Наваждение

      Боль. Я должен был привыкнуть к ней.       Рана в боку кровоточит, вызывая испуг моих людей, наблюдавших за созданием моих новых темных существ. Никто из них не должен видеть, какой ценой мне это дается. Только один человек может разделить со мной это бремя, но она предпочтет оставить на мне незаживающие шрамы, чем позволит себе принять тень, которая жила внутри нее.       Я позволяю руке немного заискриться. Мой маленький подарок от Алины.       Моя голова кружится, в ушах отдает звон, силы были на исходе, но я не останавливаюсь.       — Вам не стоит…       — Я решу это сам, — жестко чеканю я, отчего корпориал медленно пятиться, увидев, как на него скалятся мои ничегои.       Все поле клубится в тенях, наполнено стрекотанием, шумом и тьмой. Вся моя сущность ликовала от триумфа. Спустя столько лет я создал нечто из полной пустоты, научился извлекать из своей силы что-то напоминающее жизнь. Моя мать назвала бы это мерзостью. Возможно, она была права.       Я покачиваюсь, когда новый нечегой обретает форму, становится живым. Мне нужна опора, мои ноги уже не держат меня, но я должен подготовиться к завтрашнему дню. Завтра Алина вновь поймет, что у нее нет выхода. Поймет, что ее следопыт никогда не сможет дать всего того, что я могу подарить я. У нас в руках целый мир, который должен нам покориться. И мы можем сделать его лучше. Совершеннее. Безопасный дом для гришей, где никто не посмеет использовать нас как пушечное мясо или подстилку для королевского ложе.       — Александр.       Я оборачиваюсь, слыша манящий шепот. Но это не может быть правдой. Алина не может стоять рядом со мной равно, как и знать мое настоящее имя. Я истощил себя. Один из признаков того, что сегодня я больше не смогу создать ни одного нового дитя.       — Александр.       Алина в темном кафтане. Так как она должна была выглядеть с самого первого дня, когда я наконец-то нашел свою Заклинательницу Солнца.       — Все свободны, — мой голос не дрожит, и я вижу слабую улыбку Алины.       Такое я наблюдал лишь в первые месяцы. Тогда она почти стала моей.       — Вызовите целительницу в мои покои, — мои люди выдыхают, отшатываясь от ничегоев, но им не нужно бояться.       Пока они со мной, им ничего не грозит. Скоро они поймут это.       Моя галлюцинация не исчезает. Она идет следом за мной, ее образ почти прозрачен, разлетается как дым, когда через нее проходят гриши, но вскоре она снова обретает форму. Красивая. Преследует меня. Сводит с ума. Я уже не верю, что это мираж. Возможно, это Алина пришла вновь ко мне, но эта улыбка. Я не верю ей. Я не доверяю себе.       Созидание забирает у меня все то, что я успел восстановить после того, как Алина предала меня. Поцеловала. Почти убила нас обоих. Мои кости могли усилить силы любого гриша, и сейчас мне хотелось, чтобы в кои-то веки они послужили мне, но даже в тот день они меня подвели. Это было прекрасно: соединение света и тьмы, две противоположности, созданные чтобы противостоять друг другу, но вместе… вместе мы хаос. Прекрасный восхитительный хаос.       Двери моей спальни закрываются, оставляя мое видение молчаливо блуждать по комнате. Настоящая Алина наверняка ластится к своему смертному отказнику, либо уже пала под лживые речи Ланцова. Хотела ли она вернуться ко мне?       Кровь еще сильнее пропитывает рубашку, когда я облокачиваюсь на стол, устало вздыхая. Такого не должно было произойти.       — Александр, — все также шепчет галлюцинация.       — Исчезни, — требую я, даже не посмотрев в ее сторону.       Но она не повинуется. Она пытается прижаться ко мне, но я не чувствую никакого давления, только отголоски ощущений, которые должны были быть. Тепло тела, чужое дыхание, прикосновения и трепет — все мираж, но ненадолго я позволяю себе поверить.       — Ты ушла от меня, — я пытаюсь смахнуть волос с ее лица, но только разочаровываюсь, не ощутив и не изменив ничего.       — Я не хотела, — голос галлюцинации выше и мелодичнее, но он сквозит уверенностью, и я надеюсь, что в реальности Алина хоть немного жалела о своем поступке.       — Ты поверила Багре, несмотря на то, что я показал тебе твою силу, привел во дворец, защищал, дал свое покровительство. Ты ушла, даже не придя ко мне за ответами.       — Я все равно твоя.       Моя иллюзия тянется ко мне, пытается доказать свои слова, но ее губы не могут поцеловать меня, и мне на самом деле жаль. Эти призрачные губы не могут убить меня, причинить боль или высосать последние крохи моей жизни, но они также не могут подарить то удовольствие, которое дурманит мой разум, когда мы с Алиной позволяем себе окунуться в наше наваждение.       Я слаб перед этими чувствами.       Каждый раз я говорю себе, что это уязвимость, постыдный изъян, но ничего не могу поделать с притяжением, отбирающим власть над моим телом. Это первобытно. Нерационально и глупо, но Алина в моей крови, пробралась в каждую пору, забрала у меня что-то, что я не могу вернуть. Я жаден и голоден. Ослеплен светом Алины, но как бы она не боролась у нее нет противоядия против моей тьмы. Мы оба это знали.       В мою дверь стучат. У моей иллюзии вышло время.       — Войдите, — уверено говорю я, снимая свою испорченную рубашку.       Целительница знает свое дело. Она зашивает мою рану, ослабляя боль, и с каждым движением я прихожу в себя, прощаясь со своим видением.       И теперь я вижу ее.       Ту, которую на самом деле хотел.       Строптивую и непокорную Заклинательницу Солнца, пришедшую ко мне. В потрепанной одежде и серебристыми волосами, с твердым взглядом и желанием победить. Но сделать это мы можем только вместе.       Король и Королева, предназначенные друг для друга, разделенные пропастью сильнее Каньона, безвластные и покоренные безумием чувств.       Алина могла бы сделать меня счастливым.       Но Дарклингам это не свойственно. Я знаю это как никто другой.       Ведь этими Даркингами всегда был только я.