Коллектор

Тюрьма, это место неприветливое, здесь собираются все отбитые и без башенные люди в округе. Как попал сюда я? Загадка. Вроде никого не бил, не врал, матом не ругался, а в обезьянник попал. Загадка похлеще вот этой… Спрашивает как-то один зэк другого, одноглазого. «Вилкой в глаз или в жопу раз?» Одноглазый подумал секунд пять после чего ответил уверенно. «Вилки у тебя не вижу, сам то ты двухглазым ходишь». — Рассердился двуглазый зэк, но все же понял, парень свой попал. — Так, а второй почему был одноглазым? — Потому что вилкой он себе глаз выколол, думал больше его дебильными загадками не побеспокоят, смекаете парни? Окинув взглядом тех остолопов, что сидели передо мной, я недовольно цыкнул языком. — Чё-то хилые вы какие-то, каши дома не ели что-ли? — Н-нет, просто вы слишком сильные! Всего часа три назад меня посадили в камеру с ними. Шесть людей, включая меня находились в напряженной ситуации. Вот они, слева на право… все сидели по своим углах, никто никому не нужен, все просто ждали пока их наконец не отпустят. Зайдя в клетку на меня даже глазом не глянули, тем не менее, всего через час один парень не выдержал. Тот начал жаловался на противный смрад, который исходил от его товарища. Нет, товарищем второй мистер пробыл недолго, ровно до первого удара в живот. Как говорится: «Слово за слово» и мы начали массовую потасовку где не было смысла, а мотивация сужалась до слов «чтобы мне не врезали». Вот мне и не врезали, зато я всем врезал и не раз. Сижу на скамейке на корточках, и думаю, как попал в такую непростую ситуацию. Я про то что попал в чужую страну, эти додики меня совсем не волнуют, ну поскулят немного, мне то что. — Слыш, главный, как тебя там, отзовись, — свистнул тому, кто имел на лице несколько шрамов. — Андерсон! — вытянувшись по команде смирно, тот подошёл. — что-то нужно? — Мистер Андерсон, есть у меня одна просьба которую я хотел бы озвучить, — улыбнувшись недоброй улыбкой, мне этот мужик сразу же понравился. Понятливый, уважает силу ещё и послушный. Странно, как он был главным в этой «пятёрке отбросов»? — Все что пожелаете! «Хочу смеяться пять минут», желание прошло дательную фильтрацию из фильтров «Здравого смысла», «Рациональности» и «Шоколада». При чем здесь шоколад? Мне он нравиться, часто говорили люди, я — сладкоежка, но мало кто из этих людей дарили мне шоколадки. Вот поэтому, я решил озвучить ответ как-то так: — Хочу сладкого, — опершись на руку, в моем желуде была дыра словно я пуст не только внутри, но и снаружи. — а вообще, хавать хочу, есть, жрать, употреблять огурцы, желательно соленные. — Соленые? — Андерсов не понял, поэтому склонил голову в вопросе. Как верная собачка, которая совсем не понимает человеческого. И почему я сравниваю его с собакой? — Да, домашние, солененькие огурчики, которые хрустят как… как мм, с чем же сравнить… — Как чипсы? — Херня эта ваша химия, я говорю за огурчики, натур. продукт, что хрустят как… да что ж такое, не найду синонимов, да и хрен с ними, что по хавке? — А, да… парни! Вытягивайте все что есть! — скомандовал Андерсон, да только паства его не слушается. — Ты точно был лидером? — скепсис в моих глазах поднялся на новый уровень. — впрочем, ладно, я сам. Привстав с лавки, вальяжной походкой, я начал свой крестовый поход, мне пришлось поочерёдно подходить к каждому и спрашивать один и тот же вопрос. Нет, надо было спросить лишь один раз. — Есть хавка? — первый, из четырех шестёрок. Ответ я получил не сразу, а звучал он как: — Нет, — хилый парень, отвел взгляд в сторону, и напрягся. Правильно делает, да только ответы правильные не даёт. Телосложение было равно тому парню в парке, а поэтому небольшой подзатыльник, да слова «Не жадничай» и все теперь у меня в кармане. Был у того Чупа-чупс и несколько долларов, вот и получилось так, что до второго я подходил с сосулькой во рту. — У тебя что есть, жертва аборта, выкладывай пока я добрый. — Ничего, я правду говорю, у меня нет ани пенни, я чист как лист бумаги! — телом был не больше меня, с пузом и тонкими как спички руками, сюда попал из-за воровства. — Сюда за просто так чистых не приводят, если ты и лист, то только коим подтирались. Кулак летел в меня со скоростью, нет, не со скоростью, со словом наоборот, как будет скорость наоборот? «Ьтсоркос»(!)