Самый несносный в мире эльф

Отправляясь в Министерство, больше всего Гермиона беспокоилась о возможной встрече с Люциусом Малфоем. Напрасно. Являясь Министром лишь номинально, большую часть времени тот проводил в семейном особняке. Если бы это было не так, если бы все же мелькнула его фигура в конце длинного коридора, Гермиона могла бы считать сегодняшний день поистине худшим в своей жизни. Она устала и проголодалась, поясница болела от долгого сидения, а сердце бешено колотилось от воспоминаний о нескольких прошедших часах. Бестолковых часах. — Они должны были отнестись иначе, — пробормотала она и накрыла ладонью живот — тот снова заурчал, напоминая, что завтрак был очень и очень давно. Малфой, разглядывая оставленный для посетителей выпуск «Ежедневного Пророка», грыз печенье. Раздражающе громко хрустел крекерами, отчего живот бушевал еще сильнее. Попросить поделиться было ниже ее достоинства, так что Гермиона отвернулась, сглотнула слюну. — Они должны были отнестись иначе, — повторила она тихо и бросила взгляд на большую дубовую дверь напротив них. Шестую дверь за последние пять часов. Еще недавно она верила в успех. Верила в справедливость, благожелательность и порядок. Ей казалось, Министерство — огромный механизм, в котором шестеренки вертятся слаженно, на благо всего магического мира. Вот только на деле они все давно проржавели, двигались со скрипом и, кажется, совершенно не в том направлении. Имя Малфоя действительно открыло перед ней все двери. Ну как открыло — через силу раздвинуло пять из них и теперь вот должно было пошевелить шестые. Везде одно и то же: подавайте письменное ходатайство, мы рассмотрим его на общем собрании. Годика через три. Почему не раньше? Ну так Министерство занято важными делами! Важными… Рабский труд эльфиков, тяжелейшие условия их проживания — это ли не было самым важным из возможных вопросов? Малфой снова хрустнул печеньем, в животе опять заурчало. По всей видимости, ее давний враг оказался прав. Снова. Бюрократия, как она есть. Хотя на взятки никто не намекал, все наверняка упиралось именно в деньги. Кто захочет платить тому, кто и без этого работает бесплатно? Гермиона впервые взглянула на проблему эльфов под таким углом. Снова хруст. Эх, нужно было и самой захватить чего перекусить. Но откуда же она могла знать, что их станут часами мариновать в приемных? Неужели все действительно настолько заняты?! Свои последние слова она, вероятно, произнесла вслух, так как Малфой оторвался от своего занятия и лениво бросил: — Конечно нет. Все, чем они сейчас заняты — перекладыванием бумажек. Видимость работы — залог успеха всех влиятельных мира сего. Или ты думаешь, тот же Дамблдор только и делает, что впахивает? Хоть он из своего кабинета практически не выходит, но знаешь, чем занят? А ничем. Чаи гоняет, со своей глупой птицей любезничает и спит. Ну, — он развел руками, стоило Гермионе бросить в его сторону строгий взгляд, — а почему нет-то? Он, по-твоему, действительно должен трудиться на благо школы круглыми сутками? Пойдешь работать, поймешь. Гермиона не хотела понимать такого. Она не хотела даже предполагать мысль о том, что пока в мире столько несовершенств, кто-то позволяет себе бездельничать. — Пока мы тут торчим, этот министришка наверняка бутерброды уминает, — снова обозвался Малфой. — Чтобы потом были силы на пафосное: «Мы рассмотрим ваш вопрос лет через пятьдесят»! Он снова откусил кусочек крекера и уткнулся в газету, явно не собираясь продолжать разговор. Однако Гермиона, лишенная возможности утолить все усиливающийся голод, сворачиваться не собиралась. — Так ты знал? — спросила она, подавшись вперед. — Знал, что все будет именно так? — Ага, — отозвался Малфой не особо охотно, — догадывался. По