно вздохнут. Фран уже ничего не видел перед собой. И без того смазанный проливным дождем мир, стал меркнуть в аквамариновых глазах. Ногу раздирают пронзившие ее зубы мертвеца. Зеленоволосый лишь сдавленно хрипит, больше не пытаясь убежать. Потеряв сознание, Фран не замечает окутавший его туман. Не видит, как мертвецы один за другим, падают на землю развороченным фаршем. Острые иглы йо-йо так же беспощадны, как и когти принявшего форму льва, блондина. От вибрации флейты, головы мертвецов разлетаются на кусочки, словно конфетти на детском празднике. В глазах этих людей нет ничего, кроме обжигающего льда. Никто не смел обижать этого ребенка. Эта маленькая язва была их головной болью и любого, кто посмеет тронуть члена банды Кокуе, ждала неминуемая, жестокая расправа. Теплые руки легко подхватывают ребенка, на пальце синем пламенем горит кольцо Тумана. Его обладатель чертовски зол. И в первую очередь, на себя. На заполонивших лес мертвецов, что продолжают пожирать его ученика, своими стеклянными белесыми глазами. Таким Фран никогда не увидит своего учителя. Рокудо не позволит. Он не покажет свои настоящие эмоции мальчику. Но окружающие его люди знают, чувствуют, что тот, кто посмеет тронуть что-то, принадлежащее иллюзионисту, дорого заплатит за это. Небо рассекает молния. Этой ночью земля впитывает в себя гнилую кровь, а ливень смывает остатки призраков прошлого. Теперь они окончательно исчезают из настоящего, возвращаясь обратно в свой мир. Глубоко под землю, не смея более тронуть человека и пальцем. *** Чуть поморщившись, мальчик с тихим стоном открыл глаза. В голове было мутно, воспоминания прошлой ночи всплывали одним большим кошмаром. Увидев перед собой белый, с потрескавшейся побелкой потолок, лягушонок не слабо удивился. Картинка перед глазами была все еще мутной, но он сразу понял, где находился. Почему-то было странно проснуться в собственной кровати. Было странно вообще проснуться. Фран думал, что умрет в лесу, разорванный мертвецами. Но сейчас, лежа в кровати, явно недоумевал. Неужели кто-то действительно пришел к нему на помощь? - Ку-фу-фу. Наконец очнулся, глупый ученик? Повернув голову, зеленоволосый посмотрел на сидящего рядом в кресле, иллюзиониста. Парень неотрывно смотрел в глаза мальчика, от чего становилось не по себе. Резкое осознание того, кто стал причиной его не наступившей смерти, приносило в голову ребенка целый хаос эмоций. - Мукуро-сенсей, почему вы… - Харибел не закончил, запнувшись на полуслове. Собственный голос показался ему слишком тихим и хриплым. Горло неприятно саднило. - Давай ты немного помолчишь? Пока что буду говорить я, договорились? На его слова Фран лишь кивнул. Виду он не подавал, но сердце бешено заколотилось. Лягушонок знал, что подобный тон учителя ничего хорошего не предвещал. Сейчас его отчитают по полной программе за необдуманные действия, за слабость и неспособность побороть дурацкий страх перед призраками. Сглотнув вставший в горле комок, мальчик посмотрел в разноцветные глаза, готовый к длинной лекции. Поставив на прикроватную тумбочку недопитый кофе, синеволосый тяжело вздохнул. Было тяжело произносить подобные слова, но ситуация требовала. На пару минут можно было отложить привычный эгоизм на второй план. - Во-первых, я бы хотел извиниться перед тобой. То, что произошло той ночью, моя вина, в первую очередь, как твоего учителя, - от подобных слов глаза лягушонка округлились от удивления. Но мальчик ничего не сказал, решив не перебивать Рокудо. - Я тебе уже говорил, что видеть мертвых для иллюзионистов нормально. Это часть нашей жизни. В твоем возрасте я был намного опытней и потому, мертвецы не вызвали у меня проблем. Но с тобой другая ситуация. Я был слишком беспечен, думая, что обычный ребенок так просто пройдет этот этап. Мне нужно было уделить больше времени этой проблеме. Твоей вины здесь нет, Фран. Конечно, я бы отчитал тебя за то, что ты убежал в чертов лес, даже