Когда кажется...

– Поправьте Антону рот, пожалуйста! – Разнёсся по съёмочной площадке голос Алины. К парню в кадре тут же подбежала Маша, до зубов вооружённая кисточками, помадами и пудрами. – Как именно? – Спросила визажист, бегло осматривая артиста. – Уголки губ слегка стёрлись и, думаю, стоит немного увеличить форму, – отозвалась Алина, смотря на выполнение своих указаний через экран камеры. – Отлично, спасибо. Продолжаем! На площадке вновь закипела работа: Антон работал в кадре, Маша, выполнившая свои обязанности визажиста, взяла в руки камеру и снимала материал для влога, Гокк мирно посапывал в дальнем углу павильона, накрывшись тремя куртками, в ожидании своей очереди. Алина сосредоточенно смотрела в экран перед собой, ища идеальную картинку и постоянно переснимая дубли для достижения своей цели. Все работники, задействованные в производстве очередного клипа, суетливо передвигались по павильону, периодически выходя из помещения через массивные двери. Спустя полчаса Антон, который последние два часа работал в кадре, наконец выдохнул, услышав заветное «Всё, Антон, было». Алина, довольная всем отснятым материалом, объявила пятнадцатиминутный перерыв на обед. Послышались вялые восторженные возгласы, и толпа уставших голодных работников двинулась к выходу из павильона, желая поскорее добраться до ближайшего кафе. В помещении остались лишь Алина, сверяющая график работы и решающая, что снимать дальше, безмятежно спящий Гокк, Лиссов, уткнувшийся в телефон, и Маша, допытывающаяся до операторов, переставляющих камеры для последующих кадров под руководством Пязок. Через десять минут, закончив работу, операторы последовали примеру своих коллег по цеху и отправились в столовую. – Слушайте, а где Соша и Илья? – Внезапно раздался голос Антона в звенящей тишине. – Соня ушла в гримёрку где-то час назад, сказала, что хочет вздремнуть, – мгновенно отозвалась Алина, не отрывая взгляд от бумаг в своих руках. – А Ильич..., – она запнулась, подняла голову, окинула взглядом всех присутствующих и нахмурилась, пытаясь что-то вспомнить, – Ильич, кажется, тоже уходил в гримёрку. – Пойду позову их на обед и заодно отзвонюсь жёнушке, – мягко улыбнувшись, произнёс Антон и вышел из павильона. Отойдя от дверей на пару метров, мужчина достал телефон и набрал номер Анжелики. – Привет, любимая! – Радостно воскликнул артист, услышав в трубке родной голос. – У меня всё отлично, как у тебя дела?.. За разговором Антон провёл не менее двадцати минут, обойдя всё здание Ленфильма несколько раз. Завершив звонок, приободрившийся Антон уже свернул в сторону павильона, как вспомнил, что хотел позвать солистов на обед. Легонько стукнув себя по лбу, он развернулся на каблуках туфель и, насвистывая мотив новой песни, на которую, собственно, и снимают клип, направился в сторону отведённых группе гримёрок. Уже подходя к нужной двери, Антон услышал подозрительные звуки. Замедлив шаг и стараясь идти максимально тихо, парень подобрался к двери на максимально возможное расстояние. – Боже, Илья, сильнее! – Послышался запыхавшийся голосок Сони из-за двери. Вслед за этим раздались звуки какой-то возни и тихие ругательства Ильича. – Куда ж ещё сильнее, Соф? – На выдохе выдал солист. – Не смотри на меня так, сейчас попробую. Ошалевший Лиссов замер у двери, пытаясь отогнать перво-наперво пришедшие в голову не самые приличные мысли, но получалось откровенно плохо. Шорохи и тяжёлое дыхание определённо занятых чем-то энергозатратным солистов слышались уж очень отчётливо в мёртвой тишине коридоров. Покрасневший до кончиков ушей Антон тяжело сглотнул и уже начал медленно