крайней мере, будь я на месте этих самых министров, не стал бы тебя даже слушать. Зачем? Менять устоявшиеся законы просто потому, что какой-то маглорожденной стало жаль «бедных, обездоленных эльфиков»? — Прекрати, — зарычала Гермиона. — Прекрати их так называть! — Но ты же называешь, — пожал плечами Малфой. Справедливо. И все же он не имел права говорить об эльфах… Так. — У меня это не звучит, как издевательство, — пробубнила она. Широкий коридор и так рядом с Малфоем имел свойство казаться совсем узким, но теперь он стал еще и душным. Захотелось выйти на воздух, что было совершенно невозможно в данных обстоятельствах: они находились на четвертом уровне, под землей. — Ты знал, что мне откажут. Знал, — подытожила она. — И все равно посмел дать надежду. Наговорил много громких слов о свободе для всех эльфов мира, тогда уже понимая, что нам не позволят протолкнуть новый законопроект. Ты издевался, да? Отлынивал от работы? Невилл и Луна сейчас стараются, работают над интервью, потому что поверили тебе. Но все как всегда. Не стоило… В голосе звучала обида, но Гермиона даже не старалась этого скрыть. Малфой ее слишком разочаровал, злиться и расстраиваться она имела право. — Ты себя хоть слышала? — Он отложил газету и придвинулся на один стул ближе. Теперь их разделял только проход, говорить можно было тихо. — Конечно, я знал, что так будет, — согласился Малфой спокойно. — В отличии от тебя я прекрасно осведомлен о темноте человеческой души, так что нетрудно понять, когда дело выгорит, а когда нет. Но на самом деле лучше было сдаться, даже не попробовав? Гермиона Грейнджер, которой я ее узнал, прошибет лбом стены, но не откажется от борьбы. Или я ошибся? Гермиона ощутила, как поднимается злость. На каждое слово. На то, что Малфой снова оказался прав и что посмел считать, что знает ее, и что даже своего рода хвалил ее сейчас. Было проще не знать его, не общаться с ним, не сочувствовать и уж конечно не понимать. Ощущение ненормальности происходящего смущало, выбивало из привычной колеи, из-за этого Гермиона сердилась в первую очередь на саму себя. — Конечно, их отказ еще ничего не значит, — согласилась она, проглотив все поднявшиеся в душе эмоции. — И я буду продолжать борьбу, даже если весь мир скажет, что это бессмысленно. Но я разочарована. Да, — сказала тверже, заметив на себе пристальный взгляд. — Я разочарована несовершенством системы. Привычно было считать, что у работников Министерства есть сердца, но нет, они сплошь похожи на выходцев Слизерина. — Сказала та, в ком слизеринки больше, чем в половине факультета, — усмехнулся Малфой. Сказанное звучало раздражающе серьезно, словно Гермиона действительно была такой. Появилось желание бросить в наглую рожу чем-то тяжелым. Гермиона ужаснулась — в своих неправедных порывах она и правда действовала подобно учащимся ненавистного ей факультета. — Твоим амбициям любой может только позавидовать, — продолжил Малфой, будто не замечая гнева на ее лице. Или замечая — издевался? — Самоуверенная, гордая. После этого треклятого пари я на себе испытал, какой ты бываешь расчетливой и безжалостной. Бессердечные слизеринцы? Что ж, кажется, Распределяющая шляпа допустила ошибку. Гермиона не понимала, говорит в нем желание поиздеваться либо обида на ее слова. А что если его задел ее пассаж о бессердечности? Да нет… Она поспешила отбросить глупые мысли — Малфоя таким не заденешь. Наоборот, примет за комплимент. А вот его слова хотелось оспорить яро. Гермиона уже даже подобрала фразу, которой поставит разговорившегося хорька на место, вот только высказать задуманного не успела — дверь открылась, их пригласили войти. Краем глаза отметила, как Малфой стряхнул крошки с брюк прямо на ковер — ну конечно, чего