Я учила тебя

Когда мы встретились впервые, ты умер у меня на глазах, гордо отказавшись от спасения. Я позволила тебе это. Пророчество гласило, что рано или поздно придет тот, кто после смерти воскреснет и станет равным мне - и тогда я смогу разделить с ним ответственность за все, что создала. Я учила тебя, я тебе доверяла - но все время была настороже. Ты был моим другом, а друзья либо предают, либо умирают, причем второе случается реже. Я обучила тебя всему, что ты смог воспринять, и ушла, оставив тебе всех, кого с таким трудом объединила, кому помогла раскрыть силы, кого заставила поверить, что мы боремся за правое дело. Я смертельно устала воевать за мир и думала, что уж теперь-то, когда у меня есть преемник, больше не нужно рвать жилы. От радости и свободы совсем снесло крышу, и я пошла громить миры. И ты показал зубки. Ты заточил меня в моем родном мире - вотчине рекламы и людей, еще более циничных, чем я сама. Мне помог бежать очередной друг. Вместе со следующим я снова занялась сладким яростным разрушением всего, что имело неосторожность попасться нам на пути. Я была очень обижена и очень не в себе, но краешком сознания все же понимала: ты прав. Тогда ты и впрямь был прав. Обратно меня не приняли, будто разом забыли, кто их всех собирал и вдохновлял. Ты стал их новым лидером. Мне снова было обидно, но я взяла себя в руки. Я отстранилась от дел миров на какое‐то время, пока ты не начал творить странные вещи. Честное слово, более глупую и диктаторскую политику даже вообразить себе было трудно. Я поначалу решила, что тебя заколдовали или загипнотизировали: в конце концов, нашим врагам по несколько тысяч лет, они опытнее в сотни раз, от них всего можно ждать. Но ты по-прежнему был в своем уме, просто тебя испортила абсолютная власть. Я не хотела верить до последнего. Я снова попыталась вернуться, но ты лишь засмеялся мне в лицо и сказал, что к управлению меня и близко не подпустишь. Потом грянули тревожные времена. Все, кто сохранял нейтралитет, начали метаться, пытаясь пристроить свои нейтральные задницы на любую из сторон. Меня бы с распростертыми объятиями приняли на любой из двух вражеских, но это бы значило, что я предала все, во что верила. И я снова пошла к тебе. Ты тогда воображал себя богом богов. Во всеуслышание заявил, что я ничтожество, что я сумасшедшая, невежественная, что я ничего не смыслю в хитросплетениях нынешнего положения дел и гожусь лишь на то, чтобы служить грубой силой. Я стиснула зубы и промолчала. Долг был важнее твоей заносчивости. Без меня ты и все твои соратники проиграли бы - а значит, я вынуждена была склонить голову. Ты усмехнулся и предложил мне заключить контракт. По нему я выходила почти рабыней, которой не положено даже рта лишний раз раскрыть. Мое терпение не резиновое. Раньше я сносила все унижения и оскорбления, но это - не смогла. Я попросила день на размышление. Я выкрала копию контракта, а потом обратилась к еще одному другу, хорошо знакомому с правилами составления подобных документов. Вместе мы создали новый контракт, условия которого полностью развязывали мне руки. Он выглядел так же, как прежний. На всякий случай я и иллюзию наложила, хоть и была уверена, что ты не обратишь внимания на текст. Когда пришла пора ставить подпись - своей кровью, как же иначе, - я подменила листы. Ты не заметил, счастливый до ужаса. Ты ведь искренне считал, что я жажду отобрать у тебя власть - а я, напротив, мечтала ее себе не возвращать. Но все ясней понимала: с тобой нужно что‐то делать, пока ты не погубил остальных. Ты падал все ниже и тянул других за собой. Ты отправил меня на задание в один из средневеково-фэнтезийных миров. Я сделала вид, что не могу противиться твоей воле из‐за контракта. Я честно изучила обстановку, набилась в спутницы группке путешественников и подружилась с ними настолько, что в минуты слабости думала: эти не предадут. Умрут, но не предадут. Однажды ночью ты явился ко мне через зеркало и... похвалил за хорошую интуицию. Выяснилось, что один из моих новых друзей - настоящая угроза для миров. От меня требовалось его устранить. Я смотрела на тебя, на твое когда‐то красивое лицо, ныне обезображенное печатью безнаказанности, и думала: сукин сын, уж я-то знаю, кто действительно опасен для миров. И устраню угрозу, клянусь. Вот такая цепочка событий привела к тому, что сейчас ты стоишь напротив меня. Ветер треплет длинные смоляные волосы, собранные в хвост - помню, как ты злился, когда враги, издеваясь, обрезали их тебе по плечи... много воды утекло с тех пор. Волосы отросли. Ты