Memento mori - часть 1 цикла "Сказки многоликого универсума"

      Первого сентября перрон платформы 9 ¾ был переполнен, как всегда, разношёрстой пёстро одетой толпой взрослых волшебников, провожающих на учёбу своих любимых, драгоценных чад. Магглорождённым давалась установка подойти к колонне номер семь между платформами девять и десять и протаранить головой толстенную с виду стену, чтобы попасть на нужный перрон. В действительности — проход, замаскированный волшебством под стену.       Полукровки и чистокровные прибывали каминной сетью.       Вся семья Уизли, всем своим рыжеволосым выводком, без двух старших сыновей, стояла начеку на маггловской стороне перрона у седьмой заколдованной колоны и кого-то ждала. Среди рыжей толпы потерялась одинокая каштановая кудрявая и очень лохматая голова девушки, о которой говорили — по её мнению — что она самая выдающаяся ведьма своего курса в Хогвартсе. Рядом с ней на тележке стоял огроменный школьный сундук, железные вставки по углам которого трещали от внутреннего напряжения. Скажете «косметика и наряды» и не угадаете. Сундук трещал по швам из-за большого количества тяжеленных талмудов, которые эта девица по имени Гермиона Грейнджер всё лето пыталась осилить.       Чтение глубокомысленных книг со сложным содержанием нуждалось в тишине и спокойствии, которые она могла найти только в доме своих родителей. Там, в своей личной комнате, она могла углубиться в премудрости древних фолиантов, долго над каждым изречением размышлять и только таким образом сделать выводы чужих исследований частью своего упорядоченного ума.       Могла, но не поступила так.       Полетела по первому зову своего друга и однокурсника Рональда Уизли в их дом. В смысле, не прямо-таки «полетела», а аппарировала вместе с мистером Уизли, когда тот появился однажды вечером в дом д-ра и д-ра Грейнджер, рассеянно сказав: «Гермиона, иди собирайся, увожу тебя в Нору!». И взмахнул палочкой в сторону её родителей.       Гермиона радостно побежала наверх собираться, радуясь, что в волшебном доме ей можно будет колдовать. Ха! Не тут-то было!       Как только она появилась в Норе, её сразу взяли в оборот: помогать Рону и Джинни с домашкой, а миссис Уизли — с готовкой-сервировкой. Для чтения времени ей так и не нашлось.       Хорошо, что в конце каникул она успела одна, без хвоста в виде младших Уизли, Рона и Джинни, посетить «Волшебный зверинец», где купила себе не сову, как думала сначала, чтобы писать родителям, а кота-полукнизла. Живоглот, маленький рыжий тигр с приплюснутой мордой, сразу не понравился Рону и он начал давить на Гермиону с требованиями вернуть кота обратно. Но Гермиона впервые упёрлась, сказав своему другу и его сестре, что не их это дело, какой она себе от своих же родителей подарок ко Дню рождения купила.       И двое рыжих, обидевшись, всё ещё сторонились её, надеясь устранить надоевшего кошака при помощи Гарри, когда с ним они встретятся.       Но Гарри на перроне не появлялся. Минуты медленно утекали одна за другой, а от темноволосого шрамоносца — так его называли близнецы Фред и Джордж — не было не видно и не слышно. До отбытия Хогвартс-экспресса оставалось не больше шести-семи минут и миссис Уизли скомандовала:       — Гарри опять что-то учудил, небось с родственниками поссорился, — сварливым голосом сказала она. Как неудачно Альбус заболел! — Не будем его дальше ждать. Переходим.       И рыжики, один за другим, ускоряясь, стали исчезать в барьере между мирами магглов и магов. Последней в очереди ребят пошла мисс Грейнджер, прежде чем Молли, клюнув в щёку мужа Артура, последовала за девушкой. А мистер Уизли, помаявшись, крутнулся и аппарировал в Министерство магии.       