еще от него ожидать? Прибавил работы эльфам — тот еще «защитник». Впрочем, на этот счет она не обманывалась. — Говорить буду я, — предупредила, входя в кабинет. Чем надеяться, что незаинтересованный оратор не напортачит, лучше взять дело в свои руки. — Да пожалуйста, — равнодушно бросил Малфой и прикрыл за собой дверь. Кабинет, в котором они оказались, не походил ни на один из предыдущих, и в этом был хороший знак. Здесь было грязно. Просто жуткий сарай, который не убирали, наверное, недели три. Воняло копченым сыром и грязными носками, на немытой тарелке, выставленной на краю стола, сидела муха. «Эльфы здесь не прибираются», — поняла Гермиона и обрадовалась: маг, не прибегающий к услугам рабов, быстрее мог согласиться с ее требованиям. Глава отдела регулирования магических популяций и контроля над ними, Р. Т. Кнопка с первого взгляда показался Гермионе славным. Это был низкорослый пухленький старичок с добрыми глазами и открытой улыбкой. И пусть эмблема отдела за его спиной затянулась паутиной, производил впечатление волшебника серьезного и целиком отдавшего себя работе. Если даже прибраться не мог, значит, действительно был занят чем-то важным, государственным. Вот он — тот свет, к которому она должна обратиться в борьбе со всем миром. — Говорите быстрее, я занят, — поторопил мистер Кнопка, не глядя на них. Что-то вбивал на своей клавиатуре с того момента, как они вошли, и даже ни разу не посмотрел в их сторону. — Мы здесь по поводу эльфов, — начала Гермиона. Начала и этим же закончила. Мистер Кнопка заявил, что делами эльфов занимается уже двадцать пять лет, жалоб никогда не слышал и слушать не будет, так как в работе своей уверен. А после к ужасу Гермионы позвонил в колокольчик и велел появившемуся эльфу «принести пожрать, да побольше». Выпученные глаза более не казались добрыми, а тонкие губы сжались отнюдь не «открыто». Гермиона через силу попрощалась и на негнущихся ногах вышла в коридор. Это был полный крах всех ее надежд. — Все хорошо, — попыталась она убедить саму себя. — Мы всегда знали, что просто не будет. После статьи в «Придире» и сборе подписей можно будет попытаться снова. Поверить в это в полной мере не удавалось, но сил на благое дело было не жаль в любом случае. — Ты же понимаешь, что не все будут спешить и падать подписывать что-либо? — в который раз пошатнул ее мир и всякие надежды Малфой. Они снова были в коридоре, совсем одни, и теперь для них оставался единственный путь — наверх, прочь из Министерства. — За каждым учащимся школы стоит многовековая история его рода, и в этой истории эльфы — бесплатная рабочая сила. Мало кто с ходу согласится перечеркнуть это. Вот я, например, хоть сам это предложил, подписывать ничего не стану. — Даже не сомневалась, — отозвалась Гермиона равнодушно. Ей было плевать, окажется ли подпись Малфоя в числе прочих. В любом случае, всего одна закорючка едва ли могла преклонить чашу весов. — Я не жду, что подпишут все. Две трети школы — уже достаточно. Если вычеркнуть Слизерин, у нас будет три четверти — это даже больше, чем необходимо. Смех Малфоя, отраженный от высоких стен, ввинтился в сердце ощущением полной безнадеги. Кажется, он совершенно не верил в успех. И снова накатила злость за то, что это ведь было его собственной идеей! — Слизерин, — повторил он, отсмеявшись. — Опять мы самые страшные и ужасные? Видимо, из-за потомков Слизерина твои бедные, обездоленные ходят в рваных наволочках, так? Неужели только получив отказ от Когтеврана и Пуффендуя, да даже от своего милого Гриффиндора, ты наконец поймешь, что жизнь — это не череда блюющих радугой единорогов? — Никогда так не считала, — оскорбилась Гермиона. — Но и с тобой не согласна. Каждый видит ситуацию со стороны собственных