Прости и прощай!

***

      Девушка поспешно закидывала вещи в большой синий чемодан, казалось, она пыталась запихнуть в него всю себя и весь свой внутренний мир, но проклятый предатель мог вместить только кучу тряпья. Слезы обжигали щеки, они застилали глаза, и девушка поспешно смахивала их, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь завесу горячего града. Сердце щемило, в голове стучала только одна мысль, что нужно бежать, сердце заходилось в бешеном ритме, будто на арене цирка, оно разрывало грудную клетку, но девушка и не думала останавливаться. Вся квартира напоминала поле битвы: вывернутые ящики комода, распахнутые настежь двери всех шкафов, груда тряпья под ногами — все свидетельствовало о том, что девушка поскорее стремилась покинуть стены маленькой уютной квартирки на окраине Чикаго. Сбежать? Конечно, подальше отсюда. Спрятаться? Чтобы никто не нашел ее никогда. Зачем? Чтобы обезопасить себя и окружающих ее людей.       Наконец, когда она остановилась посреди маленькой спальни и огляделась в поисках своих оставшихся вещей, ее взгляд коснулся фотографии, стоящей в обычной черной рамке на комоде. С нее на девушку смотрел молодой парень лет двадцать: карие выразительные глаза, пухлые губы и темные волосы, его улыбка была живой, в такую сложно не влюбиться, глаза сияли радостью и чистотой. На мгновение беглянка замерла, проведя пальцами по поверхности фото, и в тот же миг квартиру огласил протяжный стон. Девушка медленно осела на пол, прижав фото к груди, будто это ее спасительный круг, и дала волю чувствам: стоны и всхлипы перемешивалась со слезами, она была похожа на раненую волчицу, которую загнали в угол от безысходности.       Ее истерику прервал монотонный звонок мобильного телефона, и девушка, истерика которой уже перешла в тихие всхлипы, молча поднесла к уху телефон.       — Я жду тебя в машине, — бросила трубка мрачным голосом, и девушка попыталсь взять себя в руки.       В последний раз оглядев спальню, она утерла рукавами толстовки глаза, бросила фотографию, над которой так успешно рыдала всего несколько минут назад, поверх своих вещей в чемодан и потащила свой багаж в коридор. Пузатый синий спутник лязгнул металлическими колесиками в коридоре, устало перевалился за порог квартиры, и все стихло. Комнаты жилища погрузились в зловещую тишину, будто из нее высосали всю жизнь.       Девушка молча вскарабкалась на сидение старенького «Форда», нацепив на нос солнечные очки, пока ее суровый спутник неуклюже пытался запихнуть в маленький багажник чемодан. Потом парень сел за руль и молча посмотрел на спутницу. Ему было тяжело видеть ее в таком состоянии, можно сказать, даже дико, но он явно не знал, что нужно говорить в таких ситуациях. Девушка смотрела прямо перед собой, но даже сквозь темные стекла очков, парень мог поклясться, что взгляд ее пустой и неживой.       — Готова? — робко спросил он, закусив нижнюю губу.       Девушка, в тон ему, закусила нижнюю губу, дабы не повторить недавней истерики, но вместо этого она удачно прокусила ее, и на языке ощутила вкус соли и железа. Беглянка нерешительно и отрицательно мотнула головой, но парень будто бы не видел или не заметил этого, завел двигатель, и старенькое авто тронулось вниз по улице, унося в направлении одному только Богу известное, парочку молодых людей.