не подумав попросить помощи у ребят. Но не стану, - на секунду Рокудо замолчал. В разноцветных глазах промелькнуло раздражение, что не укрылось от юного иллюзиониста. Только Фран открыл рот, как Мукуро снова заговорил. - Я не понимаю, с чего ты взял, что нам на тебя плевать? Малыш, мы иллюзионисты и как учитель с учеником, связаны разумом. Я могу с легкостью узнать о чем ты думаешь. Так почему в ту ночь ты надумал столько чепухи? - Я… Я не знаю, - вопрос Мукуро поставил мальчика в тупик. Он прекрасно помнил о чем размышлял в последние минуты перед тем, как потерять сознание. И теперь, снова прокрутив их в своей голове, почувствовал, как щеки предательски горят. Почему-то стало стыдно от собственных мыслей. - Я сам напросился к вам, хотя мог надоедать тем зубным бесам. Ну и… часто раздражаю. Я часто ленюсь, увиливая от занятий. Разве вам нужен такой ученик? Я даже не могу побороть свой страх перед призраками… Если после этого вы решите отправить меня обратно к бабушке… - Боже, замолчи, - иллюзионист устало провел рукой по лицу. От беспрерывного лепета ребенка, заболела голова. Рокудо не знал, как правильно общаться с детьми. Он их вообще терпеть не мог. Но на его так называемую удачу, один сейчас был в его попечении. И как бы Рокудо не относился к детям, этого шкета он любил. По своему. Просто сейчас он не знал, как правильно втолковать в эту зеленоволосую головешку то, что мальчик был здесь не лишним. Он стал частью их команды, прожил с ними больше года. Вытрепал нервы каждому и по несколько тысяч раз. Раз Фран до сих пор здесь, а не валяется, разорванный на кусочки в лесу, значит что-то да значит для этих людей. - Ку-фу-фу. Дети такие наивные и глупые. Зачем мне отправлять своего лучшего ученика обратно? Неужели, прожив здесь столько времени, ты до сих пор думаешь, что все хотят избавиться от тебя? Конечно, толика правды в этом есть, ведь твоя способность выводить людей из себя просто не знает границ. Но без этого ты не был бы собой. - Вы злитесь на меня? - тихо тянет мальчик. Более не выдержав напора разноцветных глаз, он отводит взгляд, стараясь смотреть куда угодно, но только не на учителя. - Ку-фу-фу. Конечно же я злюсь. Думаешь, лежал бы ты сейчас здесь, если бы ребята не последовали за тобой? Меня не было тогда рядом и хорошо, что Чикуса додумался позвонить мне. Фран, запомни, если что-то случится, ты всегда можешь положиться на них. Понял? Не совершай больше таких опрометчивых поступков. Рука парня осторожно касается перебинтованной руки лягушонка. Харибел мелко вздрагивает от прикосновения, но отстраниться не пытается. Было жутко стыдно и обидно из-за собственных глупых действий. Неприятный комок обиды огромным валуном встает в горле, глаза щиплет от так некстати навернувшихся слез. Фран не хочет плакать, он и так позволил себе слишком много, но сдержаться не получается. - Простите меня, Мукуро-сенсей, - еле слышно говорит мальчик, чувствуя, как по щекам скатываются слезы. Пластыри намокают из-за чего порезы, оставленные ветками неприятно щиплют. Фран и сам не замечает, как начинает говорить без остановки, словно что-то сломалось внутри, заставляя все эмоции перемешаться и выплеснуться наружу. - Я… Я так испугался. Призраки никогда не подходили ко мне, не трогали. А тогда, они вели себя странно. Пытались убить… Почувствовав руку на голове, юный иллюзионист замолчал. Было непривычно видеть Рокудо таким. Разноцветные глаза смотрели без издевки, в них была какая-то, свойственная только этому человеку, теплота. Старший иллюзионист не знал, как успокоить мальчика, но прекрасно чувствовал, что у того творилось в голове. Фран запутался, а Рокудо в свое время толком не объяснил ему, к чему могут привести его страхи. Это нужно было исправлять. - Ку-фу-фу. Бояться, это нормально, Фран. Ты можешь быть сильнейшим иллюзионистом или лучшим киллером мира, но без этих эмоций любой давно стал бы трупом. Даже у меня есть свои