чувств и опыта. Конечно же, ты только и ждешь подвоха, в твоем окружении забота о ближних не в чести. Чуть не добавила про непонимание в семье. Через силу сдержалась. — Зашоренная, — фыркнул Малфой, обгоняя. Спорить с ним смысла не было. *** Погода, как назло, выдалась чудесной. Гермиона, расстроенная неудачей, не хотела радоваться теплым солнечным лучам, но то и дело невольно обращала в их сторону лицо. К вечеру высыпят веснушки — пускай. Это было меньшей из ее забот. По милости Малфоя нужно было тащиться на Косую аллею за новым учебником, да еще и, как назло, не одной. Раздражающему слизеринцу, видите ли, взбрендило купить себе новую мантию — отвязаться никак не выходило. Он, конечно, тоже не особо радовался ее обществу — шел впереди с самой кислой миной, не взглянув даже на громогласных уток, которые всячески пытались привлечь их внимание с островка паркового озера. Об участи крылатых можно было не волноваться: многочисленные парочки, вышедшие на прогулку этим днем, обеспечивали их достаточным количеством хлеба. А кто-то, если Гермиона правильно рассмотрела, бросал в воду сосиски. Подобное угощение пришлось уткам по вкусу явно больше всего прочего. Живот в очередной раз напомнил о себе — хотелось оказаться на месте птиц. В отличии от них, Гермиона не стала бы перебирать харчи — она согласна была и на черствый сухарик, только вот последние деньги исчезли в кармане мальчишки, и до Косой аллеи не было ни единого шанса найти какой-нибудь перекус. У Малфоя, к счастью, печенье тоже вышло — наблюдать за тем, как он набивает желудок, было бы невыносимо. Разговаривать не пытались, хотя тишина между ними висела громкая. Неприязнь — вот, что Гермионе слышалось в каждом невысказанном слове. Пережить нынешний день, а потом сбросить на Малфоя списки и на ближайшие пару недель забыть о его существовании — таким был план. На первый взгляд идеальный. Но, зная Малфоя: если дело касается его, планам никогда не суждено сбыться. Мысль об утках, Малфое и еде оборвала пожилая женщина, катившая впереди себя тележку, доверху набитую разным тряпьем. «Для приюта», — болталась сбоку наспех нарисованная табличка. Гермиона проводила женщину взглядом. В голове запустились мыслительные процессы. — Ну что опять застыла? — простонал Малфой, заметив, что она сбавила шаг. — Что на этот раз? Пожертвуешь сиротам перчатки? Не было у нее с собой перчаток. И не в сиротах дело. О них, вон, было кому позаботиться. — Да нет… — заставив себя возобновить ход, пробормотала Гермиона. — Я не буду ничего жертвовать. Наоборот, — подняла на Малфоя глаза, и он сощурился. Очевидно, она сейчас выглядела подозрительно одухотворенной. — Мы откроем пункт сбора одежды для домовых эльфов! — Ага, конечно, уже прямо вижу, как все бегут и падают тебе что-то нести, — проворчал Малфой. Он совершенно не воспринимал ее всерьез! Ну ничего, воспринимал или нет, а от своей доли в этом предприятии он не отвертится. — Конечно нет, — согласилась с ним Гермиона. — Но у нас есть, что предложить взамен. Ей удалось его заинтересовать. Удалось добиться вопросительного движения бровями. — Взамен мы можем поднатаскать в учебе. Да к нам очередь встанет! — Все хорошо, только причем тут я? — нахмурился Малфой. По всей видимости, ему было плевать. Все еще. — Твоя идея, ты и натаскивай. Альтруистка, дракл бы тебя… — Может я и альтруист, — согласилась Гермиона, — но ты продул пари. Так что это не вопрос. Мы открываем пункт сбора одежды. И это не обсуждается! Всяко проще, чем носки вязать, правда? Да и, подключив к проблеме эльфов большую часть школы, Гермиона могла надеяться, что когда потребуются подписи, они их получат. Так что мнение Малфоя она не только не собиралась принимать во внимание, но даже выслушивать.