Магглы спокойно, даже не повернув головы в сторону этих чудес, проходили совсем рядом, ничего необычного не замечая. Дежурные авроры под чарами Хамелеона делали свою работу на «Превосходно».       На другой стороне барьера семье Уизли предстояло увидеть очень странную картину: Люциус и Нарцисса Малфой, посадив сына Драко с друзьями на поезд, не спешили уходить. Они стояли рядом с высоким темноволосым хорошо одетым, но очень худощавым молодым мужчиной и вежливо разговаривали с ним. Пока её дети, крикнув рассеянно «Мама, пока!», садились в поезд, Молли, остолбеневшая от увиденного, одними губами шептала:       — Сириус Блэк… с Малфоями! Где авроры, где ДМП? А-а-а, Мерлиновы… Суд оправдал его недавно. Надо Альбуса уведомить…       В последний момент она вспомнила, что и директор не поможет. Из Мунго освободят его лишь через неделю и воскликнула с досадой:       — Кому сказать? Кого надо предупредить?       Тем временем две такие разные головы парнишек — тёмная и белобрысая — появились за опущенной рамой окна одного и того же купе и одновременно выкрикнули своё «До встречи!». Им одновременно ответила вся компания Малфой — Блэк!       Гарри рядом с белобрысым говнюком! Немыслимо!       Миссис Уизли засуетилась, крутясь на одном месте, не решив для себя, куда ей податься, что делать… Нарцисса Малфой, одетая с иголочки в шёлк, бархат и украшения с брильянтами, под руку со старшим белобрысым кррррасав… мудилой, прошествовала мимо остолбеневшей Молли. С правой стороны напыщенной аристократки, улыбаясь до ушей, расшаркивался Блэк, что-то весёлое этим двум пожиранцам рассказывая.       Блэк общался с Пожирателями Смерти, раскланивался с ними… А его недавно полностью оправдали Визенгамотом, как непричастного к организации Вальпургиевых рыцарей. Парадокс!       Как только Альбус вернётся в Хогвартс, Молли сразу всё ему расскажет. Вот и Драко с Гарри вместе свели, рассказав последнему, кто у него в волшебном мире самый ближайший кузен.       Придётся раньше начать План «А» — Амортенция.       В поезде Поттера нигде не было видно. В вагоне Гриффиндора мисс Грейнджер с младшими Уизли его не нашли. Следствием их продолжительного ожидания Гарри на перроне с маггловской стороны стало закономерное отсутствие свободных купе. В вагоне их факультета таких не осталось.       Оставив Рона, Гермиону и Джинни самостоятельно решать проблему поиска мест, буркнув «Бывайте!», близнецы отправились к своим одноклассникам. Первым оставалось только смириться со взрослым спутником, уснувшим в углу у окна, прикрывшись с головой протёртым дорожным плащом. Незнакомец звался Р. Дж. Люпином, как прочитала на этикетке его чемодана Гермиона. Будить его трое гриффиндорцев не стали, а вошли тихо и без спроса присели на свободные места.       Расположившись напротив мужчины, достав наконец из раздутого чемодана тот фолиант, который она целый месяц не открывала, Гермиона обратилась к младшему Уизли:       — Рон, иди поищи Гарри по поезду. Боюсь, что у него опять с его родственниками проблемы случились.       Мисс «Я-всё-знаю» на этот раз знала не всё. Мистер Уизли, забирая её в Нору, по подсказке жены накрыл территорию своего участка особым щитом, который пропускал только школьных сов. По этой причине получать «Ежедневный пророк» за весь август девушка не могла. Новости волшебного мира до неё так и не дошли. Как и до остальных детей Молли и Артура, конечно. Почему-то, это её никак не насторожило. Писать письма Поттеру времени у неё не было, как и совы, конечно. На неё горой навалились обязанности по репетиторству Рональда и Джинни, работа по дому… Весь август пролетел, как во сне.       