Успеть исправить

До утра время тянулось неимоверно долго. Уснуть так и не смог… да и вряд ли сможет в ближайшие дни. Утром Алексею позвонил Иван, ведь шеф в порыве всё же кинулся ему звонить, потом передумал, а сейчас вообще не берет трубку. Телефон, кажется, ещё чуть-чуть, и разорвется от неостанавливающихся звонков. — Да, — совершенно безэмоционально говорит политик. — Ну слава богу! Я думал уже звонить в ближайшие отделения и вытаскивать тебя оттуда! Чего трубку не берешь? — Чувствую, придется скоро… — произнес Алексей. — Что, прости? Говори громче, ты где? — Дома я, где мне ещё быть? — он немного раздражённо отвечает. — Чего звонил ночью? Что стряслось? — Случайно получилось… — У тебя точно все в порядке? — Да, — немногословен. — Хорошо, — недоверчивый тон, но продолжать Жданов не стал. Если Алексей не хочет что-то говорить, то вытянуть из него что-либо невозможно, — ты будешь в штабе сегодня? — Не знаю. Пока, — Алексей отключился. Когда стрелка часов приблизилась к половине десятого, политик стал собираться в больницу. Чем ближе момент «встречи», тем сильнее сжимается всё внутри. В любом случае, обратного пути уже нет. От сборов его снова отвлекает звонок. Алексей, не смотря на телефон, отвечает. — Вань, я сейчас занят. — Алексей Анатольевич, вас беспокоит лечащий врач Юлии. Вы просили позвонить, если будут изменения. Сердце замерло. Вдруг случилось самой худшее из того, что только могло произойти… — Что с ней? — Она приходит в себя, — облегченный выдох парня. Жива. — Хорошо, я уже иду. — Хорошо. Алексей кладет трубку, в ускоренном темпе собирается и выходит из квартиры. Больница находилась недалеко от дома, поэтому было принято решение идти пешком, а за руль садиться совершенно не хотелось. Идя по улице, его узнавали, хотели сфотографироваться, но всем он отвечал, что «занят» и «не сейчас» и продолжал путь дальше. Парень всю дорогу думал, что он будет ей говорить, как будет вести себя… За раздумьями не заметил, что подошёл к больнице. Заходит внутрь, там всё та же медсестра. Она мило улыбается, приветствуя его, подаёт халат, бахилы и провожает до палаты. Открывает дверь, в глаза сразу светит яркое солнце, и Алексей невольно прикрывает лицо ладонью, а перед глазами всплывает всё та же картинка, как она делает то же самое. — Алексей Анатольевич, проходите, — подзывает к себе врач. — Доброе утро, — сначала здоровается с врачом, а потом переводит взгляд на девушку, лежащую на белых простынях и почти сливающуюся с ними. Концы ее белокурых волос раскиданы по подушке, а сама голова замотана бинтами. Разбита губа, ссадины на брови и щеке. Несколько синяков виднеются на плечах и предплечьях. Смотря на всё это, становится так страшно и ужасно, а главное, что причиной всего этого ужаса являешься ты. — Как она? — Приходит в себя. Видите, показатели меняются, — врач показывает на прибор, — а я их фиксирую, чтобы проследить динамику. — У неё же нет переломов? — политик смотрит на это хрупкое, маленькое тело. — Нет. Внутренних повреждений у неё нет. — Это хорошо. Доктор, она открывает глаза, — взгляды мужчин устремились на неё. Веки девушки начали шевелиться, брови, как бы хмурясь, свелись к переносице, а дыхание, судя по грудной клетке, участилось. — Юлия, вы меня слышите? — врач начинает диалог. — Да, — голос девушки хрипит, — где я? — она медленно открывает глаза. — Вы в больнице, вы помните, что с вами произошло? — вопрос, которого больше всего боялся Алексей. Даже не сам вопрос, а ответ на него. — Частично… Доктор, а сколько сейчас времени? — судя по лицу, девушка чем-то обеспокоена. Ее взгляд, как казалось Алексею, был направлен на него. — Десять часов утра. — Доктор, вы шутите? Здесь темень. Можете, пожалуйста, включить свет. Очень темно. Мужчины переглянулись. Они стоят в хорошо освещенной палате, в которой нет даже тени, а лучи солнца падали прямо на лицо девушки. Всё это время Алексей стоит молча, наблюдая за ней. И каждое слово, сказанное ей, словно ножом, проходится по сердцу. Неужели… Нет. Не может быть. Врач же сказал, что внутренних повреждений нет. — Юлия, здесь светло. Солнце освещает палату. — Доктор, вы шутите? — в голосе испуг, — почему у меня всё темно? Я ничего не вижу! Доктор, почему