трясешь контрактом, словно ожидаешь, что так он будет эффективнее. Вокруг нас уже собралась толпа зевак. Люди. Человеки. Не то что мы с тобой. Я смеюсь. - Прочти, что написано на этих бумажках! - кричу. - Идиот! Тупица! Подмахнул не глядя! Думал, закабалил? Родилась свободной - свободной и помру! На твоем лице - недоумение. Ты лихорадочно пролистываешь контракт, и недоумение перерастает в шок. Иллюзии не могут тебя обмануть, когда ты их заметил. - Сука! - орешь в ответ. - Решила нас предать? Я знал, что таких, как ты, надо держать в цепях! - Я никого не предаю, - мои слова тихи, но ты слышишь. - Посмотри на себя, ты жалок. Ты больше не достоин стоять во главе тех, кто спасает. - Ты не убила этого ублюдка! Ты знала, что он - смерть для миров! - Мне известно, как сделать его одним из нас, - мягко отвечаю я на твои дикие вопли. - У него добрая душа, справедливая и милосердная. А ты вытеснил милосердие жестокостью, и она же отвоевывает пространство у справедливости внутри тебя. Тебе нужно уйти. Я могу пнуть для ускорения, если хочешь. Ты разом успокаиваешься. - Так и знал, - произносишь с удовлетворением. - Ты и правда хочешь вернуть былую славу и всевластие. Ты, уничтожение и смерть по своей природе! Я не отдам тебе на растерзание ни моих людей, ни миры! - Хватит нести чушь. Мне жаль, но придется убить тебя, потому что твое безраздельное правление должно завершиться. Принимай вызов. Мне кажется, что между ребер вместо легких - ледышка. Я знаю: бой будет насмерть, побежденный не воскреснет, а растворится в ткани реальностей. И я знаю, что я сильнее. Верные клинки привычно ложатся в руки. Мерцают руны на серповидных лезвиях, режущие кромки остры, как всегда. Мое оружие никогда не затупится и не сломается. Оно досталось мне в наследство от той, что была до меня, а она получила его от своей предшественницы - и я понятия не имею, сколько тысяч лет этим клинкам. Твой против них - ничто. Я никогда не сражалась с тобой в полную силу, ученик мой. Ты не видел, на что я способна. Ты наблюдал за мной в бою, но мне никогда не доставалось превосходящего или хотя бы равного противника, чтобы показать все, что я могу. Ты почти равен мне. Это "почти" тебя убьет, но прежде... Нападай! Воздух вокруг нагрелся от наших незримых сил. Это не совсем магия, ведь магия - часть того целого, что нам подвластно. Ты в ярости. Скупой, расчетливой боевой ярости. А у меня внутри - боль и обреченность, но это неважно. Клинки сталкиваются, выбивая искры. Ты, наверное, лучше владеешь оружием, чем я - по крайней мере, так было когда‐то. Ты с детства привыкал к звону стали, а в моем мире гораздо популярнее огнестрел. Однако мои силы с легкостью уравнивают нас. Твои - пытаются мне помешать. Индевеет земля под ногами - и сразу пламя жжет ее. Против всех законов физики плавится камень, тяжелые капли стекают по нему, превращаясь в кипящую ртуть. Это уже нарушение законов химии, нет? Главное - столкновение не клинков, но воль. Основные события невидимы для наблюдателей, в восхищении и ужасе замерших за пределами поля боя. Все, что может охватить зрение - символы, проекции. Лезвие впивается тебе в грудь. Это не просто рана. Ты таешь. Я смотрю на тебя и не прошу прощения. Не за что. Я сожалею, но каяться мне не в чем. Я могла спасти твое тело: заточить в нижних мирах - или в верхних, нам, рожденным в центре вселенной, одинаково плохо и там, и там. Но никакое заточение не длится вечно. Ты выбрался бы еще более злым и искалеченным, и сегодняшняя битва повторилась бы. Я не хочу снова против тебя сражаться. Давай прямо сейчас покончим с этим. Покончим с тобой. Я подарила тебе величие - я подарила и смерть. Ты развеиваешься по ветру, и бывшие частицы твоего тела, физического, ментального, астрального, - какого еще? - становятся частицами земли, неба, каменной кладки домов и листьев деревьев. Тебя больше нет. Теперь я учитель, убивший своего ученика. Не то чтобы меня это пугало. Это моя натура - разрушение, уничтожение, погибель. Мой возлюбленный - хаос во плоти - шагает мне навстречу через границу реальностей. А те, кто шел за тобой, пока не смеют приблизиться. Они виновны, они позволили тебе стать тем, кого не исправить. Я тоже в этом виновна, только обвинить некому, кроме меня самой. Я с облегчением прижимаюсь к возлюбленному и делаю вид, что он может меня утешить. Мне снова не с кем делить ответственность... Боги, как же ноют раны. Сколько их я получила сегодня, сколько еще предстоит получить... Я с трудом встаю прямо и жду, когда появятся те, кто отныне снова идет за мной.