Так, что Гермиона пребывала в полном неведении о шквале событий, встряхнувших летом волшебный мир, — побеге Сириуса Блэка, его оправдании; побеге Гарри из дома родственников, раздувании им его тётки Мардж, его вступлении в права Главы Рода, примирении Гарри с дальними родственниками и так далее… Всё это проплыло мимо. Молли и Артур хорошо оградили свой дом от поступления лишней для детей информации, а то — узнай кудряшка новости, спадут с неё все наведённые закладки, испарится из крови весь набор зелий, чем потчевали её каждым утром.       — А вы? — спросил развалившийся на сиденье Рон.       — А мы с Джинни подождём тебя здесь, — тихо, чтобы не разбудить спутника, сказала Гермиона.       — Ладно, я пойду искать шрамоносца, — неожиданно согласился Рон и встал с места. — Но я прочёсывать весь поезд не согласен. Я поищу в первой половине, а дальше поищете вы с Джинни.       И Рон, не дождавшись протеста Гермионы по поводу эпитета, которым он назвал Гарри, закрыл за собой дверь.       Джинни надеялась заново поболтать с подругой насчёт того, как охмурять будет в этом году Гарри своими заметными уже невооруженным взглядом выпуклостями спереди. Но та, забыв о радужных грёзах рыжей девочки, нашла свою пометку в фолианте и углубилась в чтение с того места, где остановилась ещё в доме своих родителей. Рыжая девочка повертелась-повертелась и заскучала. Грязнокровная выскочка пренебрегала ею, Джинни, принявшей в свою комнату на лето, а это было, по меньшей мере, неблагодарностью.       Джинни сравнила взглядом своё козырное оружие с тем, что у самой Гермионы выросло и посмурнела. Лохматая, растрёпанная девушка была почти на два года старше её самой и, соответственно, каких бы ни варила мама Молли зелий, Джинни проигрывала грязнокровке в этом плане. А проигрывать она ненавидела больше всего на свете, поэтому бросив:       — Пойду, Луну поищу! — поднялась с места. Ноль внимания со стороны старшей девушки. Хмыкнув, она вылетела из купе.       Зачитавшаяся своим скучным талмудом, Гермиона даже не услышала её.       Девушка не заметила и странное поведение своего кота. Живоглот, выпущенный из переноски на сиденье рядом с хозяйкой, замер на месте, как статуя. Выпучив свои и так огромные жёлтые глазища, ни разу ими не моргнув, он упёрся взглядом в спящего мужчину. Его густая ерошащаяся рыжая шерсть вздыбилась, образовав на хребте гребень, а длинный хвост стал похож на ёршик. Из кота донёсся низкий, неслышимый человеческим ухом рык, а сам он передвинулся так, что защищал собой зачитавшуюся девушку.       Из-под потёртого плаща взглянуло настороженное настолько яркое, как бы светящееся изнутри жёлтое око. В ответ на кошачий, из горла незнакомца прозвучал особый, примирительный и такой же неслышный для Гермионы рык.       — Мммрр-яу-яу-яаааууу! — предупреждающе набычился рыжий кот, распушив ещё больше шерсть.       — Рррррр… — ответил, не открывая рта, мужчина.       Закрыв глаза, зарывшись глубже в плащ, он продолжил изображать глубоко спящего, слегка во сне храпящего пассажира поезда.       Тишину купе нарушил звук резко открывшейся двери. Это ворвался Рональд, взмыленный по самое не могу, и с разбега плюхнулся на сиденье напротив однокурсницы. Держась обеими руками за растрёпанную рыжую шевелюру, он, хныкая, стал рассказывать:       — Он с Малфоем в одном купе едет, представляешь? С Малфоем! Я сказал ему оставить скользкого сына Пожирателя и следовать за мной, но они надо мной стали насмехаться. Обозвали Предателем крови, представляешь? Гермиона, ау-у! Я кому говорю?       Та его не слышала и не видела, углубившись в свой талмуд. Рон взмахом руки вырвал из её лапок тяжёлую и жутко дорогую книгу, отбросив под сиденье, и пальцами схватил девушку за подбородок.       — Ты почему меня не слышишь, когда я тебе говорю, а? Пренебрегаешь мной, да?       