V.
Дилюку всего пять лет, когда он знакомится с ней. Отец приводит его в поместье Гуннхильдр; через коридор, вверх по лестнице и в комнату самой юной и подающей надежды наследницы этого клана. Он застаёт её за учёбой. Замок щёлкает, и дверь закрывается за его спиной в тот момент, когда он разворачивается, чтобы уйти. «Почему мы должны идти в этот дом, отец?» — спросил Дилюк полчаса назад, когда увидел поместье вдалеке. Отец похлопал его по спине. Его рука была большой, и похлопывание получилось довольно сильным, но обнадёживающим. «Если ты подружишься с их дочерью, я смогу подружиться с её родителями», — объяснил он просто. Для пятилетнего Дилюка это было первым погружением в мир бизнеса — но нынешнего Дилюка, который вспоминал это, тошнило от мысли, что дети были только пешками в этом деле. Она по-прежнему пишет что-то, а он забывает, о чём думал. Перьевая ручка наклоняется вперёд и назад, скользя по пергаменту, словно в каком-то ритме — будто гипнотизирующее покачивание маятника. Вероятно, он помешал. «Моя мать прислала тебя сюда?» «Мой отец. Я Дилюк Рагнвиндр». Она наконец смотрит на него своими кристально голубыми глазами; такими чистыми, что Дилюк задаётся вопросом: увидел бы он своё отражение, если бы был ближе. «Джинн Гуннхильдр».VIII.
«Кто этот новый мальчик в твоём доме?» — Джинн поднимает руку на уровень плеча — «Чуть пониже, синие волосы и всё такое». «Брат», — отвечает он почти что слишком быстро. Джинн слегка хмурится и прищуривает глаза, копаясь в памяти. «У тебя всегда был брат, и я просто не видела его четыре года?». Её мать редко разрешает ей посещать дом Рагнвиндров, ограничивая время общения с Дилюком несколькими часами в неделю, и то, если повезёт. «Он приёмный». «А…» Он наблюдает за тем, как её лицо просветляется, сосредоточенность сменяется едва заметным изгибом губ — насмешкой над собой. «Он выглядит милым. Он тебе нравится?» Дилюк молчит. Кэйа его брат всего неделю — несмотря на то, что он на два года младше Дилюка, в нём есть озорство непокорного подростка и невинность шестилетки. Иногда он бывает полезен, например, когда Дилюк обнаружил, что его нелюбимый овощ оказался любимым овощем Кэйи, но всё равно его присутствие в доме тревожит. «Вроде того». Джинн снова хмурится, но уже на Дилюка, а не на свою ошибку. «Он же твой брат, Дилюк! Мы не выбираем себе семью — к твоему новому брату это тоже относится — но мы в любом случае их любим. Верно?» «Верно».XII.
Он тайком уводит её из поместья в день, когда она получает Глаз Бога. Приняв благословение Анемо Архонта, в первый тренировочный день Джинн тратит много часов, пытаясь отточить свои навыки так быстро, как она может. Но потом, ночью, Дилюк не даёт ей тренироваться. «По правилам «Мондштадтского справочника планериста» использование Анемо слаймов для полётов запрещено», — говорит она, глядя на слайма перед ними, — «Может потому, что это неэтично?» Дилюк тяжело вздыхает, потирая висок. «Все стражники отдыхают, и они в любом случае не увидели бы нас отсюда. Просто подкинь слайма с помощью своей силы, а я поймаю его здесь». Джинн открывает рот, чтобы начать протестовать, процитировать справочник или сказать, что, если их поймают, её мать оторвёт им головы, и что у них будут проблемы из-за нелегального полёта с Анемо слаймом… Но пристальный взгляд Дилюка сильнее общественного влияния. Поэтому она атакует. Дилюк тут же поддерживает её за талию, свободной рукой открывает глайдер, и они пролетают целый километр по воздуху, прежде чем Джинн выворачивается из-под его руки. «А ещё Справочник запрещает летать вдвоём на одном глайдере!» Они повторяют это два, три раза, пока не наступает рассвет.XIV.