***

      Голос из динамика огласили о начале снижения самолета, убедительно рекомендуя следовать инструкциям и не покидать своего места до окончания посадки. Девушка с короткой стрижкой нерешительно глянула в окно иллюминатора, за которым виднелись посадочная полоса и бескрайние поля. По мере того, как самолет шел на снижение, так и сердце девушки опускалось вниз, грозясь разбиться где-то в районе пяток. Она завороженно смотрела вниз, но страх, живущий внутри уже долгие годы, напоминал о себе, карябая сердце. Сидящий рядом мужчина тоже попытался разглядеть красоты Чикаго с воздуха, поэтому немного нагло и бесцеремонно, он подался в сторону соседки-пассажирки, хлопая черными глазами-бусинами. Девушка попытаась выдернуть руку, лежащую на подлокотнике, из-под навалившегося туриста-соседа, но мужчина будто бы не видел этого. Наконец, когда до земли оставалось буквально несколько метров, наглый пассажир откинулся на спинку своего кресла, явно удовлетворенный видом из окна, и уставился в проход между рядами.       Пассажиры медленно потянулись к выходу, и девушка последовала за ними. Оказавшись на ступеньках трапа, она жадно втянула в себя чикагский воздух и прикрыла глаза от удовольствия. Солнце припекало, и блондинка нацепила на нос солнечные очки, скрывая от посторонних глаз слезы, застывшие в глазах. Минуя все контрольные посты, девушка подхватила свой чемодан и направилась к выходу из аэропорта.       Бегло окинув взглядом парковку перед аэропортом, блондинка выцепила из толпы парня, лениво облокотившегося на капот своего белоснежного «Форда». Молодой человек, явно томившийся в ожидании, запрокинул голову к небу, монотонно жуя жевательную резинку. Запреметив блондинку, легкой походкой идущей к нему, он отлепился от капота своей машины и раскинул руки в разные стороны, приглашая гостью в свои объятия. Девушка радосто кинулась к нему, бросая чемодан в паре метров от машины. Парочка весело смеялась и улыбалась, парень подхватил девушку и закружил в объятиях.       — Наконец-то! — смеялся он, нежно целуя девушку в лоб, щеку, висок. Его хватка была стальной, и блондинка смущенно охнула в его объятиях. — Трис, как же я рад тебя видеть! — он восторгался девушкой, потом выпустил гостью из объятий и пристально посмотрел на нее. — А ты классно выглядишь, — он поднял вверх палец.       Девушка демонстративно крутанулась вокруг себя, давай в полной мере разглядеть себя. Белоснежный брючный костюм, который сидел на ней как литой, короткие стриженные светлые волосы, шпилька на ногах — всем своим видом девушка давала понять, что она изменилась, спустя столько времени.       — Зато ты, Калеб, не очень-то изменился, — подмигнула она, стянув очки на нос, — как будто и не было этих лет, — последние слова дались ей нелегко, и парень это понял.       — Ладно, не будем о грустном, у нас же все хорошо, — решил перевести тему Калеб, — хорошо же? — он подмигнул девушке.       — Да, — немного растерянно кивнула головой девушка, — надеюсь на это.       — Сюзи уже приготовила праздничный обед, твои любимые ребрышки в апельсиновом соке, — он улыбнулся и подхватил чемодан.       Как и пять лет назад, Трис забралась на сидение в машине, пока Калеб укладывал чемодан в багажник, с одной только разницей: тогда она была убита горем, казалось, что жизнь остановилась, что ничего уже хорошего не будет, и побег — единственное верное решение, но сейчас, она глядела сквозь стекло его машины с надежой, она верила, что не зря приехала, она ждала этого момента целых пять лет.       — Ты не давала знать о себе? — строго спросил Калеб и Трис, когда машина катила по улицам Чикаго.       — Пока нет, — мотнула головой Трис, — мне страшно.       Калеб тяжело выдохнул, не зная, что сказать. В ее ситуации не было правых и неправых, он понимал это. Поступок Трис пятилетней давности — своеобразный жест жертвоприношения, тогда это был единственный выход из сложившейся ситуации.       — На правах старшего брата могу сказать, что я на твоей стороне, — сказал Калеб и улыбнулся, — но ты же понимаешь, что легко не будет?       — Понимаю, — кивнула грустно Трис, — но я чувствую, что должна его увидеть. Я все пять лет ждала этого момента, я каждый день представляла нашу встречу, и теперь, когда я так близка к своей цели, я не могу отступить назад, я не могу проиграть Судьбе, понимаешь? — она с надеждой посмотрела на брата, который не сводил глаз с дороги.       Калеб лишь сжал губы в тонкую линию, не проронив ни слова. Он был согласен с Трис и не согласен. Ему казалось, что на тот момент все так и должно быть, но по прошествии стольких лет, он смотрел на ситуацию с другой строны и мог смело предположить, не будь этого побега пять лет назад, все могло бы сложиться совсем по-другому.