Сердитый кошак Живоглот с громким, угрожающим мрявом неожиданно, как бы аппарируя с места, где сидел, прямо на голову рыжего парня, вонзил свои длинные когти в его лицо. Наступила суматоха. Рон ревел, пытаясь отодрать от себя кошачье бедствие, которое с момента появления в руках до этого послушной магглокровки он возненавидел. И подозревал, что исчезновение Коросты его лап и клыков дело. Не меньше этого. Но никто в Норе его не слушал.       Бился Живоглот с напавшим на его хозяйку не на жизнь, а на смерть.       — Петрификус Тоталус! — прозвучало вдруг со стороны взрослого спутника и Рон вместе с рыжим котом поверх его же рыжих патлов замерли.       Вдруг кот, сбросив неожиданно с себя заклинание заморозки, подогретый битвой с Роном, с рыком и визгом спрыгнул с головы парня на мужчину и начал уже с ним драться-отбиваться. Всего, с момента прибытия Рона, прошло не больше пары десятков секунд, но в купе всё перевернулось с ног на голову.       — Живоглот, остановись! — пискнула мисс Грейнджер. — Иди сюда, разбойник! А вы, мистер, немедленно освободите моего друга от Петрификуса! Кто позволил вам не только ехать в поезде с детьми, но и нападать на них?       Кот немедленно повиновался хозяйке, прекратил свару и элегантным прыжком приземлился на своё старое место на сиденье рядом с девушкой. Подмигнув одним глазом ей, он стал приводить себя в порядок длинным розовым язычком. Мужчина тоже начал приглаживать свою растрёпанную, светлую с проседью шевелюру и удалять с пиджака рыжую шерсть кота. Не забывая всё время поглядывать настороженными желтоватыми глазами на кудрявую девушку и на её питомца.       — Извините, мисс, но мне очень не понравилось то, как к вам отнеслось это ничтожество, — махнул он на обездвиженного Рона. — Почему вы, начитанная девушка, позволяете такое хамское к себе отношение? Вы где, в трущобах росли или в приюте?       — Что-что? — удивилась мисс Грейнджер. — Что вы имеете в виду под словом «хамское»?       — То. Этот никчемный оборванец позволил себе вырвать и выбросить из ваших рук на пол фолиант, по-моему дорогостоящий, кричал на вас, трогал вас, унижал… А вы терпите. У вас к нему рабская привязка, что ли? Хм-м-м, … однако, глядя на то, какие книги читаете, ваша семья не бедная и вы не приютская… Странно. Давайте, я сделаю проверку на Чары, чтобы выявить не продал ли кто-то вас этому ничтожеству.       — Что-что? — снова не поняла, о чём ей говорит этот незнакомец. — А вы, мистер, кто?       — Меня зовут Ремус Джон Люпин. В этом учебном году я буду вести в Хогвартсе ЗОТИ, — сказал мужчина и подобрался.       «Его распирает гордость, — подумалось девушке. — Но, раз он будет профессором, можно ему довериться.»       — Хорошо, — сказала она, потупив взгляд. — Я уверена, что вы заблуждаетесь, но, чтобы доказать вам, сделайте эту вашу провер…       Будущий профессор был быстр. Быстрей всех волшебников, с кем она до этого встречалась. Прежде чем она закончила свою фразу, он взмахнул появившейся как бы из ниоткуда палочкой и она, своими глазами увидела светящуюся толстую красную нить между нею и Роном. Нить светилась, пульсировала, выходя из её же живота — оттуда, где находилось у волшебников магическое ядро — к Рональду.       — Что, что это, мистер Люпин? — ужаснулась она.       — То, что я назвал бы «рабской связью», мисс…       — Грейнджер, сэр.       — Мисс Грейнджер, вы посмотрите на себя со стороны! — продолжил мужчина и наколдовал из своего носового платка зеркало. — Видите? На своих… хм, кудряшках Обруч снижения критичности видите? А эти пятнышки подавления?       — Ой! Кто наложил на меня всё это? Кто создал эту рабскую верёвку? — расплакалась девушка. Она стала крутить головой. — Я ничего не знаю, ничего не подписывала, ни на что-то подобное не соглашалась. Что мне делать, мистер Люпин?       — Вы с этим рыжим… — В сознании мужчины что-то в связи с этим ярким рыжим цветом волос зашевелилось, какое-то специальное распоряжение Дамблдора. — Он кто?       — Это Рональд Уизли.       Ах, да. Уизли. Альбус распорядился, чтобы Люпин всячески помогал Уизли, каждому из них, а он… подставился. Вдруг, вспомнил кое-что ещё.       — Но вы и с Гарри Поттером дружите, да? — спросил неуверенно он.       — С первого курса, сэр. Мы с ним самые лучшие друзья. Я им, мальчишкам, помогаю с домашками, с… — Мисс Грейнджер задумалась. Что-то её насторожило. — А почему я должна была помогать конкретно Рону с домашками, если у нас, на Гриффиндоре, учатся трое его старших братьев?       Пока кудрявая девушка с каштановыми волосами раздумывала, самого Ремуса Люпина терзала дилемма по поводу того, как дальше действовать. Содействовать выводку Артура Уизли он, конечно же, директору Дамблдору обещал, но, когда-то, очень давно, он своей лучшей подруге Лили, поклялся помогать её сынишке. Обещание — это не клятва, даже рядом не проходит сравнение. Эта лохматая ученица была Гарри Поттеру лучшей подругой тоже.       А он, Ремус, уже начал плести колдовство по устранению этих привязок. Прервать на середине своё невербальное заклинание и это плохо скажется на всех троих его участниках — заклинателе и обоих подростках.       Но что он скажет Дамблдору?       Ну, а он, Ремус, забыл, что ли, что директор лежит в Мунго на лечении? Вернётся, ему не до этих конкретных детей в первую очередь будет. Пока очухается, пока то-сё… Девушку надо отправить к Поппи в Больничное крыло, а там и все само собой рассосётся.       Приняв такое решение, Ремус продолжил плести кончиком палочки заклятие по удалению всех наложенных на подругу Гарри обетов, даже не гадая, кто именно создал их. Если директор их накладывал, Ремусу мало не покажется. По меньшей мере, не успеет расплести ни связь, ни венец подавления.       К счастью, это делал кто-то другой, не Дамблдор. Хлипко над этим работали, халатно.       Кудрявая девочка и сама могла видеть в зеркале, как бледнеет красная ниточка между ней и Роном, как развеивается белый обруч у неё на голове, как стираются несколько ярко-жёлтых пятен вокруг её висков, сердца, горла… Её мысли стали проясняться, задерживаться на рассмотрении у неё в сознании и Гермиона поняла, что долгое время провела как во сне.       — Вы могущественный колдун, мистер Люпин! — восхищённым голосом сказала она. — Я, наконец, довольна, что у нас будет выдающийся профессор ЗОТИ. А то, те двое, что у нас были…       — Расскажете? — спросил Люпин, убирая свою палочку во внутренний карман пиджака.       — Расскажу, но вы освободите Рона от Петрификуса, тошно смотреть на него. Лучше поспит, что ли? Чтобы не мешал.

***

      Двери Большого зала раскрылись, пропуская группы повзрослевших за лето учеников всех четырёх факультетов школы. Первое, что заметили они за преподавательским столом, был пустующий позолоченный трон директора. Знакомые с прошлого года учителя, но без известного в волшебном мире писателя Гилдероя Локхарта в роли преподавателя ЗОТИ, сидели по обе стороны обоих пустующих мест за столом — директора Дамблдора и его заместительницы, профессора Макгонагалл. На месте Локхарта сидел потрёпанный, болезненный с виду мужчина возраста декана Слизерина, Северуса Снейпа.       — Ну, Поттер, успешного тебе третьего года, — ухмыльнулся Драко Малфой идущему рядом с ним темноволосому, бронзовому от загара Мальчику-который-выжил.       Тот, с добродушной улыбкой на лице, подал белобрысому руку для пожатия и сказал:       — Тебе тоже, кузен Драко.       Оба парня, такие внешне разные, обменялись рукопожатием и каждый отправился к столу своего факультета, не замечая наступившей вокруг них ошеломлённой тишины.       