я ничего не вижу? — девушка пытается привстать с кровати, но ее действия пресекает врач. — Юлия, спокойно. Вы пережили стресс. Внутренних повреждений у вас нет. Ваш организм так защищается. Зрение восстановится со временем, но вам категорически нельзя нервничать. — Я… ослепла? — фраза, которую все присутствующие обходили стороной, была сказана ею самой. — Это временная слепота. Юлия, мы проведем ещё обследование, выясним, что за сбой произошел в организме. Девушка уже, кажется, не слушала его. Она начала судорожно пытаться встать, искать руками опору, а на лице появляются слезы. Это похоже, да нет, это не похоже, это начинающаяся истерика. — Кто-нибудь мне поможет помочь? Пожалуйста! — она перешла на крик, слёзно прося о помощи. Врач реагирует мгновенно. Он просит Алексея придержать руки девушки, ведь та начала выдергивать катетер, а сам набирает в шприц успокоительное. Алексей придерживает ее руки, мягко держа за предплечья, и всматривается в глаза, которые смотрели в пустоту стеклянным взглядом. Врач вколол лекарство, и через некоторое время Юля заснула. Алексей аккуратно вытер слезы с её лица и последовал за врачом, который позвал к себе в кабинет. — Что это всё значит? — захлопывая за собой дверь, спрашивает врача политик, который стал повторно смотреть снимки головного мозга Юлии. — У неё нет внутренних повреждений… — Почему тогда она не видит? Вы можете сказать? Скажите, что нужно, я всё куплю. — Поймите, дело не в деньгах и не в лекарствах. Ее слепота, скорее всего, появилась из-за сильного стресса, ее организм так защищается. — Хорошо, а как теперь от неё избавиться? — Никакого стресса, позитивные эмоции и время. Нужно ждать. Алексей замолчал, осмысляя услышанное. Он стал виновником её слепоты. Он и никто другой. «Я сделаю всё, чтобы она поправилась», — решил для себя Алексей. — Я понял, а родственники у неё есть? — Мы не смогли дозвониться. — А друзья? Вообще ни до кого не смогли дозвониться? — К сожалению, — врач жмёт плечами, отрицательно качая головой. — Понятно. Можно к ней? — Она же спит. И проспит, как минимум, час, два. — Ничего страшного. — Хорошо, ваше право. В случае чего, зовите меня. Коротко кивнув, покинул кабинет и направился в палату. Вот он сидит напротив неё. Она такая хрупкая, беззащитная… Она тростинка, а выдерживает такие колебания… От раздумий в который раз отвлекает звонок, а на экране высветилось «Кира». — Да, слушаю, — выходит из палаты. — Алексей, ты же помнишь, что нам нужно записать видеоролик? Ваня сказал, что ты какой-то странный, что случилось? — Всё в порядке. — Ты сегодня будешь в штабе? — Не знаю, может быть. Что ты по поводу видео хотела? Вы доработали материалы? — Да… — Кира начинает всё рассказывать. Завязался диалог. Так и не заметил, что прошло около часа, а он всё это время стоит у палаты, с чуть приоткрытой дверью, откуда неожиданно раздается грохот. Политик тут же завершает звонок и возвращается в палату. Юля разбила стакан, стоящий на тумбочке. — Кто здесь? — она испуганно замирает, прислушиваясь к шагам. — Здравствуйте, Юлия. — Это не врач. Кто вы? — у девушки явный испуг, а на фоне всего произошедшего стал более восприимчивым слух. — Меня зовут Алексей, — фамилию он не упоминает, мало ли что. — Что вы здесь делаете? — девушка прижимается к спинке кровати, слыша, что тот подходит ближе. — Я здесь работаю санитаром, — первое, что приходит в голову, говорит. Он боится сказать, кто он на самом деле. — Что вы хотите? — девушка всё же напугана и не понимает, зачем он здесь. Она смотрит вроде и на него, и как бы сквозь него. От такого взгляда мурашки по телу. — Проходил мимо, услышал шум, решил посмотреть, — да… такими темпами ты заврешься, запутаешься в своем вранье, а потом и вовсе не сможешь из этого всего выпутаться. Такой ответ её, по всей видимости, устроил, потому что она чуть расслабилась. — Я что-то разбила… — Ничего страшного, это стакан. Я уберу, — парень подходит, собирает осколки и выбрасывает их в мусорку. — Вы как? — Никак. Как тут можно быть? — Все образуется, вот увидите, — пытается поддержать. Девушка лишь молчит на это утверждение. — Что с вами случилось? — вопрос, который гложет душу. — Я не помню всё досконально… Мы гуляли