отходить от двери, не желая вмешиваться в происходящее за белой дверью гримёрки, когда услышал торопливые шаги за своей спиной и пока неразборчивую речь. Голос определённо принадлежал девушке, и Антон, слегка отойдя от шока, узнал в приближающемся к нему человеке, которого он пока не видит из-за углового расположения гримёрок, Машу. Францевич, ни о чём не подозревая, спокойно шла к гримёркам, параллельно снимая свой влог. – И получается, что Антон ушёл больше получаса назад, так что сейчас мы с вами будем искать уже трёх участников группы Little big, – донеслось до Антона, прежде чем перед ним наконец предстала Маша. – О, а вот и Антон. Что ты... Не успела Маша договорить, как Антон зажал ей рот рукой, подталкивая в коридор, из которого она только пришла. Когда они оказались в нескольких десятках метров от гримёрок, Антон остановился и нервно оглянулся назад. – Лиссов, ты с ума сошёл? – Недоумённо воскликнула Францевич, пытаясь отойти от шока, в который её повергло поведение друга. – Что происходит? – Там... они... не надо, – несвязно бормотал Антон, сумасшедшими глазами смотря на Машу. Его руки сжали плечи девушки, не давая ей сдвинуться ни на сантиметр. – Антон, ты чего? – Заметив взвинченное состояние друга, спросила Маша, прекращая попытки вырваться из его крепкой хватки. – Я никуда не иду, отпусти меня, пожалуйста, и мы спокойно всё обсудим. Парень, зажмурившись и глубоко вдохнув, отпустил Францевич, отходя от неё на шаг. – Хорошо, а теперь объясни мне, что происходит. – Боюсь, я не смогу, – нервно усмехнулся парень. – Тихо подойди к гримёрке и послушай. Ничего не понимающая Маша недоверчиво покосилась на друга, но выполнила то, что он сказал. Держа в одной руке всё ещё включённую камеру, девушка аккуратно прислонилась к двери, прислушиваясь к происходящему за дверью. – Ай, так больно! – Взвизгнула Соня. Её голос звучал устало, она тяжело дышала. – Можешь немного поменять положение? Глаза Францевич округлились от поразившей её догадки. Она перевела ошалевший взгляд на Антона, на что тот лишь кивнул, как бы говоря ей слушать дальше. – Вот так хорошо? – Раздался голос Ильи, интонационно идентичный Сониному. – Давай ненадолго снимем его? – Последовала пауза, во время которой, видимо, Соня дала ответ жестом. – Как ты? – Восхитительно, – протянула, можно даже сказать простонала Соша. – Слушай, почему мы не можем вообще без него? Ну или с другим? – Ну ты с ума сошла? – Беззлобно спросил фронтмен. – Представляешь, чем это закончится? Главной загадкой уже оставалось не то, что происходило за дверью, а то, каким образом глаза Маши и Антона всё ещё были целы, учитывая, что при таком напряжении они должны были лопнуть. Что уж говорить о челюстях ребят, укатившихся на пару сотен метров. Маша нервно сглотнула, повернулась к Антону и хотела было что-то спросить, как из-за двери раздался протяжённый женский стон: – Боже, зачем же так неожиданно? – Когда ты этого не ждёшь, дело идёт лучше, – отозвался Илья. – Слушай, там крови-то нет? – Спросила Соня. – Сонь, ну что ты как маленькая? Откуда ей там взяться? – Вопрошал Ильич. В этот момент Маша не выдержала и подтолкнула Антона прочь от гримёрки. Лиссов всё понял без слов, развернулся, сделал пару шагов, желая сбежать как можно дальше, и наткнулся на подошедшую Алину. – Где вы все... Не успела возмущённая Пязок закончить свой вопрос, как была нагло оттащена назад по коридору, идентично тому, что совсем недавно произошло с Машей. Однако теперь Францевич, понимая ситуацию, лишь помогла Антону немного увести Алину от вызвавшей столько вопросов комнаты. – Алина, пожалуйста, молчи, – прошептал