Вдруг, резкий девичий выкрик поставил точку тишине:       — Гарри Джеймс Поттер! Ты как вот это вот объяснишь?       Темноволосый чуть-чуть повернулся к своей подруге. Та, стиснув кулачками, сверкала округлившимися глазищами, готовая взорваться.       — Гермиона! — воскликнул темноволосый, такой непохожий на себя прошлогоднего, парень. — Я не увидел тебя в поезде, в каком вагоне ты ехала? Рад с тобой наконец встретиться. Я звонил тебе летом по телефону, но твои родители сказали, что тебя задержали в школе. Где ты была?       «Задержали»? «В школе»? Мисс Грейнджер моргнула прослезившимися глазами и, зардевшись, опустила руки. Ей стало стыдно за себя. Дура, ду…       — Ну-у-у… я у Рона гостила, — всхлипнув, тихим голосом ответила она, вдруг сбавив обороты напора. — Мистер Уизли, он… колданул немножко… Боженьки, что?.. Э-э-эх-х.       Глаза изумрудного цвета стали не меньше чайного блюдца и — она это хорошо рассмотрела — неожиданно потемнели. Только сейчас Гермиона заметила, что очков-«велосипедов» на лице Гарри не наблюдалось и она открыла рот, чтобы сварливо спросить у него, когда от них успел избавиться. Но её остановил похолодевший голос её же друга:       — Колдовал? В твоём доме? И ты это позволила, да?       — Ну-у-у…       — Не «нукай»! Гермиона, я тебя не понимаю. Ты позволила мистеру Уизли заколдовать твоих родителей? Мда-а-а… Ну, ты даёшь, подруга. О подробностях будем говорить попозже, без свидетелей. Ай, боюсь-боюсь… Кстати, где Рон?       В их рассадке за столом Гриффиндора мало что изменилось, только их места чуть продвинулись вперёд в направлении Преподавательского стола. Усевшись, они стали оглядываться, чтобы поздороваться с сокурсниками.       Как обычно, сидевшая с другой стороны стола среди своих сверстников-второкурсников на Гарри пялилась рыжая Джиневра. Изменившийся новый внешний вид её кумира вдохновил девочку к новым свершениям в плане охмурения. С другой стороны, улучшенный имидж Поттера почему-то её очень обеспокоил. Услышав, что Гарри спросил об её самом младшем из братьев, Джинни навострила уши. Да, Рона действительно не было рядом с остальной частью Золотого трио.       — В Больничном крыле, — повеселев, ответила мисс Грейнджер. — Пострадал во время поездки. Не спрашивай, как и почему, расскажу тебе потом… Какие предметы ты выбрал для дополнительного обучения? Я выбрала все шесть предметов.       — И Маггловедение? Зачем тебе оно?       — Хотела узнать, что волшебники о магглах знают, — бойко ответила любящая учиться девушка, ожидая начала распределения.       — Магглы. Да. Из твоих уст это звучит как насмешка, — холодно сказал Гарри. — А Прорицание тебе зачем, разве у тебя Дар открылся? А УМЗС зачем — драконье дерьмо захотелось чистить или что-то другое?       — Что ты говоришь, знание лишним не бывает! — возразила Гермиона.       — Да читай, сколько тебе захочется, изучай — никто тебе не мешает! Но разгребать за лошадками, как-то не девичье это дело… Нумерология, Древние руны — вот это полезно для волшебницы твоего склада ума, но Прорицание. И как ты всё это осилишь — не лопнешь от занятий?       — Профессор МакГонагалл обещала помочь. Не знаю как, не спрашивай…       В этот момент в Большой зал вошла куча будущих первоклашек во главе с упомянутой преподавательницы и разговор между друзьями резко оборвался.       — Мисс Грейнджер, мистер Поттер! Будьте добры, после ужина подойти ко мне в кабинет. Мне нужно с вами поговорить, — сказала декан Гриффиндора, проходя мимо них.       Минерва МакГонагал ждала своих студентов, сидя за рабочим столом.       