Однажды Джинн пробирается в штаб Рыцарей Ордо Фавониус с букетом цветов. Она осторожно ставит их в изящную вазу на новом столе Дилюка. Это сесилии, такого же цвета, как и её глаза. Упираясь рукой в середину стола, Джинн наклоняется вперёд, прежде чем присесть на самом краю. «Поздравляю с тем, что ты стал капитаном кавалерии, Дилюк!» Её улыбка самая нежная на свете, глаза почти закрыты, так широко она улыбается. «Кэйа ещё добавил, что ты самый молодой капитан кавалерии в истории». Он улыбается. Дилюк слышал эту фразу примерно миллион раз сегодня, но от Джинн она всегда будет как будто впервые. «Спасибо, Джинн». Он крутит один из лепестков сесилии между пальцами. «Кстати, эти цветы красивые». Джинн вскакивает со своего места и с воодушевлением принимается рассказывать о красивых цветах, которые она набрала в саду Гуннхильдр, такого же цвета, как её сияющие глаза.XVI.
Он думает, что любит её.XVII.
«Я тоже тебя люблю», — говорит она ему в поле, полном сесилий.XVIII.
В его дверь трижды стучат. «Мастер Дилюк». Три часа назад — с тех пор, как его отец был жестоко убит на его глазах — слуги поместья Рагнвиндр так легко стали называть его «мастер». Три часа назад он был просто «Дилюк». Что с этим произошло? «Мисс Джинн Гуннхильдр хочет увидеть Вас». Он должен сказать «нет». Нет, нет, нет. «Впустите её». Дверь скрипит, когда она входит в комнату. Сидя на самом краю стола, он молча смотрит, как она подходит к нему. Джинн наклоняется, чтобы нежно поцеловать его в лоб. Дилюк подаётся вперёд, предаваясь счастью, пусть даже на мгновение. «Я сожалею о твоём отце», — шепчет Джинн в его волосы, нежно и затаенно, как если бы показывать грусть было запрещено у Гуннхильдров. Дилюк бы не удивился, если бы это было правдой. Но потом она выпрямляется — снова к делу, снова Капитан Гуннхильдр вместо просто Джинн, которую он знает. «Я слышала от Кэйи, что ты ушёл из Ордо Фавониус». «Им было на него плевать. Они просто видели в нём пешку в своих играх». Она кивает. «Я бы тоже ушла. Я понимаю». Она снова приближается к нему, чтобы поцеловать последний раз, в щёку, перед тем как уйти так же быстро, как она пришла; она снова та Джинн. «Я вернусь завтра с теми печеньками из пекарни, которые тебе нравятся, чтобы поднять тебе настроение. Идёт?» Дилюк улыбается. Впервые за весь этот день. «Ага. Увидимся завтра». Но Джинн не появляется завтра. Она не приходит к нему и на следующий день. И на следующий. И на следующий.XXII.
Лиза встречает его в его саду сесилий. «Такие хорошенькие», — она воркует с ними, как с детьми, — «мне они напоминают глаза действующего магистра Джинн». Он полагает, что она тоже знает.***
Дилюк не ожидал, что Джинн будет помогать барду и чужеземцу, когда он попросил её об этом. Её мать строго-настрого велела Джинн держаться подальше от Дилюка в день смерти его отца — последний гвоздь в собственный гроб Дилюка. Но вот в его таверне звенит колокольчик, и Джинн заходит внутрь, не Действующий Грандмастер Джинн Гуннхильдр. Просто Джинн. «Никто больше не отозвался на твои просьбы?» — спрашивает она по дороге к утёсу, о котором говорил Венти. «Люмин сказала мне, что ты обращался к некоторым своим знакомым». «Ну, они ответили. Просто, когда отозвалась ты, я понял, что нам не понадобится никто другой». Джинн смеётся. И её смех лучше любой песни, которую божественный бард когда-либо сможет сочинить.