страхи. Этого не стоит стыдиться, нужно лишь научиться контролировать, - от легких, еле ощутимых касаний Фран почувствовал, что начинает успокаиваться. - Тебе больше не нужно переживать из-за призраков, потому что я научу тебя давать им отпор. Эти твари всегда приходят окутанные туманом и лишь наблюдают. Но в силу того, что ты иллюзионист, чем больше ты в них веришь, тем материальней они становятся. Эти люди давно мертвы и единственное, что гложет их, это зависть к нам. К живым людям. Ты ребенок, а значит твои эмоции и воображение куда сильнее, чем у взрослого человека. Призраки воспользовались этим и попытались навредить тебе. О чем, естественно, пожалели. - Вы уничтожили их? - шмыгнув носом, Харибел уже окончательно успокоившись, посмотрел на иллюзиониста. - Ку-фу-фу. Конечно, я же сильнейший иллюзионист. Такая мелочь не проблема. - Спасибо, Мукуро-сенсей. Я больше не подведу вас. Можете загонять меня на тренировках, я не стану жаловаться, - в аквамариновых глазах мелькает уверенность и это радует Тумана. Таким Фран нравится ему куда больше. Эмоциональный, несносный, постоянно дерзящий и главное — живой. Рокудо больше не хотелось видеть, как жизнь уходит из этого ребенка. Как из ран потоком льется кровь, а тело холодеет с бешеной скоростью. Тогда он еле успел наложить иллюзии на разодранное в мясо тело. Опоздай они тогда хоть на минуту было бы уже поздно. Думать об этом Рокудо не хотел. - Оя-оя. Даешь мне разрешение на тренировки? Несносный мальчишка, больше не будет поблажек. Через пару недель я усилю нагрузку в несколько раз, - знакомая Франу усмешка появляется на губах синеволосого. От этого становится не по себе, ведь лягушонок знал, что учитель не врал. Тренировки и правда станут намного сложнее. Но мальчик был не против. Он знал, что ему это было необходимо. Рокудо воспитывал из него сильнейшего иллюзиониста, а не сопливую тряпку. - Почему через пару недель? Что я буду делать все это время? Сегодня ведь только понедельник, - Фран удивленно смотрит на Вонгольского Тумана, чем вызывает у того смешок. - Ну, во-первых, ты проспал три дня. Сегодня четверг. А во-вторых, твои раны еще не затянулись, поэтому отдых тебе необходим. И правда. До этих слов, Харибел не замечал, насколько тяжелым было его тело. Туго затянутые бинты неприятно давили, а раны ощутимо пульсировали. Чуть приподнявшись, зеленоволосый сел, оперевшись о спинку кровати. Еле слышно шикнув, юный иллюзионист почувствовал, как запульсировала рана на плече. Откинув одеяло, он не без удивления уставился на кучу бинтов. Ноги, руки, грудь, даже шея. Мальчик сейчас больше походил на мумию, а не на живого человека. Куча разноцветных пластырей покрывали мелкие ранки и царапины. Лягушонок был уверен, что без участия М.М. его лечение не обошлось. Особенно мальчика напрягал гипс, наложенный на ногу. От этого Фран на несколько секунд впал в ступор. Неужели тогда в лесу, это мертвецы так постарались? Юный иллюзионист плохо помнил последние мгновения, но боль от зубов он ощутил тогда довольно отчетливо. Сломать кость зубами? Жуть какая. Внимание лягушонка привлекли яркие рисунки. Проведя кончиками пальцев по разрисованному гипсу, Фран еле заметно улыбнулся. Там была и куча разных надписей. Среди которых можно было разобрать лишь несколько. Японский Фран до сих пор плохо знал. И то, благодаря особым иллюзиям и устройствам Верде. «Фран, дурак» «Поправляйся шкет». Много разноцветных сердечек, каких-то странных животных и парочка нецензурных рисунков, автором которых, очевидно был Кен. Отчего-то на душе стало так тепло и приятно. Завидев перемену во взгляде своего ученика, Рокудо довольно улыбнулся. Может хоть теперь до Франа дойдет, что он был не лишним. В их банде не принято показывать в открытую свои настоящие эмоции. Ребята могут днями на пролет ругаться, препираться, язвить и доводить друг друга. Но в нужный момент они всегда придут на помощь. Такими уж были эти люди. Чего