Пригласив их войти громким «Войдите!», она стала разглядывать третьекурсников над краешком очков. Как они подросли за лето! Гермиона стала уже взрослой девушкой, округлившись там, где следовало, но заботиться о своим внешнем виде так и не научилась. Лохматая до невозможности, её волосы напоминали воронье гнездо. Чулки со швом перекрученные, не подтянутые; юбка, вкривь и вкось, свисала с одной стороны из-за не подшитого подола; край переда блузки выглядывал из-под свитера; узел галстука был левей своего законного места. Вся она стояла искривившись под тяжестью набитой книгами сумки.       Гарри Поттер, напротив, выглядел ухоженным, лощённым, загорелым. И солидным в своей дорогой мантии с гербом… С гербом своего Рода и малым гербом Наследника Блэк?! Не может быть. Что Альбус по этому поводу скажет? Ай, Мерлин и его вонючие…       — Мистер Поттер, — холодным голосом заговорила она. — начну с вас. Вижу, вы не только способствовали обелению своего крестного отца, но и приняли Главенство над вашим Родом.       — Пришлось. Более того, я его единственный представитель, что не очень-то меня радует. Зачем вы звали меня? Какие-то претензии?       — Претензии к вам по поводу выбранных предметов. Директор Дамблдор выбрал для вас совсем другие дисциплины…       — Директор Дамблдор пусть о собственном здоровье заботится, а не о выбранных мною дисциплинах. Я чётко указал, что хочу только Нумерологию и Древние руны. Арифмантика меня не интересует пока, в Начальной школе я изучил всё, что на третьем курсе предстоит изучать. А в Прорицаниях я круглый ноль, не повезло мне быть предсказателем. УМЗС — это зачем мне? Лорду Поттеру убирать за животными не подобает, а Маггловедение ни к чему мне.       — Но он отдал строгие… — начала протестовать МакГонагалл.       Одновременно с ней вскрикнула Гермиона Грейнджер:       — Что с профессором Дамблдором?       Более, чем на тридцати секунд разговоры в кабинете остановились. В затянувшейся тишине голос Гарри прозвучал гробовым предвестником:       — Откатом ему прилетело, за лживую клятву. Я так считаю…       — О чём вы говорите, мистер Поттер? — вскинулась профессор МакГонагалл, прервав его. — У директора Дамблдора случился обширный инсульт.       — Я о том же говорю, мэм. Как говорил профессор Флитвик, клятва — это не безобидное дело. Иногда, даже самому хитрожопому магу, придумавшему хитровывернутые способы обойти откаты за ложь, ответочка прилетает.       — Зачем вы клевещете, мистер Поттер? При чём здесь ложь? Альбус никогда, запомните это — никогда и никому не врал!       — Готовы поклясться, … мэм? — ухмыльнулся зеленоглазый парень и стал очень похож на своего отца, Джеймса. Но зелёные глаза парня смотрели холодно и блестели как две льдинки.       Минерва открыла рот выговорить немедленно слова Клятвы, но так и осталась с открытым ртом. А, что если?..       — Объяснитесь, мистер Поттер, — вздрогнув, сказала она.       — В восемьдесят первом Альбус Дамблдор перед всем составом Визенгамота Мерлином поклялся, что Хранителем Фиделиуса на доме моих родителей был мой крёстный отец, Сириус Блэк. Свою осведомлённость Дамблдор объяснил тем, что он лично накладывал Чары. Клятва Мерлином тем хитра, что с одной стороны, ей любой волшебник верит, потому что тот был могущественным чародеем. С другой — не секрет, что клятва его именем ни к чему такому роковому не приведёт, даже тогда, когда за ней скрывается ложь. И всё идёт своим чередом, пока кто-то не узнает всю правду. Понимаете?       — Гарри, я ничего не понимаю. Что такое этим летом случилось, что…       — Потом расскажу, — резко прервал подругу Поттер и продолжил отвечать деканше. — Мерлин давно уже блаженно почивший волшебник, всем преступникам кажется, что можно безопасно для себя его именем клясться и ничего им не будет. Но могущество Мерлина столь огромное, что бьёт откатом каждому врунишке даже после стольких веков!       — Гарри, что себе позволяешь? — всхлипнула мисс Грейнджер, не заметив побелевшее, вытянувшееся лицо Минервы Макгонагалл. — Профессор Дамблдор самый великий светлый волшебник современности. Мы, Гарри, должны гордиться тем, что учились в Хогвартсе под его руководством.       Гарри с сожалением посмотрел на свою подругу и зацокал языком:       — Ц-ц-ц… Гермиона, твои заученные лозунги звучат настолько бессмысленно и жалко! Почему ты уверена, что наш директор именно «самый великий и самый светлый» волшебник современности? Что об его прошлом нам известно? Ни-че-го. Сплошная тьма и таинственность. Ты не попугай, чего раскричалась. Твоя маленькая головка полна одними готовыми утверждениями. Не посетить ли нам Больничное крыло?       — О! Вспомнила. Профессор Люпин посоветовал мне сразу после ужина наведаться туда, чтобы мадам Помфри диагностировала, все ли магические связки и ограничители с меня сняты. Профессор МакГонагалл, мэм, сопроводите нас с Гарри в Больничное крыло?       — О чём вы говорите, мисс Грейнджер? Нет никаких связок и ограничителей у вас! — сердито сказала декан Гриффиндора, взмахнув палочкой. Слабое свечение нимбом появилось среди кудряшек её самой выдающейся ученицы. — О-а-а-а, что это?       — Профессор Люпин сказал, что это называется «Обручем разума», мэм, — ответила девушка. — Он попытался снять его полностью, но очевидно, не справился до конца. Кроме него, у меня выявил Рабскую привязку к Рональду Уизли, но уже не директором, а кем-то другим волшебником наброшенную. Профессор МакГонагалл, мэм, я хочу написать ДМП насчет всего этого на всю семью Уизли.       — Мисс Грейнджер, нет! — вскинулась Минерва, не понимая что с этой девушкой произошло, что она ополчилась на своих друзей.       Гарри хлопал глазами в злобном прищуре, а кривая усмешка змеилась на его губах. Уизли… ох как отыграется он на них!       — Я поддержу Гермиону во всех её начинаниях. О-о-о, я понимаю как и почему пострадал во время поездки Рон. Это ты постаралась?       — Нет, профессор Люпин очень разозлился…       Минерве ничего не оставалось, как примириться с пылким нравом всех своих гриффиндорцев — что нынешнего, что прошлого поколения.       — Прекратите, мистер Поттер! Вы обижаете всё и вся. Я не за тем, чтобы слушать ваши беспочвенные обвинения вызвала вас, а за тем, чтобы вы отказались…       — Я не откажусь! Не ваше дело это, выбирать вместо меня чему я буду обучаться и чему не буду. За моё обучение заплачено золотом моих родителей сполна, до седьмого курса, и предметы дополнительного обучения выбираю я. Если вам что-то не нравится, засу… гхрм, придержите своё мнение в себе. Кстати, предупреждаю вас, что я вступил в свои права, как последний Поттер. В глазах закона — а я проверил это в Министерстве магии и лично министр Корнелиус Фадж согласился с этим — я совершеннолетний и в опекунах не нуждаюсь. У меня крёстный отец есть, посторонним людям не советую вмешиваться в дела моего Рода!       Минерва МакГонагалл открывала и закрывала рот, вся надувшись от возмущения. Да он, да он… да-а-а, он прав. Вздохнув, декан Гриффиндора перевела взгляд на свою самую лучшую и успешную ученицу, мисс Грейнджер.       — Мисс Грейнджер, я вас позвала, чтобы уведомить вас, что своё обещание помочь вам посещать все выбранные вами дисциплины выполнить я не могу. Летом нужный нам артефакт исчез из сейфа директора Дамблдора. Советую вас выбрать три из всех шести дисциплин, которые вы хотите посещать и утром уведомить меня. Сейчас, вы оба свободны. Идите, у меня много работы.       — До свидания, мэм. Спокойной ночи, — сказали Поттер и Грейнджер, ретируясь из её кабинета.       Оба зашагали в направлении Больничного крыла.