с друзьями, отмечали… Потом я не помню… Помню удар и всё. Дальше очнулась здесь. — Вы видели, кто это был? Девушка задумалась, чем вызвала у парня тревогу. — Не знаю, я не помню. — Добрый день, — в палату заходит мужчина, на вид лет сорока, стройного телосложения. — Кто здесь? — девушка снова напрягается. — Юлия Борисовна, здравствуйте. Меня зовут Павел Александрович, я следователь по вашему делу. Мне нужно у вас взять показания. А вы что здесь делаете? — обращается уже к Алексею. — Это санитар, он помог мне… — отвечает она за парня. — Попрошу покинуть помещение. — Да, конечно, — Алексей встаёт и выходит из палаты. Остаётся ждать за дверью. Через некоторое время следователь выходит из палаты. — Извините, можно вас, — обращается следователь к Алексею. — Да, конечно. Я сразу объясню ситуацию, — политик спешит объясниться, — Юлии я сказал, что санитар, только потому, чтобы она не испугалась, узнав, кто я на самом деле, — вот тут, ты, конечно, прав… — врач запретил ей волноваться, иначе есть вероятность, что она останется инвалидом. А предположить, как она отреагирует на то, что я ее спас, я не мог. Вдруг она начнет винить меня во всём произошедшем. Нет, я этого не боюсь, я боюсь, что таким действием наврежу ее ещё не окрепшему организму. Следователь в процессе монолога политика, как ни странно, понимающе кивал. — Я понял вас, Алексей Анатольевич. Хорошо, что разъяснили. Но всё же, вы аккуратно с этим делом будьте. — Хорошо. Она что-нибудь вспомнила? — Алексей Анатольевич, — смотрит как-то с пониманием на него что ли, — вы же сами всё прекрасно знаете, — как бы двусмысленно для Алексея не звучала эта фраза, ответ мог дать один. — Да… Разглашать материалы дела запрещено, понимаю, — он усмехается, поджимая губы. — Всего доброго. — И вам. Полюса Земли местами поменялись или что? Что происходит? Почему он с силовиками стал общаться адекватно, а не на повышенных тонах? Совпадение или подвох? Из раздумий снова вывел звонок. Звонил Жданов, просил срочно приехать в офис. Алексей, чтобы не уходить по-английски, заглянул к Юле, предупредил, что уходит. Та в ответ лишь кивнула.

***

Прошло несколько дней

Алексей был занят, поэтому не появлялся в больнице. Тем временем Юлю со словами «по нашей части — всё, мы провели повторное обследование, оно ничего не показало, поэтому держать в больнице смысла нет, остальное дело времени» отправили домой. — Юлия, выписка ваша вот и назначение на лекарства тоже здесь, — врач вкладывает ей в руку назначение. — Спасибо, Дмитрий Павлович. — Юлия, мы должны оповестить родственников. У вас в телефоне забит номер мамы, когда ей звонили, она была недоступна, может быть, сейчас позвонить, и она заберёт вас? — спрашивает врач. — Мы до друзей не дозвонились. — Нет. Ей звонить не надо, пожалуйста. Она не выдержит. — Вы сами справитесь? — Справлюсь. — Хорошо, — врач оставил попытки уговорить Юлю. — Спасибо за беспокойство, — слабо улыбается уголками губ. — Не за что, Юленька. Поправляйтесь. Мой номер у вас есть, если что, попросите соседей, они наберут, помогут. — Спасибо, — она благодарит врача и начинает потихоньку слазить с кровати. За время, проведенное в больнице, она максимум, куда выходила, это была уборная. И то сие действие проходило с сопровождением медсестры. Сейчас врач дал ей трость для слепых, объяснил, как ей пользоваться, и пожелал поскорее от нее избавиться. Дмитрий Павлович вызвал такси, помог Юле до него добраться и попросил водителя, чтобы тот ей помог, тот послушно кивнул. Юлю выписали, а Алексей в этот же день пришел в больницу, не застав ее в палате, пошёл ко врачу. — Здравствуйте, Дмитрий Павлович. А где Юля? — Добрый день, Алексей Анатольевич. Юлию мы выписали. — Как?! — у парня недоумение. — Ее забрал кто-то из родственников? — Нет, к сожалению. Матери она запретила звонить, до друзей не дозвонились. Мы вызвали такси. Вы поймите меня правильно, мы не можем ее больше здесь держать. Дальше зависит только от нее самой, от ее организма. — Можете дать мне её адрес? — увидел укоризненный взгляд, продолжил, — я проверю, все ли с ней хорошо. — Хорошо, — врач согласился. Да, он нарушил медицинскую этику, но поступил по-человечески. Получив адрес, Алексей поехал туда.