уж таить, Рокудо и сам был таким. Говорить в лицо, что окружающие тебя люди всего лишь игрушки и пешки, а на деле же знать, что именно они твоя главная слабость. - Через несколько дней вернется Верде, - заговорил синеволосый, вставая с кресла. - У него должно быть что-нибудь для ускорения регенерации. Так что до его возвращения ты на принудительном отдыхе. Если ослушаешься меня, устрою тренировку прямо на месте. Ку-фу-фу. Посмертную. Лягушонок громко сглотнул. Опять эта улыбка. От нее всегда бросало в дрожь. Рокудо не врал, ведь действительно мог претворить свои слова в жизнь. Снизу послышались голоса. Ребята вернулись из города. Фран посмотрел на дверь комнаты и хотел было по привычке вскочить с кровати и рвануть вниз, но остановился, вспомнив про свое состояние мумии. Оставаться одному не хотелось, да и вообще, тут было скучно. А лягушонок не любил скучать. Со своим непоседливым характером, это была скорее пытка, а не отдых. - Хочешь к ним? - спросил старший иллюзионист, посмотрев на мальчика. Получив утвердительный кивок, Рокудо осторожно поднял ребенка на руки. Фран был настолько легким, что Туману казалось, что одним неосторожным движением он сломает эти хрупкие детские косточки. Мысленно иллюзионист отметил, что физической нагрузки тоже добавит в тренировки, потому как полагаться на одни иллюзии нельзя, даже если ты иллюзионист. Враги не посмотрят на то, что ты ребенок и обязательно попробуют сломать тебя грубой силой. Нужно быть готовым ко всему. Выйдя из комнаты, иллюзионист направился вниз. В комнате, где ребята проводили свободное время, как всегда царил беспорядок. Куча сладостей и жвачки, купленной Кеном, валялись горой на столе. М.М. без остановки крутилась возле большого зеркала, думая, какой наряд она сегодня наденет, чтобы покорить сердце старшего иллюзиониста. Чикуса спорил с Кеном, уже подключив приставку и пытаясь одолеть друга в игре. Положив лягушонка на диван, Рокудо сел в стоящее рядом кресло, прихватив недочитанную на днях книгу и купленную для него колу. В больших наушниках заиграла музыка. Что-то тихо напевая в такт песне, иллюзионист полностью погрузился в чтение. - Ой, Фран проснулся? Долго же ты спал, я уже понадеялась, что ты там откинулся, - кинув на мальчика быстрый взгляд фиалковых глаз, девушка продолжила копаться в пакетах с покупками. На стол посыпалась косметика, парочка флаконов с духами и множество разноцветных пластырей. М.М. поспешно засунула их обратно и вернулась к зеркалу. - Я накупил столько вкусного, что теперь мой тайник забит до верху, так что лови. Отрываю от души, бьен, - не оборачиваясь в сторону юного иллюзиониста, блондин кинул ему пачку желейной кисло-сладкой радуги. Фран удивленно посмотрел на Джошиму. Парень не любил подобные сладости, зато Фран был в восторге от них, вечно уплетая те за обе щеки и жалуясь потом на болящий язык. - Эй, мелкий, будешь играть? - спросил Чикуса, обернувшись к лягушонку. Всучив мальчику в руки джойстик, он вернулся к спору с блондином. Кен уверял, Какимото выиграл нечестно. Губы мальчика в который раз за день трогает еле заметная улыбка. Закинув в рот кислую радугу, лягушонок сжимает в руках джойстик. - Готовы проиграть лучшему в мире игроку? - Черта с два, бьен. Лучший игрок здесь я, - лыбится блондин. - Я одолею тебя за минуту, - невозмутимо бросает Какимото, сверкнув очками. Так начинается их поединок. Фран больше не чувствует себя лишним. Неприятное чувство, разъедающее его изнутри исчезает окончательно. Смотря в эти лица, мальчик понимает, что здесь его место. Окруженный их своеобразной заботой, Фран думает, что эти две недели будут лучшими в его жизни. Призраки больше не пугают его, ведь если что-то случится, он всегда может положиться на этих людей. И если белесые, мертвые глаза снова посмотрят на него, а раскат грома сотрясет душу, Фран больше не убежит. Он будет идти лишь вперед, зная, что спину всегда прикроют дорогие ему люди.