Антон, поскольку уже немного оправился от всего происходящего, в отличие от Маши, которого открывала и закрывала рот, пытаясь заставить язык ворочаться и воспроизводить речь. – Какого чёрта происходит!? – Ничего не понимая, но шёпотом, взорвалась Пязок. – Ты ушёл час назад, полчаса назад Францевич отправилась на твои поиски, а сейчас ни тебя, ни её. Обед уже давно закончился, нам снимать нужно. И где Ильич и Соня? Услышав имена солистов, товарищи по шоку вздрогнули. – Где Ильич и Соня, спрашиваешь? – Нервно хихикнула Маша. – А ты подойди к двери в гримёрку. Только тихо. Алина, всем своим видом выражая неуверенность в адекватности своих друзей, подошла к двери в гримёрку. – Сош, потерпи, я почти всё, – раздался хриплый голос Ильича в перерыве между тяжёлым дыханием и всё ещё не классифицированной вознёй. – Я больше не могу! – Слёзно воскликнула Соня. – Быстрее! Давай же! – Что за чертовщина!? – Шёпотом возмутилась Пязок, оборачиваясь на всё ещё не вернувшихся в адекватное состояние Машу и Антона. – Что там происходит? После того, как они одновременно пожали плечами, выражая полную неосведомлённость, Алина, взяв себя в руки и вспомнив, что она здесь всё ещё режиссёр, решительно нахмурилась и взялась за дверную ручку. – Стой! – В унисон заорали Маша с Антоном, но Пязок уже распахнула дверь, готовясь увидеть то, что она снимала в начале своей карьеры*. Не столь уверенные в желании лицезреть сие действо своими глазами Францевич и Лиссов резко закрыли лица руками, крепко зажмурившись. Из этой ребяческой позы, являющей собой способ побега от реальности, их буквально вытащил дикий хохот Пязок. Боязливо оторвав ладони от лиц, перед Машей и Антоном предстала следующая картина: сползшая по стене на пол, задыхаясь истерическим хохотом, Пязок, ничего не понимающая Соня в огромном розовом платье и Ильич, пытающийся затянуть корсет вышеупомянутого наряда Таюрской. – Алина? – Взволнованно спросили вокалисты в унисон, не понимая абсолютно ничего. – Ребят, что с Алиной? Ребят? Непонимание солистов усилилось, когда рядом с Алиной на пол, в приступе сумасшедшего смеха, упали и Францевич с Лиссовым. – А мы... они... платье, мать вашу, – сквозь слёзы выкрикивали валяющиеся на полу. Илья, понимая, что Соне тяжело двигаться в огромном платье, попросил её присмотреть за «этими долбаными истеричками» и убежал за водой. Пару минут спустя на Алину, Машу и Антона вылилась пятилитровая канистра холодной воды, которая, тем не менее, не помогла их успокоить. – Мне страшно, – прошептала Соня, прижимаясь к спине Ильи. – Всё в порядке, я рядом, они тебя не тронут, – буквально промурлыкал Прусикин, мягко целуя разволновавшуюся Соню в лоб. – Боже, какие вы милые! – Неожиданно воскликнула резко успокоившаяся и умилённо смотрящая на парочку Маша, перевернувшись на живот и болтая ногами. – Отлично, Францевич более-менее в адеквате, – выдохнул Ильич, пытаясь подбодрить Софу. – Может расскажешь, что это за массовая истерия? – Да нам просто показалось..., – не вдаваясь в подробности, чтобы вновь не впасть в состояние Алины и Антона, бросила Маша. – Ну, когда кажется, креститься надо, – заявил Ильич. Подобная фраза, особенно учитывая подозрения впавшей в истерию троицы, вызвала очередной приступ у Алины, Антона и Маши. – Чёрт с ними, пойдём на площадку, – махнул рукой Ильи, выходя в коридор и увлекая за собой всё ещё слегка шокированную Соню. – Ага, а то я не перенесу вторую попытку застёгивания этого чёртового платья, – отозвалась Соня, чем ещё сильнее раззадорила валяющихся на полу людей. – Ох, не отделаться нам с тобой от шуток...