? Не-не, я о том, как медленно тот двигался ко мне, словно в воде или даже киселе. Никогда бы не подумал, что так можно двигаться. Увел руку в сторону и провел несложный, но оттого не менее эффективный захват руки. — О, я вспомнил, — мужик заскулил, аки побитый пёс, просил за себя, мол отпусти я всем поделюсь. — огурчики хрустят как кости! И начал давить понемногу на руку. Все больше и громче становились крики. «Ему никто не собирается помочь?» Оглянув окружение, я был неприятно удивлен. Или я слишком много шороха навел, либо им настолько все равно. Но как бы не было другим, этому парню, я ломать руку не хотел. Зачем мне это? Не признается, даже под болью, будем значит считать, что еды и вправду нет, отдал те крохи монет да телефон, который тот сумел пронести с собой. Обычная раскладушка с рабочей сим-картой. Третий именно был тем что вонял, к нему даже не подходил, хоть и посоветовал тому умыться. Четвертый быстро отдал тут же вяленное мясо. В общем, прошёлся по своему народу Моисей, и взял от каждого по дару, который тот ему приготовил. Неважно, что дары у народа пришлось отбивать шестом и теми плитами на которых явно было указанно «Не желай жены ближнего своего, и не желай дома ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всего, что есть у…» Тут-то плита и треснула, после десятого удара с размаху должна уже была, да с того самого момента люди начали желать, все что было после. — Мистер Андерсон, спросить хотел, за что и на сколько вы сюда попали? — как же приятно играть змейку закинувшись вяленым мясом животного, вкусного, но неизвестного. — За мелкую кражу, — тут я смотрю у всех руки натренированы, пальцы гибкие, пластичный, а глаза сверкают, отражая золото и бриллианты. — а попал, на двое суток. — О, и сколько уже тут сидишь? — оторвавшись от небольшого экрана телефона, обратил внимание на моего временного подопечного. — Ровно сутки, — ужав голову в шею, этот на вид афганский боец явно предчувствовал что-то неладное. — Какое совпадение, мне тоже ещё сутки сидеть, — в тихом помещении было отчетливо слышно то, как Андерсон сглотнул. — Да… — нерадостно протянул он. — Неужели ты не рад, друг мой? — Нет, наоборот, я очень рад, что вы выйдете так скоро. — Ну вот, и я того же мнения, — замолчав на секунду, я выглянул из клетки. Около нас прошел полисмен, тот постучал по решетке, другой камеры, и только эхо: «Отбой» было слышно сюда. Настала ночь. — Так вот, у меня тут есть кое-какие вопросы, — к этим полисменам, раз меня ещё не депортировали, значит работу те исполняют отвратно. Я же должен считаться нелегалом. У меня нет гражданства, мое знание языка… погоди-ка. — Эй, внебрачное дитя Бибера, скажи что-то умное, — худыш выпрямился и круглыми глаза посмотрел на меня, потом на своих коллег по несчастью и взглядом «Ну почему я?!» Недовольно начал что-то мычать себе под нос. Должен признать, в школе учился я так себе, на троечку из двенадцати, чего сильно не хватало, вот и погнали меня в армию, где с меня слепили человека, херового, но лучше, чем это сделала улица. Английский в школе знал, как уже упоминал на ту же четвёрку, чем несказанно радовал мою маман. Она всегда любила повторять: «Поедешь у меня сынок в Англию» только что я в этой самой Англии делать буду не говорила. Так вот, знания, знаниями, но и те рано или поздно, показывают дно бутылки. И будь ты хоть алкашом восьмидесятого уровня заполнить её заново из воздуха не получиться. А тут у меня магия происходит. Слова, которые я ранее и в ус не дул, так легко и просто понятны. Невероятно. Феноменально, я все же особенный? Как мама и говорила? Неужели она знала больше чем я? — Все хватит, нести тот бред про инопланетян, не бывает