Надежда моего сердца (Hope of my Heart)

Моя дорогая Марианна Дэшвуд, Если это письмо все же дойдет до Вас, то я буду молить о прощении за свою дерзость — использовать Ваше христианское имя в качестве адресата. Пожалуйста, примите это как моё последнее желание назвать Вас так, по крайней мере, один раз, пока мы вместе ступаем по цветущим тропинкам этой прекрасной Земли. Вот и все. Предвосхищая, я надеюсь, что Ваше доброе и прекрасное сердце сочтет нужным даровать такую милость. Если это будет все, что Вы позволите, то, прошу, сожгите это письмо и пустите пепел по ветру, зная, что где-то другое сердце бьется для Вас. Если Вы сочтете это целесообразным, то я умоляю продолжить чтение, дабы узнать больше о моих мотивах. Жалкие события моей жизни могут несколько заинтересовать Вас в связи с моей кончиной. Как минимум, я надеюсь развеять некоторое любопытство, возможно, Вы согласитесь с моим мнением в различных делах. И, может быть, посчитаете нужным руководствоваться или же и вовсе перенять мой опыт в некоторых направлениях, что могут пригодиться Вам в жизни. А в лучшем случае я хотел бы познакомить Вас с кое-кем, кто мне дорог. Я не всегда был тем здравомыслящим человеком, которого Вы встретили в Бартон Коттедже. Я уверен, Вы удивитесь, узнав, что поэзия была (и остается до сей поры) моей большой любовью. Было время, когда цитата крутилась на языке и касалась губ, словно воздух. Много раз была на самом кончике языка, дабы ответить Вам тем же, когда Вы цитировали неизменного менестреля. И любовь — преданная, страстная любовь — украсила мою жизнь, как и Вашу. Я лишь молю Господа на небесах, чтобы Ваш путь был более легок, чем мой и моей возлюбленной. Вот и настоящая причина этого письма для Вас: моя подопечная, мисс Элизабет Уилльямс, которую я и другие больше по-ласковому называем Элиза. Надеюсь, Вы так же о ней думаете. Мисс Элиза Уилльямс — не мое дитя, как чаще всего предполагают. На самом деле, она ребенок большой любви моей жизни, которую тоже звали Элизабет. Она была женщиной великой отваги и убеждений. Добрая и чуткая душа, доверенная на воспитание и заботу моему отцу. Наша дружеская нежность переросла в глубокую, взаимную любовь и влечение. Однако мудрость отца решила даровать руку моего прекрасного друга моему брату. Боюсь, что это решение было в любом случае неверное. От непохожести в характерах до резкости, из-за чего Элизабет ушла от брата. На многие года она была потеряна для нас. Элизабет скиталась по дороге вечных мук, после чего я разыскал ее. Когда я нашел ее, она была при смерти — старуха с косой уже стояла под дверями. А на руках у Элизабет был ребенок от неизвестного союза. С последним вдохом она попросила позаботиться о маленькой Элизе, словно о моем собственном ребенке. И я старался делать это. Провидение благословило меня довольствием и достатком, чтобы я смог обеспечить ее. Но, казалось, злой рок следовал за нами по пятам. Элиза попала под влияние определенного джентльмена, также известного Вашей семье и лично близко Вам. Мистер Уиллоби. И тут до меня дошло, что он не только вскружил Элизе голову лестью и лживыми привязанностями, а осмелился на шаг, который несомненно подверг ее риску; который мог перечеркнуть ее надежду на свободу и счастье. Точно так же, как и у ее собственной матери. Я возмущен, что не увидел раньше, что же происходило. Теперь я буду жить с чувством вины за нарушенное обещание, которое когда-то я поклялся выполнить от всего сердца. Спасительное благо, что наша милая Элиза восстановилась. Она в безопасности и окружена любящими людьми. И мы также рады тому, что принесет ее возвращение в наши стены. Я молюсь всей силой, волей и сердцем, чтобы однажды ее чувства оправились от предательства, которое она перенесла от руки Уиллоби. И я молюсь о том, чтобы когда-нибудь она нашла свое счастье, как я и ее мать желали для нее. Я сделаю все, что в моих силах, дабы это было так. В жизни или в смерти. Что ж, дорогая леди, вот я и подошел к концу этого письма. Я не прошу, чтобы Ваше сердце открывалось мне, ведь знаю, что юность часто не отвечает возрасту. Но я прошу Вас по-доброму взглянуть на бедную, дважды испытавшую горе утраты Элизу. Кто может потерять двух опекунов из-за романтического несчастья? Сейчас я иду на поле, где состоится дуэль, с тяжелым сердцем. Праведный гнев на совершенные злодеяния терзает мою душу. Знание, что это ради ее чести, воодушевляет. Я не прошу Вашего прощения, но я прошу Вашу доброту и понимание для Элизы. И я умоляю Вас заглянуть глубже в сердце и присмотреться к характеру того, чье имя я назвал, который, похоже, может Вам больше предложить, нежели дать. И мог бы потребовать гораздо больше, чем позволено ожидать от леди такой красоты и чистоты души, как Вы. Навеки Ваш, Покорный слуга, Полковник Кристофер Брэндон.