их, успокойся. Что же получается, я знаю английский? Так я его даже не учил. Чётко! Очень даже, что дальше? У меня появятся лазеры из глаз, а сам я окажусь мутантом, и вскоре за мной приедет один телепат в коляске? Так, подожди, рано ещё об этом думать, сперва надо дождаться, когда меня отпустят, пояснить мусорам, что я не чист, и меня нужно к себе на родину. Мое место было прямо на той лавке, на которой все и сидели. Было ли мне страшно с ними спать? Безусловно… им было ровно так же страшно спать со мной. Драться меня научили ещё в детстве. Батя учил кулаками махать, говорил, мол, защищать девочку буду и не одну, да… а вообще, он много чего меня научил. Я всегда был несколько сильнее сверстников, да и многих старших. Эдакий хулиган, только задирать кого-то я не имел ни малейшего желания, скорее мои кулаки работали против меня. Были у меня на районе те, кому нравилось махаться буквально со всеми. Я там был кажется, третьим по силе. Детская иерархия, ведь в ней были лишь до восемнадцати. А ведь все знали, от пятого места и до первого, эти пять Чикатило могли один на один взрослого мужика забить до смерти. Так что, да, сильным я себя считал почти всегда. Драться было не моим желанием, но моим призванием. Под неприятные воспоминания о прошлом, я медленно, но верно отправлялся в страну Морфея. А под утро, я проснулся от небольшого шума открывающейся клетки. Один глаз тут же открылся, и мыльный образ хилого парня проплыл перед глазами. «Понятно, одного забрали» ну и пусть катиться. Ещё закрыв глаза на пять минут, я и представить себе не мог, что прошло больше трех часов. — Вставай, — ткнув меня палкой, от меня открещивались как от прокаженного. Неприятно, но с этими стражниками враждовать себе дороже. — Иду, — цокнув языком, и поднявшись с той лавочки что заменяла мне кровать, я тут же начал слушать звонкий оркестр в исполнении собственных костей. Залежал руку, нога неприятно колола. В общем букет на восьмое марта, с открыточкой, на которой написано: «Чтоб ты сдох поскорее». Приятного мало. Зевну под недовольный взгляд полисмена, мы вышли из камеры. — В общем, на тебя время никто тратить не будет, и того обвинение будет с… доказательствами, мало, дабы тебя посадить на дольше, — было понятно, мужик хотел повышение, но повышение не хотело его. — Ага, — просто кивнув, мы продолжили идти по направлению дуновения ветерка. Вот дошли к тому самому сектору, где мне должны отдать мои личные вещи, отдали телефон, и в принципе все. После, меня ввели ещё в какой-то кабинет где я подписал бумажки, кстати, читать так же было просто. — Депортировать не будете? — животрепещущий вопрос, ответ на который мне скажут с секунды на секунду. — А зачем? — вопрос конечно здравый, и я был бы не прочь порассуждать на тему почему и зачем мне уезжать, здесь же условия лучше, работы больше и вообще не жизнь, а сказка. — Как зачем, я же нелегал, — как само собой разумеется, мои слова приняли за шутку. — Ха-ха, ты и нелегал? Не, Гари, ты слышал? Нелегал он, тогда я — босс итальянской мафии! — схватился офисный клерк за пузо немереное и как давай на нем волны пускать, содрогая землю своим смехом. Нежданно, молодец, напротив, что сидел, забыл отвисшую челюсть с земли подобрать. Не понимал обычный Богатырь, чего смешного в правде тот услышал. — Ох, давно я так не смеялся от души, ха-ха, ты как, стендапером подрабатываешь? — улыбка не сходила с лиц стражей порядка. — в общем, Джонни, иди домой, и больше не воруй у людей ничего. Я улетел в отрыв. Минут пять меня пытались откачать, но потом на меня фигурально плюнули, махнули рукой и отпустили с Богом. Ещё с минуту я стоял на месте, а потом ноги сами понесли меня дальше. Все дальше и дальше по тротуару что был наполнен людьми, словно рыба в реке, так спокойно плыть, как по течению. Прошел час, нет может быть два, или три, а может не прошло и получаса. Стрелки часов для меня словно остановились. Я даже не заметил, как вернулся в парк, где снова сел посреди лавочки.